Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

– Я сама! – Я отпускаю его руку и перемахиваю через стенку так же, как это сделала Куинн.

За спиной слышится многоголосое аханье, перекрывающее крики охранников, все еще преследующих нас. Я уверена, что продемонстрировала шести десяткам людей мои трусики, но нисколько не смущена. Лео перемахивает через стенку вслед за мной, и мы опять пускаемся бежать.

Сначала я ощущаю под ногами траву, затем ее сменяют шершавые доски деревянного тротуара. Я оглядываюсь, и у меня снова вырывается смех. Охранники стоят с той стороны стенки, сердито глядя нам вслед и становясь все меньше и меньше. Двое из них наклонились, уперев руки в колени и тяжело дыша. Дощатый тротуар поворачивает, и они исчезают из нашего поля зрения, так что теперь нас окружает только темнота.

Мы не останавливаемся, пока не добегаем до конца безлюдного тротуара, где тускло светит одинокий уличный фонарь. Именно здесь бабушка и Куинн впервые встретились год назад в такой же вечер, как этот. Я вскидываю руки.

– Мы справились!

И внезапно мы все смеемся, тяжело дыша, и смеемся опять, срывая с лиц маски. Калеб нервничает, то и дело оглядываясь через плечо, чтобы удостовериться, что нас никто не преследует, а Куинн полна воодушевления.

– Мама прошла мимо меня и не поняла, что это я! – Она восторженно визжит, и я никогда еще не видела такой радости на ее лице. – Она вообще ничего не заподозрила!

Я поворачиваюсь к Лео, пытаясь отдышаться. Я охвачена энтузиазмом, ведь нас так и не узнали.

– Мы справились, – повторяю я, продолжая улыбаться до ушей.

– Я тоже считаю тебя чем-то особенным и редким! – произносит он, задыхаясь. – Да, чем-то особенным и редким, – повторяет он уже громче, и от его взгляда у меня перехватывает дыхание. – Ты сказала, что после смерти бабушки больше не чувствуешь себя такой, но ты именно такая. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Лили Роуз. Никто другой не предложил бы завершить это дело в одиночку, просто чтобы уберечь нас от опасности. Никто другой не стал бы много часов подряд перешивать вещи, купленные в секонд-хенде, чтобы мы могли сойти за гостей бала. Тем более в трясущемся вонючем фургоне. И никто другой не согласился бы спать на моем полу.

Улыбка сползает с моего лица, а глаза широко открываются. Куинн и Калеб все еще смеются, и у меня такое чувство, будто они находятся над поверхностью воды, а я снова очутилась на глубине вместе с Лео, как в том пустом бальном зале, только мы двое, он и я.

– Таких, как ты, больше нет, и независимо от того, получим мы эти деньги или нет, я рад. Рад, что эта история дала мне возможность узнать тебя снова. – Он широко раскидывает руки и роняет мои туфли на доски. Его лицо открыто и честно выражает все чувства. – Тебя настоящую.

Его слова пробуждают во мне нечто такое, о чем я и не подозревала. Какое-то глубоко запрятанное стремление, о котором до сих пор я не позволяла себе задумываться. И прежде чем я успеваю передумать, я хватаю его золотистый галстук, резко тяну к себе, и наши губы врезаются друг в друга. Меня, точно взрыв, пронзает желание, на меня обрушивается лавина чувств, а я и не знала, что могу испытывать такие чувства. Он ошеломлен, это чувствуется по нерешительности, с которой его руки прижимаются к моей талии, к моим крутым бедрам. Его грудь вздымается, моя тоже, и мы, резко втянув в себя воздух, отстраняемся друг от друга, но мне хочется еще.

– Так надо просто жить? – выдыхаю я, все еще ощущая вкус его губ.

– Да, и жить недурно.

Он улыбается и целует меня еще раз, и окружающий мир куда-то уходит, когда я отпускаю его галстук и запускаю руки в его густые волосы, как мне и хотелось. Он такой горячий, его прикосновение обжигает кожу, соленый морской воздух наполняет легкие, когда я вдыхаю его. Мне хочется сказать, как мне его не хватало, как мое четырехлетнее стремление избегать его, ведь я думала, что он этого хочет, что-то сломало во мне, хотя сама я себе в этом не признавалась. Я хочу, чтобы это длилось вечно, хочу без конца чувствовать прикосновение его ресниц к моей щеке, его дыхание, обдающее мою шею, пока он шепчет мне на ухо секреты, предназначенные только для меня, и больше ни для кого.

Я хочу все.

– О господи, теперь у них поцелуйчики и обнимашки, – насмешливо говорит Куинн, но голос ее звучит по-доброму.

Одной рукой Лео делает какой-то жест и смеется, не отрываясь от моих губ. Я могу предположить только одно – он показывает Куинн средний палец, потому что даже у Калеба вырывается смешок.

Но этот смешок тут же обрывается, и его полный тревоги голос пронзает туман, окутывающий мой мозг:

– Подождите, ребята…

После чего он истошно кричит.

Глава 20

ПЯТНИЦА, 28 ИЮНЯ, 20:27

Я отшатываюсь от Лео и, открыв глаза, вижу блеск его золотистого галстука и шок в расширившихся серых глазах. Он пытается что-то сказать, но тут кто-то грубо толкает меня на него, и он падает с дощатого тротуара на камни в бурлящие волны, так что морская вода обдает мои ноги до икр.

– Лео!

Я бы бросилась к нему, но кто-то хватает меня за юбку и валит на тротуар. Я падаю навзничь на доски, и крик застревает в горле, потому что я вижу над собой фигуру в черном с балаклавой на голове. Нет-нет-нет.

Боковым зрением я замечаю еще двоих, тоже во всем черном. Сколько же их? Я слышу, как Куинн нецензурно ругается, отбиваясь. Повернув голову, я вижу Калеба – его лицо прижато к доскам, и верхом на нем сидит еще один из тех, кто охотится за нами. Очки Калеба валяются в нескольких футах от него, так что ему до них не дотянуться.

Охотник, оседлавший мою грудь и поставивший колени справа и слева от моего тела, рукой в перчатке больно хватает меня за подбородок и поворачивает лицом к себе. И протягивает другую руку. Ожидая, что я положу на его ладонь записку с подсказкой.

Я собираю во рту всю слюну, которую только могу, и выплевываю ее ему в лицо.

– Иди в жопу, – рычу я и, воспользовавшись тем, что он опешил от неожиданности, сбрасываю его с себя. Затем бью ногами и спихиваю с тротуара, так что он кубарем опрокидывается