Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

Глава 11

У Гастхофа Бозена

В пятницу они приехали в Инсбрук и, как всегда, были покорены его очарованием. Оставив вещи на вокзале, они пешком направились на Мария-Терезиенштрассе по оживленным, залитым нежным светом вечернего солнышка улицам. Френсис всегда говорила Ричарду, что в Инсбруке не разберешь, кто здесь отдыхает, а кто трудится. Молодые мужчины и девушки в коротких кожаных штанах, шляпах с зелеными перьями, крестьянских передниках занимались своим делом, тут же сновали многочисленные группы отдыхающих; но две перемены все более и более резали глаз. Среди отдыхающих в основном слышалась отрывистая немецкая речь, и обращало внимание огромное количество военных.

В этот час кафе были забиты посетителями. Радовали взор туристские магазины с яркими крестьянскими одеждами, деревянными резными поделками, пышными букетами, многочисленными открытками. По собственному опыту Френсис знала, что нет смысла останавливаться и разглядывать их. Большинство поделок при ближайшем рассмотрении выглядели менее привлекательными или более неряшливыми. Было в них что-то от сувениров с «Приветом из Брайтона». Почему-то, подумала Френсис, имитация тирольской одежды, купленная в больших городах в изысканных магазинах за тридевять земель отсюда, смотрится значительно лучше самобытных изделий. Трагедия местных умельцев заключалась в том, что там искуснее кроили материал, а расцветки тщательнее подбирались под взыскательным взглядом художника.

Они миновали Герцог-Фридрихштрассе. Френсис разглядывала прохожих, любовалась многочисленными башнями и колокольнями, красовавшимися на фоне зубчатых гор. Главной достопримечательностью этой местности была высококлассная гостиница «Белая лошадь». Она прославила этот городок, где звенели странные трамваи и мчалось множество туристских автобусов. Без нее он потерял бы большую долю своей притягательности. Интересно, думала Френсис, способна ли эта публика по достоинству оценить очарование местных окрестностей или она воспринимает их, как пустую сентиментальную безделушку, как дурно сработанную поделку суровой северной красоты?

Ричард в мыслях своих находился уже в доме Гастхофа Бозена. Он решил, что лучше всего заранее наметить определенную линию поведения и при этом смотреть в оба, чтобы не попасть впросак. Девушка с огромной корзиной цветов остановилась перед ними, чтобы передохнуть. Она была почти девочкой, незатейливые садовые цветы составляли довольно безвкусные букеты. Ричард остановил Френсис. Улыбнулся девочке.

— Из нашего сада, — проговорила она и протянула букет.

— Какие красивые, — сказал Ричард. — Но вот тот букет мне больше нравится. Сколько он стоит? — Он взял букет с розами: двумя красными розами. Расплатившись, они пересекли узкую Герцог-Фридрихштрассе с ее многочисленными галереями и балконами. Возле дома № 37 Ричард взял Френсис за руку. Они вошли в неприметный подъезд с полустершейся надписью. С обеих сторон от него находились, судя во всему, преуспевающие магазинчики, витрины которых до отказа были набиты вещами, создалось впечатление, что там свалили все имевшиеся в продаже товары. Надо бы отдышаться, подумала Френсис, когда за ними захлопнулась массивная дверь, за которой осталась многолюдная галерея с ее веселой разноголосицей. Одной рукой она ощущала крепкое пожатие Ричарда, в другой держала букет.

В прихожей было тесно, темно и пустынно. Они увидели узкий коридор без мебели; перед ними находилась лестница. Темноту нарушал слабый свет, струившийся откуда-то сверху, по-видимому, с лестничной площадки. Обстановка напомнила Френсис старые оксфордские дома, правда, там не было противного затхлого запаха пива и табака. Она заметила, что Ричард остался доволен. Кофе с пирожными вызывали у него неприязнь. Он направился к лестнице, а она отломила красную розу и укрепила ее в петлице своего фланелевого пиджака.

Побольше бы уверенности, подумала она, когда ее каблуки застучали по деревянным ступеням. Лестница резко повернула налево, она оказались на площадке, довольно широкой и квадратной по форме. Там же находилась лампа. Она висела над столом, перегораживавшим лестницу. За столом сидел человек и смотрел на них маленькими полуприкрытыми глазками. А может, эти глаза лишь казались маленькими из-за необъятных размеров его лица. Френсис они напомнили две дырки, пробитые пулями в куске теста. Он был среднего возраста, с годами его фигура потеряла свои очертания, на квадратной голове бобриком топорщились седые волосы.

По обеим сторонам площадки, которая оказалась входом в гостиницу, находились распахивающиеся двери. Они вели в комнаты, одна их которых выходила на заднюю, а другая — на переднюю часть дома. Из передней комнаты доносились громкие мужские голоса всякий раз, когда официантка резким толчком открывала дверь. В задней комнате, по всей вероятности, размещалась кухня или разливочная, а может, то и другое вместе. Две официантки спешили туда с пустыми пивными кружками и возвращались в ресторан с полными. Женщины были настолько поглощены работой, что едва взглянули на Френсис, ожидающую, пока Ричард договорится с квадратной головой. Когда двери распахнулись, можно было разглядеть ближайшие столики. Вокруг них сидели пожилые толстые мужчины с лицами, покрасневшими от словопрений, смеха и пива, а вернее, от всего этого вместе взятого. Над лысыми головами вилась голубая табачная дымка. Одна из официанток открыла дверь, придержала ее плечом и бедром и позволила другой, не расплескав, пронести высокие кружки с пивом. Френсис увидела флаги и огромных размеров фотографию. Она посмотрела на стол, где Ричард подписывал обычные документы. И там висела фотография, благожелательно взиравшая на доску с ключами от комнат. Кажется, они оказались в заурядном партийном притоне.

Ричард закончил писанину. Кивнул Френсис. Ей почудилось, будто дежурный бросил мимолетный взгляд на ее петлицу, но она не была в этом уверена. Его глаза бесцельно блуждали по сторонам, как у больного или утомлённого человека… Затем прибежал мальчишка в зеленом переднике, и она принялась сосредоточенно заполнять графы в соответствующем бланке. По окончании процедуры вручил Ричарду ключ и не торопясь, уныло перепоручил их заботам мальчика. Они начали взбираться по деревянным ступенькам, скрипящим и выщербленным, а дежурный, кряхтя, откинулся на спинку кресла и устремил в пространство свой тоскующий взор.

Френсис посмотрела на Ричарда. Тот не выказывал ни малейших признаков озабоченности. Он разговаривал с мальчиком, дал ему квитанции и попросил забрать на вокзале вещи. Мальчик сложил бумажки с инсбрукской деловитостью. Разумно поступил Ричард, подумала по этому поводу Френсис. Приезд на такси на эту узенькую улочку, являвшую собой причудливую смесь средневековых домов и маленьких лавчонок, показался бы чересчур претенциозным и вызвал бы пересуды.

Они прошли два пролета вверх по деревянной лестнице. Беспокойство вдруг охватило Френсис. Лишь с левой, примыкающей к стене стороны лестница имела надежную опору. Справа зияла пропасть, в глубине которой маячила площадка нижнего этажа. Конечно, и там имелись перила, но выглядели они на редкость худосочными и раскачивались от малейшего прикосновения. Остаток пути она жалась к стене и старалась не обращать внимания на скособочившиеся ступеньки. А вдруг начнется пожар, лучше об этом не думать. Тогда, возможно, придется выбираться из дома, карабкаясь из окна через балкон… Возможно.

Мальчик бойко отвечал на вопросы Ричарда. Держался он очень дружелюбно. И Френсис вдруг осознала, что в первый раз за две недели встречает приветливую улыбку и голос. Если, конечно, не считать американца. Она подумала о кондукторе в Лондонском автобусе, о полицейском, и тоска по дому захлестнула ее. Никогда прежде за границей она не ощущала подобного состояния. Может, на этот раз у нее обострено восприятие, но в таком случае никто ни в чем и не виноват, кроме твоей холодной рассудочности. Лучше бы посетить Германию в качестве гостя, когда тебя лелеет теплота дружеского окружения. Тогда ты не станешь замечать и сравнивать полицейских и автобусных кондукторов. Тогда ты не будешь поздним вечером прогуливаться по еврейской аллее. Но как бы то ни было, Френсис предпочла приехать сюда именно так, когда ничто не приглушает острую, отчаянную боль.

Их комната выходила на улицу и радовала глаз своей простотой. Слава богу, здесь не было тяжеловесной мебели, раздражающей отсутствием вкуса. Опрятная бедность имеет свои достоинства. Френсис подошла к одному из окон. Вдоль улицы высокие и узкие фасады домов возвышались над галереями, в которых приютились магазинчики. У открытых окон женщины в домашних платьях разглядывали улицу. Ей показалось, будто она попала в театр, один из тех маленьких оперных театров, где бледные, лишенные реальных очертаний лица образуют ярусы лож, похожие на украшения свадебного торта. Зрелище радовало глаз.