Юнга - Оченков Иван Валерьевич

Приободрившиеся такой поддержкой русские снова пошли в атаку, а Вахрамеев смог-таки обнаружить японского командира.

«Вот эти трое. Сидят тихо, не стреляют, Чего-то ждут?» – промелькнуло в голове Марта, а в следующую секунду он буквально ощутил, что офицер, командующий диверсантами, уже держит руку на кнопке.

Приникнув к прикладу, парень почти слился с карабином и нежно не столько нажал, сколько огладил спуск. Получивший пулю японец дернулся и упал, накрыв собой «адскую машинку». Теперь главным было не дать его спутникам завладеть устройством, и Вахрамеев стрелял, пока не кончились патроны. Откинув в сторону ставшее бесполезным оружие, он снова взялся за «Хай-Пауэр» и выпустил туда всю обойму и только потом понял, что все уже кончилось.

Летное поле и ремонтные площадки со всех сторон окружили вооруженные приватиры и бойцы комендантской роты, а следом за ними мчались прямо на грузовиках солдаты из сеульского гарнизона.

Отчаянно сопротивлявшихся японцев перебили, не задумываясь о таких вещах, как взятие «языков» или Женевская конвенция. За все время Март так и не вышел из «сферы». Еще раз охватив место боя видением, убедился, что живых врагов не осталось, и, облегченно выдохнув, сунул так удачно послуживший ему браунинг в кобуру. Только теперь навалилась усталость. Он лежал на спине, глядя в темнеющее сквозь яркий свет прожекторов небо и улыбался. «Ребята, будем жить. Этот раунд остался за нами!»

Лет двадцать назад четвертый отдел штаба флота, занимавшийся помимо всего прочего разведкой и контрразведкой, стали называть Особым. Никакого официального приказа на этот счет не было, но прозвище «особисты» намертво прикипело к служащим в отделе офицерам, сменив прежнее обидное «жандармы».

Базировавшийся на Дальнем Востоке империи Третий флот не был в этом смысле исключением, и в данный момент в особом отделе как раз происходило совещание. Докладывал поручик Шмелев, и главной темой была гибель «Аргуни».

– Так вы полагаете, гибель транспорта не была случайной? – уточнил начальник отдела.

– Так точно, ваше высокоблагородие! На японском корвете явно знали, куда и, самое главное, когда надо было идти на перехват.

– Вы отдаете себе отчет, что именно это означает?

– Вполне.

– Стало быть, в штабе завелась крыса?

– Вне всякого сомнения, – кивнул докладчик, слегка поморщившись от лексикона начальства.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– Я уверен, что течет не у нас.

– И на том спасибо. Но хотелось бы знать, отчего такая уверенность?

– Прошу прощения, но пока не могу открывать вам своих источников. Однако даю твердое слово, что, как только выясню имя предателя, ваше высокоблагородие узнает об этом первым.

– Темните? Ну да черт с вами! Что еще?

– Я уже докладывал, что появился один перспективный кадр…

– Вы про этого мальчишку из приюта? Уж простите, поручик, но выглядит это все, как водевиль. В душещипательном романе подобный поворот стал бы самым волнительным местом, но столь сильное проявление дара в таких условиях… нет. Такого не бывает!

– А если я скажу, что капитан первого ранга Матвеев оказывает этому юноше покровительство?

– Командир «Варяга»?!

– Так точно!

– Но он же сноб, каких мало, – задумался полковник.

– Вот-вот, но при этом «славится» своим умением переманивать к себе спецов и одаренных офицеров со всего флота! И если уж обратил внимание на подростка, то…

– Это неспроста!

– Вы совершенно правы, ваше высокоблагородие.

– Есть что-нибудь еще?

– Как не быть! Перед самым началом боевых действий при загадочных обстоятельствах погиб директор приюта.

– И что же там загадочного?

– Видите ли, это произошло в тот момент, когда некие злоумышленники пытались ограбить ломбард.

– Печально, но так бывает.

– Коллежский асессор Воронин имел неосторожность прибыть с ними на одном автомобиле.

– Это несколько более странно, но и такое случается.

– Автомобиль с места происшествия загадочным образом исчез, причем немногочисленные свидетели видели, как им управлял подросток.

– Э-э… тот самый?

– Этого мы не знаем. То есть пока не знаем.

– Интересное совпадение, – задумался полковник. – Как колобок: и от дедушки ушел, и от бабушки ушел… Значит так. Продолжать наблюдение! Без крайней необходимости ничего не предпринимать!

– Слушаюсь! – вытянулся Шмелев, успев про себя подумать: «Это вы, ваше высокоблагородие, еще про посещение кладбища не знаете».

В этот момент зазвонил телефон, и поморщившийся от его дребезжащего звука начальник отдела поднял трубку. Судя по вытянувшемуся лицу полковника, сообщили ему нечто не очень приятное, а когда он вернул трубку на место, все присутствующие невольно поежились.

– Поздравляю, господа! – буквально прорычал он. – Только что совершена диверсия на базе приватиров!

– Но каковы последствия? – не от большого ума поинтересовался кто-то за спиной Шмелева.

– Вы, милостивый государь, меня об этом спрашиваете?! А ну-ка быстро на место происшествия, черт бы вас всех подрал! Разобраться и доложить! Аллюр три креста, мать вашу!

Начальственный гнев лучше всего переживать, делая вид, что выполняешь какое-то важное поручение, поэтому все присутствующие не стали испытывать судьбу и, роняя стулья и расталкивая друг друга, дружно ломанулись на выход.

– А вас, поручик, я попрошу остаться! – остановил Шмелева полковник.

Начало утра ознаменовалось проливным дождем. Почти четверть часа тугие струи били по многострадальной земле, как бы желая смыть с нее кровь, а потом подул свежий ветерок и разогнал тучи, предоставив возможность ласковому солнышку согреть озлобившихся людей.

Прошлым вечером Март не стал ничего никому объяснять, а просто вернулся в гостиницу, зачем-то прихватив с собой один из японских карабинов.

– Это тебе, – сунул он трофей не успевшему поучаствовать в драке Киму.

– Спасибо, – тихо ответил тот, принимая подарок.

Изнывающему от любопытства Витьке очень хотелось расспросить друга о случившихся ночью событиях, но, взглянув в его глаза, сам все понял и не стал докучать.

– Я тебе покушать оставил, – вздохнул Ким.

– Это правильно, – машинально кивнул Вахрамеев. – Война войной, а обед по распорядку!

Забравшись в чугунную ванну, Март открыл оба крана и потом не менее получаса отмокал в воде, постепенно увеличивая температуру. Но зато, когда выбрался, неожиданно почувствовал себя очень голодным и с благодарностью накинулся на оставленные товарищем харчи. Мгновенно покончив с ними, добрался до кровати и, не успев толком закрыть глаза, уснул.

Когда он проснулся, дождь уже закончился, а верный Витька с увлечением чистил его «браунинг ХП», так замечательно себя показавший в ночном бою.

– Очень доброе утро! – поприветствовал он товарища.

– Ага, – кивнул тот, не прекращая своего занятия. – Откуда такое богатство?

– Ребята с «Аргуни» подарили.

– Классная вещь!

– Я бы сам почистил.

– Да тут делов-то. И вообще, я уже почти закончил. Вставай, умывайся и пошли завтракать.

Оказавшись в столовой, Мартемьян сам поразился своему поистине зверскому аппетиту. Две тарелки каши с мясом, полдюжины бутербродов с сыром, ветчиной и соленой рыбой, два вареных яйца и целый кофейник – на одного. Такого с ним прежде не бывало. Логично предположив, что это результат вчерашних затрат на постоянное поддержание «сферы» и прессинг диверсантов, он, отдуваясь, откинулся на спинку стула.

«А все же одаренный против обычного человека – это совсем не спортивный расклад. В одну калитку игра. Правда, одаренным на поле боя особо и делать нечего. Риски слишком большие. Осколок там, случайная пуля, а того хуже, прямое попадание снаряда, и прости-прощай, Одесса-мама», – неожиданно для себя пришел Вахрамеев к умозаключению.

– Март, тебя Семен Наумович к себе в кабинет зовет, – отвлек его от размышлений посыльный.