Королевский казначей - Томас Костейн

— Вы считаете, что у него ничего невозможно узнать?

— Да, я так считаю.

— Вы мне все рассказали?

— Да, сударь.

Казалось, Кер не спешил с выводами.

— Прежан Кеннеди, мне известен ваш характер. Как я могу быть уверен, что вы ничего не скрываете?

Кеннеди гордо выпрямился.

— Я дал вам слово. Разве этого не достаточно? Должен вам признаться, что мне нравится девушка и я не стану ничего делать, что может принести ей вред.

Кер с любопытством взглянул на него.

— Я вам верю. Мне она тоже нравится, и мне не хотелось бы никаких неясностей в ее истории. Когда война закончится, мы снова попытаемся разведать кое-что о Валери. Существуют способы заставить брата рассказать нам правду. Тем временем, господин Кеннеди, надеюсь, что вы будете хранить тайну.

Рыцари, присоединившиеся к бомбардирам, жили в маленькой гостинице на окраине города, где стояла армия. Кеннеди проводил Кера на место. Там собралось очень много молодых людей. Некоторые из них были так молоды, что не имели даже пушка над верхней губой. Они сняли доспехи и сидели в свободных куртках. Как полагалось бомбардирам, они были во всем черном — с головы до пят. С первого взгляда эта компания могла показаться серьезной, но при более внимательном рассмотрении это впечатление исчезало — у юношей были сияющие глаза, они болтали без умолку.

— Взгляните на них, сударь, — с гордостью воскликнул шотландец. — Вам, наверное, никогда не приходилось видеть лучших воинов! — Он коснулся плеча Кера. — Прислушайтесь. Вам что-нибудь ясно?

Кер ничего не понял из слов, которыми обменивались молодые люди. Он слышал слова «лыжи», «зажигательные ядра», «боезапасы», «наведение» и многие другие. Общая же дискуссия касалась темы «преимущество бронзы перед железом».

— Господа, — громко объявил Кеннеди, — я привел к вам посетителя. Мои храбрецы, это Жак Кер!

Все замолчали и повернули головы к гостям. Юноши внимательно разглядывали человека, с чьей помощью стало возможно продолжить военные действия. Секунду в комнате стояла тишина, затем случилось нечто неожиданное.

Молодые люди поднялись и стоя приветствовали Кера. Они кричали так громко, что, казалось, могли бы заглушить залпы орудий. Стоявшие рядом с Кером молодые люди хлопали его по спине и выкрикивали:

— Вот наш добрый Жак Кер!

Из глубины комнаты послышался крик:

— Купи нам бронзовые пушки и много хорошего пороха, и мы взорвем Годонов, а их останки отправятся домой!

Кер помахал рукой.

— Когда Франция станет свободной, нам придется благодарить за это бомбардиров!

— Бомбардиров и Жака Кера! Франции помогут кошелек Кера и пушки Бюро!

Кер видел, что холл гостиницы стал основным местом, где собирались бомбардиры. Вместо пик и боевых топориков, висевших на стенах, кругом лежали болты, деревянные клинья, висели медные петли, к ним были прикреплен небольшой плакатик с надписью: «Это все, что осталось от ворот в Блуа после прямого попадания!» Другой плакат гласил: «Мы дали клятву не милым дамам, а нашей родине!» Рядом с плакатом, подчеркивая его важность, висела одна из черных повязок, которыми рыцари повязывали глаза перед произнесением клятвы. Внимание бомбардиров переключилось на кого-то еще, и Кер вместе с Кеннеди уселись за стол в конце комнаты.

Молодые люди довольно много пили, но соблюдали правила ритуала. Рыцари пушек, как они называли себя, пили стоя, переплетая руки таким образом, что каждый пил из чаши своего соседа справа. Чаша осушалась одним глотком. Тот, кто не мог этого сделать, платил за всех.

В комнате царил хаос, а чтобы добавить «перца», над входом повесили веревку с петлей. Один из бомбардиров держал конец веревки и старался накинуть ее на плечи вновь входящих. Резкое движение — и веревка могла крепко сдавить чью-нибудь шею. Все начинали громко орать и бесноваться, заглушая крики негодования и боли несчастной жертвы. Если в гостиницу никто не входил, два рыцаря выбегали на улицу, насильно хватали прохожих и вталкивали их в зал.

Вскоре после прихода Кера по внутренней лестнице спустился д’Арлей. Он тоже был в черном, но выглядел весьма элегантно. Его головной убор украшало черное перо. На куртке сияли пуговицы из оникса.

Увидев Кера, д’Арлей помахал рукой и подошел к его столу.

— Мне только что сообщили, что вы прибыли в лагерь. Я рад вас видеть, потому что вы, может, разберетесь с нашими трудностями.

— Мне уже все известно, — сказал Кер. — Я встречался с Дюнуа; и мы разработали план, который, надеемся, нам поможет.

Кер начал объяснять, что риск может уменьшиться, если после каждого залпа прикрывать все отверстия дула. Д’Арлей внимательно выслушал его и согласился, что стоит попробовать. Он сказал, что утром повидается с Жаном Бюро и обсудит с ним этот план. Д'Арлей добавил, что необходимо придумать что-то, что могло бы убедить бойцов рисковать своей жизнью. Конечно, эти люди были очень храбрыми, но им здорово досталось в последние дни.

Они все подробно обсудили. Д’Арлей посмотрел на Кера и сдержанно спросил:

— Вы что-нибудь слышали о Валери?

— Ничего уже несколько недель. В последнем письме от графини говорилось, что у них все в порядке.

Кер так внимательно изучал лицо д'Арлея, что тот начал волноваться.

— Вы не переменили свое мнение? — спросил Кер.

— Я еще больше настроен против ваших планов, — заявил д'Арлей, он явно нервничал.

— Тогда вы поймете, почему мне не хочется отвечать на ваши вопросы. Дорогой Робин, мне неизвестно, насколько сильно ваше возмущение. В вас есть искра фанатика! Вы можете… Ладно, совсем не нужно спекулировать на том, что вы можете предпринять. Скажите мне, когда вы видели графиню в последний раз, она вам сообщила что-то важное?

— Нет, она мне ничего не сказала.

— Ну вот! Она весьма сдержанная женщина. Вы ей очень симпатичны, но она решила ничего вам не говорить.

— Она была права… Да и вы тоже, — заметил д'Арлей. — Я вас не поддерживаю, почему вы должны мне что-то сообщать?

— Вам нравится маленькая кузиночка? Д’Арлей заколебался, но потом кивнул:

— Да. Я… мне она очень приятна.

— Наверное, из-за ваших симпатий вы отказались жениться на королевской протеже?

— Вы правы. — Молодой человек вздохнул. — Я видел избранницу короля. Она весьма мила и… очень хорошенькая. Мне казалось, что она будет скучной и бледной, но это, в конце концов, не играет никакой роли. Мне следовало согласиться на этот союз. Но каждый раз, когда я пытался выразить свое согласие, я вспоминал Валери — и моя решительность исчезала. Мне ясна собственная глупость: я отказался от прекрасного брака и милости короля. Теперь он станет ко мне плохо относиться. Но самое ужасное состоит в том, что рано или поздно мне все равно придется жениться на деньгах.