Черный человек. Научно-фантастический роман - Василий Головачев

— Резонно, — кивнул Ромашин, скрывая улыбку.

— А хотите в ответ выслушать мою историю? Вы не торопитесь?

Ромашин встал, наклонился над столом, негромко произнес:

— Я занят, беспокоить только в ЧП-режиме.

Сел снова.

И Купава вдруг, неожиданно для себя самой, рассказала ему все о себе и о своих отношениях с Мальгиным и Шаламовым…

Несколько минут он молчал, постукивая по столу указательным пальцем, потом поднял голову. Женщина виновато улыбнулась.

— Никогда не думала, что когда-нибудь вот так… ни с того ни с сего разоткровенничаюсь перед незнакомым человеком о наболевшем… но мне больше не с кем делиться… хотя вру, есть такой человек, отец Клима. Но так уж получилось… извините. Клим как-то сказал, уже после… после нашего разрыва: все проходит, но мы остаемся. Я не верила, что эта простая фраза способна мучить больней, чем физическое страдание, особенно когда понимаешь, что во многом была не права… Что-то словно погасло во мне и вспыхнуло вновь, когда я увидела его глаза и поняла, что он все еще любит и страдает, как никто другой, потому что больше всего мучаются и страдают именно сильные люди, просто это мало кто видит. И у меня появился… есть такой термин в медицине: синдром стресса ожидания, — у меня внутри все заледенело и не тает. А самое страшное — я жду их обоих! И люблю обоих… — последние слова Купава произнесла шепотом, с изумлением и страхом. — Или так не бывает?

— Бывает, — сказал Ромашин. — Но недолго. Рано или поздно выбор делать придется, а сейчас они в равном положении… для вас.

— Не знаю… Марс говорит, что оба они любители острых ощущений и не способны… думать о других.

— Кто это — Марс?

— Марсель Гзаронваль, друг Дана, они вместе работали.

«Вот это сюрприз, — подумал Ромашин изумленно. — Снова Гзаронваль! Теперь только в качестве «друга семьи»… Что же это он отзывается о своем друге так нехорошо? Ладно бы о Мальгине, как-никак «списанный» муж, но о Дане?.. Интересная ситуация, надо бы с ним повстречаться еще раз…»

— Что молчите? — не выдержала Купава.

— По-моему, ваш Марс не прав, Мальгина никак нельзя отнести к любителям острых ощущений. И относить его в разряд людей, мало заботящихся о других, я бы тоже не стал.

— Разве он не может измениться?

— Он — нет, — покачал головой Ромашин. — Хотя я могу и ошибаться. Вам судить о нем, несомненно, легче.

Тишина повисла в комнате, тонкая и хрупкая, как льдинка на стекле. Ромашин сидел, полузакрыв глаза, и Купаве даже показалось, что он задремал, но губы собеседника вдруг шевельнулись:

Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь.

Ромашин вспомнил Есенина!..

Дочитал. Купава сидела не шевелясь. По лицу ее трудно было определить, о чем она думает.

— Клим однажды произнес интересную фразу, — проговорил начальник отдела словно про себя. — В душе каждого из нас сидит свой «черный человек». Понимаете? Не тот, не маатанин — есенинский «черный человек». У него, у меня… у вас тоже. И знаете, какой я сделал вывод? Мальгин, легендарный человек-да, спасший многие десятки жизней, сильный, властный и решительный человек, — раним и беззащитен, как никто из нас! И как никто из нас нуждается в поддержке. Но в чем я уверен на сто процентов — он никогда, ни при каких обстоятельствах не даст себе сорваться, какой бы «черный человек» внутри него не сидел! Он всегда верен себе и, наверное, поэтому так одинок.

Купава покачала головой, порываясь что-то сказать, скорее всего возразить, но так ничего и не ответила.

Они посидели молча еще несколько минут, потом женщина встала. На пороге оглянулась.

— Простите меня еще раз за этот визит и спасибо за терпение, вы мне очень помогли. Я почему-то верю, что вы вернете их… Что касается Клима… до сих пор я была уверена, что сильным натурам не требуется ничья поддержка, вы поколебали во мне эту уверенность. Но я уверена и в другом: Дан тоже сильный человек и не позволит себе нанести вред другим. Марс здесь не прав. Просто Дан болен, вот и все. Клим вылечит его, вы только найдите. До свидания.

«Мне бы твою веру, девочка! — с неожиданной тоской подумал Ромашин. — Когда личность ломается — это одно, последствия такой ломки предсказуемы и поступки человека легко предугадать, а когда личность раздваивается и не знаешь, маатанин с тобой контактирует, динозавр или человек, — это совсем другое дело. Тогда дело из рук вон плохо! Потому что приходится не только страховаться, но и перестраховываться, шарахаться из крайности в крайность и совершать ошибки, не поддающиеся формализации и расчету…»

Над столом всплыло алое кольцо аварийного вызова, пронзительно свистнул сигнал интеркома. Ромашин дотянулся и снял блокировку сенсора ответа.

— Они появились на Орилоухе, — доложил возникший из воздуха дежурный по отделу. — Все трое: Шаламов, Мальгин и «черный человек».

— Где именно?

— Квадрат аш-сорок один-юг, «дефиле духов». Самое загадочное место на планете, по-моему, — добавил дежурный. — Ландшафт там никогда не держится более суток, то и дело плывет и трансформируется.

— Готовьте «струну» на Орилоух. Шевчуку с обоймой усиления прибыть туда же. Тренажу отбой «три девятки» в эфир! От меня только что ушла Купава, жена Шаламова, прошу взять ее под наблюдение. Кто знает, вдруг ее супруг неожиданно объявится на Земле, возможности у него имеются. А для этого случая включите в постоянную готовность тревожную обойму. Все!

— «Три девятки» проиндексированы?

— АА.

— Может быть, «Шторм»?

— Нет, — отрезал Ромашин. — Выполняйте.

Дежурный кивнул, исчезая.

— Держись, Мальгин! — вслух сказал Ромашин, делая шаг к двери. — Все теперь зависит от тебя.

Когда-то состязание в силе и ловкости, открытая схватка с силами зла, кто бы их ни олицетворял — природа или человек, стремительный темп событий были его стихией, способствующей вскрывать резервы организма и полнее почувствовать вкус бытия; теперь же, на шестидесятом году жизни, на «пороге мудрости», как говорили философы, такие схватки расценивались уже как акты отчаяния после проигранной дуэли умов. Безопасник обязан выигрывать бой до его начала, только тогда он специалист своего дела. Правда, если приходится вступать в борьбу с опозданием, как в случае с Шаламовым, когда принципы и правила игры навязываются извне, ультимативно, то времени на обдумывание адекватного ответа почти не остается…