Через ее труп - Сьюзен Уолтер

Я посмотрел на Эшли. Ее глаза распахнулись от ужаса – она слышала этот звук, когда пришла сюда в первый раз, и знала, что это.

Глава 63. Винни

Я не должна была знать о бомбоубежище.

Обнаружила его случайно. Мне было лет восемь или девять, и родители наняли на вечер няню, чтобы отправиться на «особое мероприятие». Тогда я не понимала, что «особые мероприятия» для родителей с маленькими детьми имеют отношение к сексу. Даже во взрослом возрасте я с трудом верила, что родители этим занимались, хотя прекрасно понимала, как появилась на свет.

Родители пожелали нам спокойной ночи, и я поднялась к себе, чтобы поиграть в крепость из подушек. Я построила ее у окна, чтобы использовать подоконник как опору для крыши. Я поправляла стопку книг, удерживающих крышу из одеяла, и тут увидела, как папина машина выезжает со двора. Стоп-сигналы как всегда моргнули на этой узкой дороге, когда машина исчезла в темноте. Я проводила их взглядом, а потом пошла за новыми книгами, потому что одеяло сползало. Когда я раскладывала на подоконнике серию «Черный скакун», произошло нечто странное. Родители вернулись. Но не на машине, а пешком. С машиной что-то случилось?

Сначала я не поняла, что прыгающие на дорожке крохотные полоски света – это фонарики. Но потом родители прошли прямо под моим окном, и я увидела в отраженном от земли луче света улыбающееся мамино лицо. Судя по тому, как тихо они крались, эта затея должна была держаться в секрете, и я с гордостью хранила этот секрет. Ну, по крайней мере, несколько дней.

Когда мы с Чарли играли в моей подушечной крепости в дурака, я все-таки рассказала брату, как мама с папой тайком пробрались в сарай, а я тем временем несколько часов проторчала в библиотеке, тщетно ожидая, когда они выйдут. В конце концов меня обнаружила нянька и отправила в постель.

Чарли, как старший и наиболее безрассудный из нас двоих, был полон решимости разгадать эту тайну. В то солнечное воскресное утро мы пошли в сарай, чтобы выяснить, какая магия заманила туда родителей. Он нажимал на стены, дергал грабли, лопаты и совки, и, наконец, ему пришло в голову заглянуть под резиновый коврик. Я только что прочитала «Лев, колдунья и платяной шкаф», поэтому, увидев дверь в полу, решила, что мы нашли настоящий проход в Нарнию. Я была сильно разочарована, обнаружив, что холодная бетонная лестница ведет в маленькую скучную квартирку, в которой нет ни игрушек, ни конфет, ни волшебных созданий. Судя по тому, как мама и папа пробирались сюда, мы поняли, что нам не следует знать об их тайном убежище, поэтому поклялись на мизинцах никогда больше об этом не говорить. При одной мысли, что в нашем доме есть бомбоубежище, у меня появлялись мурашки, и я с радостью забыла о его существовании.

Спускаясь вслед за Чарли по узкой лестнице, как и почти два десятилетия назад, я поразилась, что при взгляде на пустую полку вдруг все вспомнила. Вспомнила, как в девять лет сидела на столе в кладовке и думала, что мы совсем как Джетсоны[13] с космическими телефонами. Иногда мы с Чарли использовали нашу замкнутую систему мониторов для игры в астронавта и центр управления полетами. «Говорит майор Том, прием», – произносил Чарли в рацию. А я находила его на одной из камер и направляла космический корабль обратно на землю: «ЦУП на связи, посадку разрешаю». Но это были глупые детские игры. Ставки сегодняшней вылазки гораздо выше, чем любая воображаемая посадка на Землю, и я проклинала себя за то, что пошла трезвой.

Когда Чарли вошел в гостиную со стенами из шлакоблоков, я задержалась на лестнице, осматриваясь, – угловой диван, бра в стиле мидсенчури, сверкающие серебристые столешницы.

– Мама? – позвал Чарли. – Ты здесь?

Ответа не последовало. Мое сердце работало как метроном в темпе престо, громко и быстро, и стук отдавался в ушах.

– Может, она в спальне? – предположила я.

Но Чарли вдруг застыл.

– Почему она не отзывается?

– Не знаю. Может, потому что ненавидит нас?

Ожидание меня доконало, и я поспешила мимо брата, пересекла гостиную с холодным металлическим шкафом и подошла к двери спальни. Конечно, она была закрыта, но я проглотила страх и повернула ручку. И тут же пожалела об этом.

– О Господи!

Когда умер папа и я смотрела на его безжизненное тело с порога комнаты, его лицо было умиротворенным. Оно лишь выглядело побледневшим, но не гротескным. Не считая крохотной полоски языка, торчащей из синюшных губ, он выглядел совершенно обычным. Голова лежала на подушке, глаза были закрыты, руки вытянуты по бокам. Такую позу йоги называют «савасана» – поза трупа. Но, судя по виду, умер он мирно.

Мамино лицо было совсем другим. Не как у отца, Спящей красавицы, а как на картине Эдварда Мунка «Крик». Глаза и рот широко открыты, а пальцы в отчаянии впились в горло, как ледяные опоры, вонзившиеся в замерший водопад. Из уроков химии я знала, что, в отличие от отравления угарным газом, которое можно получить, прислонившись к выхлопной трубе, смерть от углекислого газа довольно болезненная. Но я не знала, что, если не случится чуда, мы с Чарли обречены выяснить, будет ли такая смерть мучительной и для нас.

– Нет-нет-нет, – взвыл Чарли и, подавив всхлип, опустился на колени. Именно от его слез, а не при виде мамы я тоже расплакалась – в это сюрреалистическое мгновение только его горе казалось мне реальным. Не знаю, сколько времени мы провели так, Чарли – на коленях, а я – уцепившись за дверной косяк для равновесия, но вдруг я почувствовала, как на нас давит вес земли сверху.

– Вставай, Чарли. – Я дернула его за шиворот. – Нужно выбираться отсюда.

Брат по-прежнему стоял на коленях, и я подняла его за подмышки и подтолкнула к лестнице, как таран.

– Давай, иди, – подбодрила я.

Я шла за ним и поэтому не видела, что он качает головой не от печали или потрясения.

– Надо выйти отсюда и вызвать полицию, – сказала я, притворяясь спокойной.

Может, в какой-то степени я и правда была спокойна, ведь знала, что горгулья, которая всю жизнь сидела у меня на плече и изрыгала потоки злости, наконец-то умолкла.

– Нет, нельзя, – запинаясь, произнес он.

– Еще как можно.

– Нет, не получится, – крикнул Чарли. – Дверь заперта!

Я выгнула шею, чтобы посмотреть ему через