Август Хромер - Сергей Жилин

Всего одним точным движением я сломал выродку руку.

– Ты мне всё скажешь! У тебя не так много лишних конечностей!

– Он убьёт меня, – плюнул кровью и заплакал Доломер.

– Одумайся! Где он, а где я? Терпеть тебя, гнида, я не собираюсь! Говори!

Напуганный до смерти наркоторговец, судя по запаху, обмочился. От боли мужику перекрутило лицо, он продолжает рыдать, но всё же отвечает:

– Торговец с севера, раз в неделю приезжает в Гольх, чтобы распродать товар. Его все зовут Часовщиком, он обычно распространяет наркотики в двадцать втором складе в Доках по пятницам…

– Отлично, урод, – я оттолкнул измочаленного наркоторговца, – Теперь у тебя появился шанс сдохнуть от старости…

Избитого не жалко было оставить прямо так. Не имея причин больше здесь оставаться, я покинул гнилой дом. Уже совсем темно и холодно, а дождь так и не сбавил темпа, но перед тем, как пойти домой, я заглянул в отделение Сантиба и оставил пару адресов. Ивнара арестуют уже этой ночью, а в пятницу наметится облава на распространителей наркотиков в Доках.

Когда я вернулся домой, свет в комнатах нигде не горел. Учитывая, что уже около полуночи, то всё вполне объяснимо. Войдя в немой дом и проверив тишайшие комнаты, я обнаружил, что Арика по-прежнему мирно спит, но теперь к ней присоединился Истериан, сваленный сном прямо на стуле. Я оставил их в покое и ретировался в свою комнату.

Серебряная ручка двери. И почему серебро для меня единственный достойный металл?

Я полностью вымотан: если вчера из меня были выжаты все физические силы, то сегодняшний день выпил все силы душевные…

В конце концов, в случившемся есть и наша с Истером вина, а именно мы совсем забыли об Арике, забыли, что девушка так нуждается в постоянной поддержке. Тут же вспомнилось всё: как она суетливо уезжала куда-то, как я обнаружил спешно брошенные ею в угол сапоги, как во время разговора у девушки дрожали руки…

Я упустил момент, когда можно было всё предотвратить…

Не к лицу мне убиваться. За долгие годы своей бесконечной жизни я подвергался столь сильному упадку самообладания всего три раза. Не к лицу мне проявлять мягкость.

Присев на стул, я уронил руки на столешницу и постарался отвлечься. Как же я сейчас завидую людям, которые могут в один момент заснуть, выключить больной мозг, сделать паузу и погасить часть уничтожающих серое вещество огней. Мне гораздо сложнее очистить разум…

В самые трудные минуты помогают чётки. Лежащие в костяной шкатулке бусы помогают расслабиться, помогают отречься от тяжёлых мыслей, чем я и пользуюсь в подобные минуты.

Вспомнился отец. Не так много осталось о нём, я могу вспомнить лишь пару моментов, как мы ходили по лесу, как он учил меня охоте и как выходил из дома отогнать волков, но не вернулся…

Я дал ему всего одно обещание: никогда не отступать. Но его я уже однажды нарушил. Отступать впредь я не имею права. И Арике я не позволю больше отступить.

И я больше не буду терять близких людей…

Глава XI

Рене Рено

Бусины на чётках успели пройти кругов сто, а возможно, и много больше. Деревянные шарики загипнотизировали меня, заставив перебирать их до первых лучей солнца. Я не уверен, что они только появились над городом, но толстые тучи только сейчас пропустили их сквозь свои лоснящиеся тела.

Только с появлением золотых стрел я вернулся в реальность. До этого мою голову занимали воспоминания половины моей жизни, которая кончилась в девять лет, чтобы смениться новой, сложной, неестественной. Воспоминания приходят ко мне редко, но всякий раз терзают кривыми когтями пережитого, а в эту ночь… они впервые были просто воспоминаниями. Впервые я не испытывал боли. Простил ошибки прошлого? Нет, я просто не имею на это право.

Бладхаунд Хорис развалился на полу, заняв собой добрую половину всего свободного пространства в моём компактном кабинете. Я потрепал ленивую псину за ухом, на что Хорис довольно заурчал, так и не разлепив глаз. Привык к уюту и комфорту и ни разу не был там, для чего эту породу и вывели – на охоте. Этот мешок с дряблыми домашними мышцами вряд ли теперь будет на ней полезен.

Ему бы только котлеты с кухни таскать…

Я отворил дверь и вышел в коридор – совсем пусто и тихо. Думаю, никто ещё не пробудился.

Я тихо-тихо прошмыгнул в гостиную, где так же никого. А судя по виду за окном, не такая сейчас и рань. Глупо, что я просто не посмотрел время по часам. Без Арики и Истера, встающих ни свет ни заря, дом кажется заброшенным. Чувствовать себя здесь уютно больше не получается. Впервые за годы мне неприятно находиться в святая святых своего дома.

Рояль как будто постарел на десяток лет. Арика теперь долго к нему не притронется. Клавишному красавцу уже становится тоскливо, поскольку одной моей игрой он удовлетвориться не сможет.

Возник странный порыв – зайти кои-то веки в комнату Истериана. Обычно я бегу от неё, но только не сейчас. Ведь если посудить, Истер – такой же человек с большой проблемой, помочь решить которую просто некому, кроме меня и Арики: никто на это не пойдёт. Пример с Арикой показал, что нужно быть ближе.

Вот, гляну хотя бы, всё ли на месте…

Неприметная дверь в углу гостиной на самой деле стальная. Так нужно…

За ней открывается картина диковатой, небрежной комнаты Истериана. Пол устлан пятью разными коврами небольших размеров, переплетающихся, словно заплатки на больших изношенных вдрызг штанах. На стенах яркие бордовые обои с оранжевыми узорами в виде молний.

Напротив двери у дальней стены стоит большая двуспальная кровать, которую Истериан никогда не заправляет – ленивый лоботряс. Сколько человек прошло через неё – вопрос не для людей без фантазии. Мягкие белые простыни и одеяло напоминают пустынные барханы.

Справа от кровати стоит тумба, уставленная мужской косметикой. В наше время эта фраза ещё звучит дико, но, пожалуй, не так и мало на Альбионе мужчин, что активно пользуются, казалось бы, сугубо женскими принадлежностями.

Перед кроватью стоит маленький круглый столик, на котором происходят распития спиртных напитков с дамами. Бар, между прочим, стоит в левом дальнем углу и насчитывает в себе немало бутылок с вином, шампанским, абсентом и одной фляжкой ардентфрот [24], которую пить осмеливаются лишь редкие девицы.

Ещё в одном углу стоит поистине громадный шкаф для одежды, которой у модника довольно много. Даже сейчас какие-то брюки, рубашки и прочая одежда беспорядочно валяются на кровати, висят на стульях и собирают пыль на полу. Приучить его собирать свои вещи не может даже Арика, чего обо мне говорить…

Ну, и, конечно, главные детали интерьера комнаты Истериана – окно с мощной решёткой и стена из прутьев толщиною в руку, отгораживающая часть комнаты. Дверь в клетку весит больше двух центнеров, обладает прочнейшими петлями и запирающим механизмом. Жаль, что она так необходима Истериану.

И хорошо, что она по-настоящему нужна довольно редко.

Так он и живёт. Так мы живём с ним.

Я вернулся в гостиную и подошёл к окну, за которым раскинулся ненавистный Гольх. Серое, бездушное, безжизненное создание, заманивающее людей, словно огонь мотыльков, которых потом не отпускает. И старания ночных летуний бесполезны… Теперь громадный город пьёт наши жизни.

В нём слишком много недоброго, чтобы один иоаннит излечил его бескорыстно.

А вот и почтальон. Так как он приходит всегда вовремя, получается, что со временем я не угадал. В самом деле, сейчас только семь часов утра. Человек в синей форме положил на крыльцо свежую газету и удалился.

Выходить на улицу не хочется, но убить время чем-то нужно. Проклиная понемногу большинство всего существующего, ваш покорный слуга отправился за свежей прессой. В перекрёстке коридоров я неожиданно натолкнулся на Хориса. Пёс глуповато посмотрел на меня мутными глазами и продефилировал в гостиную.

Научить бы его газеты приносить, так хоть какой-то толк будет.

Я вернулся в пустующую любимую комнату, лишённую сегодня своего шарма и уюта, сел в кресло. Только я собрался приступить к чтению, как под ногами заскулил Хорис: псу одиноко. Эх, вымогатель. Пришлось спуститься на пол и сесть прямо на ковёр, вытянув ноги. Бладхаунд моментально взвалил голову мне на колени и принялся благодарно пускать слюни.

Почёсывая одной рукой питомцу за ухом, я начал чтение газеты с первой страницы, неловко держа её второй свободной рукой.

Прошёл уже день, но инцидент в Доме Культуры по-прежнему освещают во всех подробностях на первой полосе. Самыми интересными стали высказывания причастных лиц. Первым на очереди стал Эдл Тринидат. Блондинистый директор Дома заявил, что проявленная агрессия является уже не вопросом общественной безопасности, а вопросом имиджа страны. Плевок в лицо самых разных слоёв общества, что совершили «безбожные варвары», не должен оставаться безнаказанным. Если покушения повторяться, то невозможно больше будет чувствовать себя безопасно во всей стране.