Возьми меня в долг - Виктория Вишневская

— Ну, вот так она и не пьёт! — отвечает навеселе. — А мы с тётей… Ну, не кодированные вроде. Позволили чутка.

О, нет…

Хуже одной пьяной женщины может быть только две пьяные женщины.

— Где ты сейчас? — дома должна уже быть. Ночь поздняя на дворе. А, собственно, чего она так напилась? Отъезд мой празднует?

Неосознанно сжимаю руль. Сучка мелкая.

— Я? — переспрашивает.

— Ты, — усмехаюсь. Чёрт, надеюсь, она осталась у сестры дома.

— У магазина сижу, — о, нет… — Шоколадку ем. И… кажется, блин, не знаю. Что-то пью!

— Выкинь, — вряд ли она послушает, но всё же с нажимом приказываю. — Пойло с супермаркетов лучше не пить. Я тебе другого налью. Выкидывай.

— Не хочу, — бубнит обиженно. — Мне тогда скучно будет. И я до дома не дойду…

Одна несносная девчонка ночью. Где-то на улице. По тому, как она умеет искать неприятности на свой упругий зад, она найдёт их и сейчас.

— Где ты? — ускоряюсь, вжимая ногу в педаль газа. Я совсем недалеко от дома её сестры. Осталось только найти, среди каких магазинов она сидит.

— Да это неважно, — отмахивается. — Я чего звоню…

А вот это, кстати, хороший вопрос.

— Просвети, — усмехаюсь. Забавная. Я понял — ей наливать надо. Чтобы расслаблялась и так почаще звонила.

— На мне белья сейчас нет, — я в шоке округляю глаза. Хочу остановиться, переспросить и уточнить, дурная ли она, но не успеваю. — Но это дело второстепенное.

— Ты где его потеряла? — Господи, что она творит? — Ты хотя бы сейчас одетая сидишь у магазина-то?

Где этот блядский магазин?!

Я сворачиваю шею, высматривая эту пьянь со всех сторон.

— Одетая, — соглашается. Отлично, хоть что-то. — Но я не по этому поводу звоню. Сказать тебе кое-что хочу.

— Попробуй, — уже еле сдерживаюсь, чтобы не прибить её. Я начинаю злиться. От того, что она сейчас непонятно где. А я помню, какая она под алкоголем. Жутко игривая. Шальная. И вообще без ума. У неё тормоза в два счёта срывает.

Вечная скромница залезла под стол без раздумий, хотя её могла увидеть целая толпа мужиков.

— Я тут парню какому-то отсосала, а он…

— Что?! — горланю и резко останавливаюсь. Бью по рулю, травмируя свою крошку. Всю жизнь машину свою ценю, а здесь маленькая сучка выбесила!

Настолько сильно, что не замечаю, как выхватываю смартфон из подставки, подношу к уху и, еле сдерживаясь, пока по-хорошему приказываю ей:

— Я советую тебе сказать, где ты, Виола. Я ведь найду тебя. Такой пиздец устрою.

Вымою рот в алкоголе! Продезинфицирую! Блять, вообще распотрошу её!

Какой нахуй отсосала?! Кому?! Вот так вот просто встала на колени и взяла член в рот? Убью. Сначала трахну, изнасилую, избавлю её от чужих следов, а потом медленно убью.

И закодирую. Нет, к чёрту кодировку.

Кулаки сами сжимаются от злости.

Какого чёрта она вообще творит?! У меня всего немецкого мата на неё нет!

Где её голова вообще??

— А ты попробуй, найди, — тихо смеётся.

А я застываю. Прислушиваюсь. И резко оборачиваюсь, слыша смех в телефоне слишком близко. Как будто наяву.

И ведь правда. Наяву.

Я случайно остановился у супермаркета.

Первый, что увидел на карте. В одиннадцать часов ночи здесь пусто. Учитывая, что мы, немцы, после девяти предпочитаем сидеть по домам.

И только одна девчонка, сидящая ко мне спиной и болтающая ножками в воздухе, привлекает всё внимание.

Не понимаю, как слышу её тихий голосок сквозь гнев и ярость, что вмиг подступают к горлу, когда вижу её такую радостную.

До сих пор не могу переварить её слова в голове.

Но делаю это.

И зверею ещё больше.

Былое хладнокровие слетает в один миг. Махом.

Я со злостью откидываю телефон в сторону, которое прилетает в окно, громко ударяясь об него. Разбил ли, уже не знаю. Вылетаю из салона и, не закрывая двери, быстрыми шагами направляюсь к маленькой пьяни, что у меня сейчас получит.

Только бы не убить.

Не убить.

А я могу. Ещё как могу. Потому что, как только вижу её на коленях, а перед ней другой мужик, а не я… Всё пропадает. Ярость застилает глаза. А чувства раздирают тело.

Видит Бог… Я хотел по-хорошему.

— Эй, ты чего замолчал? — обиженно стучит по телефону маленькой ладонью.

Подлетаю к ней, хватаюсь за длинные волосы, которые позволяют это сделать. И оттягиваю их назад. Заставляю запрокинуть её голову. И посмотреть своими карими, пьяными глазами в моё лицо.

Пальцы сами сжимаются на её шевелюре. Хочу растереть её сейчас в порошок.

— Мы сейчас поговорим, — произношу опасно тихо. — Как ты и хотела.

Озлобленно смотрю в её глаза и стараюсь держать себя в руках. Не могу.

Тормоза слетают. В одну секунду.

Но тут же что-то заставляет меня затихнуть.

Её глаза. Такие счастливые, искристые. Играющиеся.

— Как быстро ты меня нашёл, — улыбается, прикрывая глаза. — А я думала, ты уже дома… В объятиях своей жены…

— Какого хера, Виолетта? — рычу утробным голосом. Не замечаю её слов.

— Не сердись, — лукаво улыбается. — Но ты такой милый, когда злишься. И пылкий, ух. Я аж… завелась. Знаешь, а я не соврала, что сейчас без белья… Ой. А ты что, приревновал?

Она резко распахивает свои большие глаза и откидывается спиной на лавочку, из-за чего я отпускаю её волосы.

Так. Не понял.

Чего она такая спокойная? И в смысле, приревновал?

— Я никому ничего не делала, если что, — огорошивает.

— В смысле? — начинаю закипать. Осматриваюсь судорожно по сторонам. Нет никого вроде. Он убежать успел?

— Ну, я тебя обманула-а, — тянет игриво. — Можешь волосики мои отпустить, а то выдернешь и потом во время секса держаться за них не сможешь…

И я отпускаю. Но не из-за её угроз, а потому что обхожу её, беру полупустую бутылку дешёвого пойла и выкидываю в мусорку. Мне бы об ее голову разбить, чтобы мозгов прибавилось, да не испытывала меня.

Но сучка. Не могу.

— Ну, куда ты… — разочарованно стонет. Оборачиваюсь к ней и наблюдаю за расстроенной моськой.

Капец.

Она же в дрова.

— Ты встать-то можешь? — цежу сквозь зубы. Пытаюсь говорить спокойно. Чтобы не спугнуть и не обидеть. Хотя, я так сейчас хочу её по заднице выпороть. А потом… Да чёрт, всё что угодно сделать, только бы она вину почувствовала.

Да я когда услышал, что она в рот чужой член брала…

Озверел. Того мудилу бы нашёл и убил бы. Кастрацию без наркоза сделал, а потом ему пол поменял, член его затолкав внутрь.

— Нет,