Приют извращенных соблазнов - Татьяна Нильсен

Татьяна Нильсен

Приют извращенных соблазнов

Глава 1

Наташа стояла у огромного окна аэропорта и вглядывалась, как в мутном небе один за другим, вдалеке, в белой вате облаков появлялись невзрачные огоньки. Постепенно они становились всё ярче и наконец превращались в чёткие силуэты самолётов, потом терялись за вышками и строениями аэровокзала. И вскоре она наблюдала, как за глухим стеклом, без звука, один за другим шли на посадку, выпуская облако дыма, в тот момент, когда шасси касалось взлётно-посадочной полосы. Ей казалось, что все небесные птицы были одинакового размера и только разной расцветки и раскраски, с различными флагами и логотипами. На заляпанных стёклах, прорисовывались взрослые ладони, приплюснутые носы и детские пальчики, выпачканные в шоколаде и липких конфетах. Вероятно, родители показывали неугомонным детям, как небесные создания необычайных цветов садились на землю. Наташа подумала, что такой неряшливости не наблюдалось в аэровокзалах России, а тем более Европы. Но ей был симпатичен этот огромный аэропорт «Ататюрк» с лабиринтами переходов, магазинами, магазинчиками, кафе и ресторанами. Наташе вообще нравился запах дороги, суета, разноязыкий говор, толпы пассажиров, одетых кто во что горазд. Наташа удивлялась, настораживалась и украдкой наблюдала, как через строгий паспортный контроль проходили женщины-мусульманки полностью закутанные в однотонные, бесформенные рулоны ткани. Она диву давалась, как можно рассмотреть сходство фотографии в паспорте с натуральной физиономией, на которой не видно ничего, только кончики пальцев и глаза, а зачастую и те закрыты толстыми стёклами очков. А под тёмным, просторным балахоном можно пронести столько поясов шахида, что легко отправить на тот свет не только человек двести вокруг себя, но и весь терминал вместе с многочисленными самолётами. Одна надежда была на профессионализм полицейских кордонов и на то, что именно в этот день Аллах откроет безопасный, небесный путь не к нему в гости, а на её родину, в Россию. Наташа несколько лет проживала в Турции и уже свыклась с традициями и нравами этой второй родины. Некоторое время назад трагический случай свёл её с мужчиной, за которого, она впоследствии вышла замуж. Это был мужественный, статный турок, но, как ей показалось на первый взгляд, с каким-то женским именем Эрен. Он служил в криминальной полиции на побережье Средиземного моря в красивом, курортном городе. Во время этих событий Наташа гостила у своей однокурсницы в Анталии, которая имела свою долю в агентстве недвижимости- занималась продажей и арендой жилья. Пока у гостьи была возможность, она помогала подруге в бизнесе и оказывала кое-какие услуги. Таким образом, однажды, на тихой вилле, Наташа обнаружила окровавленный и изуродованный труп молодой женщины. Жуткие картины такого рода она видела только в фильмах о маньяках и серийных убийцах, а когда ужасающая сцена развернулась перед её глазами, то безумные крики заглушили бы вой пожарной машины. Ошарашенные, привыкшие к размеренному, тихому течению бытия соседи, молниеносно вызвали наряд полиции. Вот тогда судьба преподнесла ей ещё один сюрприз, но уже со знаком плюс. Они не сразу рассмотрели друг друга и поняли, что это любовь, а только тогда, когда Наташа по окончание отпуска, улетела в свой Тамбов. Эрен мучился несколько дней, работал, как волк, стараясь заглушить тоску одиночества, но вскоре сел на самолёт и отправился в Россию, как тогда уже точно для себя решил, к жене. Ей исполнилось тридцать три, а ему сорок два, и это не был флирт, зов плоти, курортный роман по отдельности, а как раз всё это и плоть, и флирт, и романтические свидания при Луне сложились в один тугой узел семейных отношений. Конечно, сначала совместная жизнь складывалась не так безоблачно- различные культуры, характеры, быт, даже кухня и еда приводили к непониманию, а иногда и к конфликтам, но они осознавали, что в отсутствии друг друга существование совсем теряет цвет и смысл. Она смирялась с тем, что из рациона пропали её любимые сосиски и свиные отбивные котлеты, что в пять утра мулла будит её своей витиеватой песней, что тоненькие полоски бикини пришлось сменить на закрытый купальник. А он в свою очередь покорно шёл курить на балкон, даже если стояла жара плюс сорок восемь или лил дождь, на завтрак ел полезную, унылую гречневую кашу, которую, как он считал, должны употреблять дворовые собаки и уже не позволял себе лениться- принимал перед сном душ, чистил зубы и регулярно посещал парикмахера. А ещё они говорили на одном языке- на русском, а это, как считали оба, являлось залогом взаимопонимания. Наташа иногда с усмешкой вспоминала свою давнюю подружку, которая утверждала, что обольстить и женить на себе любого иностранца плёвое дело, стоит только одеть узкую юбку, чтобы сзади булки в обтяжку, блузку с глубоким вырезом, чтобы белая опара грудей вздымалась пузырями и томный взгляд с поволокой. Всё! Мужик твой! Тащи его в постель и айда куролесить с фантазией! Но только через дня три, несчастный, угорев от сексуальных утех, захочется душевного разговора, а перед ним сидит лохматая кукла с большими сиськами и тупо моргает глазами в непонимании. И всё, что некогда шевелилось между ног упадёт в изнеможении и больше не поднимется, невзирая на булки, сиськи и фантазию. Это Наташа знала точно, и ещё она знала, что мужчину надо кормить и слушать, если даже совсем не интересует футбол, автомобили, друзья и сослуживцы. В своё время Эрин год провёл в Белоруссии, изучая невероятно трудный и в произношении, и в грамматике, и в запоминании русский язык. После нехитрых подсчётов оказалось, что проходить обучение в столице Белоруссии гораздо дешевле, чем в самом захудалом городе России, да и климат помягче. На популярное турецкое побережье за сезон слетались миллионы туристов из России и стран бывших советских республик, поэтому почти в каждом отеле, магазине, ресторане общались с гостями на их родном и понятном. Граждане из бывшего СНГ не особенно утруждали себя изучением других языков, знали лишь «Чао, Хелло, Бай-бай» и на крайний случай «Гутен морген», поэтому предприимчивые турки быстро прогнулись под изменчивый мир и встречали «Руссо-туристо» словами: «Добро пожаловать, Здравствуйте, Приятного аппетита, Пожалуйста» и полным набором расшаркиваний перед вчерашними товарищами, у которых крышу сносило от того, что они вдруг стали господами, от дармовой выпивки, и от изобилия разнообразной еды. А когда случались конфликты, криминальные разборки, проблемы и непонимание, полицейский со знанием русского был просто на вес золота. Они проживали в небольшой, съёмной квартире с видом на море. Жили тихо, без шумных вечеринок, сабантуев и многочисленных друзей. Подругами Наташа как-то не обросла не потому что была осторожна и нелюдима, наоборот, характер она имела открытый и душевный, а просто потому что ей было жаль времени сидеть у какой-нибудь бездельницы-подруги дома, глушить литрами чай и перемывать кости общим знакомым. Исключение составляла всё та же однокурсница Тамара, через которую и произошло знакомство с Эрином. Но часто встречаться не получалось, потому что подруга по макушку была занята на работе, ещё имела огромную семью- маленького ребёнка, мужа-турка, свекровь, свёкра, брата мужа со своей семьёй, часто наведывающиеся из Стамбула тётки, дядьки, и вся эта гоп компания проживала хоть в большом, но одном доме, где кухня с холодильником и плитой была одна. Жили по турецким традициям- у каждой семьи своя комната, а трапезничали все за одним столом. Иногда Наташа закатывала глаза к небу и восклицала:

– Не представляю, как можно жить вот таким кагалом. Русские семьи стараются отщепиться от родителей, жить своей ячейкой, а вы, даже в отпуск отправляетесь по десять человек. А еды-то сколько надо приготовить! И ведь не каждому угодишь!

– А что ты думаешь, я на работу так торопилась? – возмущённо трясла головой Тома. – Да чтобы со свекровью меньше пересекаться и в этом котле не вариться. Я, русская, по их понятиям ничего не умею, меня же поучать надо, как долму готовить и бельё гладить. Представляешь, мы с мужем, что заработаем, почти всё родителям отдаём. Вроде, им видней, как деньгами управлять. Одно хорошо, что ребёнок всегда под присмотром, они в нём души не чают. Да и привыкла я уже, деньги, конечно все не отдаю, на трусы и на косметику всегда заначка есть.

Наташа, как только поменяла страну и переехала к мужу, то сразу записалась на курсы турецкого языка, пристроилась на работу в одно туристическое агенство и иногда сопровождала группы с туристами. А основное время, конечно, проводила с Эрином, которого любила и уважала. Но так, как сама придерживалась веры православной, не в полной мере была согласна с тем, что утверждали пророки Ислама: «Если бы одному из вас было велено совершить земной поклон перед другим, то это была бы жена перед своим мужем. Настолько большие права он имеет перед ней.» Почитать-то она мужа почитала, да только лоб в поклонах расшибать не собиралась и в спорные моменты парировала Эрину: «Ислам предписывает жене послушание мужу, а муж должен относиться к своей жене с сочувствием, справедливо и по-доброму.» А когда она уже шибко грустила и тосковала по родителям, то порешав на семейном совете, отправлялась погостить в свой родной Тамбов ненадолго. А Эрин препятствий не чинил, шкурку лягушечью не жёг, часы не переводил и чемоданы не прятал- понимал, что ни одно дерево сразу корней пустить не может, на всё надо время и терпение. Иногда летали вместе, но к тайной радости Эрина получалось это редко- он был очень загружен на работе в полицейском Управлении и если получал выходные, то дней на пять, а этого не достаточно, чтобы отправляться в дальний путь. А скрытое удовольствие он получал от того, что предпочитал в свой отпуск выспаться, спокойно попить пива, сесть у телевизора, болея за любимую футбольную команду «Галатасарай». И если он попадал к тестю с тёщей, то про мелкие счастливые моменты можно было забыть на всё время его присутствия. Предупреждённые заранее о визите дочери и зятя, родители составляли культурную программу с посещением многочисленных родственников в различных деревнях Тамбовской губернии. А там никто отдых не обещал. Подъём в шесть утра на рыбалку, потом резать барана (и ведь уважали гостя, понимали, что свининой обидеть могут чувствительную, турецкую душу), к вечеру половина деревни за столом, запотевшие бутыли с самогоном (вопрос принципиальный- никакой водки, сами с усами. На ржи, ячмени или из овса, самый милый вид напиток получается, в старинных традициях, так сказать)! В силу исламского воспитания, он пил мало, а крепкий алкоголь так и вообще можно было к яду приравнять, но пиршество, как правило, накрывали во дворе и можно было схитрить- рюмку-другую опрокинуть под стол или за спину. Но, как ни крутился паникующий перед застольем Эрин, в течение гулянки расслаблялся и к полуночи падал замертво, хорошо, если добирался до сеновала или жена до кровати доводила, потому что отказ поднять рюмку за мир во всём мире и дружбу народов не принимался – можно глубокую травму родственником нанести. И вот когда у полицейского случилась невероятная удача получить отпуск в августе, в разгар туристического сезона, он долго не решался сообщить об этом жене. Но всё обошлось как нельзя лучше- на семейном совете, после недолгих споров, решили провести время не с бутылкой пива возле телевизора, не вкушая самогон, а с толком и пользой для души- в Санкт-Петербурге, повышая так сказать культурный уровень. Из Анталии в Стамбул они прибыли рано утром, а самолёт до Питера отправлялся через несколько часов, ближе к обеду, и пара, сдав свой багаж ещё в Анталии, скиталась по гулким, широким коридорам аэровокзала. Оба терминала были соединены длинными переходами, и поэтому с местного на Интернациональный пока решили не переходить- по прошлому опыту помнили- место для курения выглядело как курятник, без кондиционирования и до отказа забито курильщиками. А в терминале местного назначения хоть и было оживлённо, зато Эрин мог выходить на улицу, чтобы выкурить сигарету и подышать свежим воздухом. Наташа неторопливо скиталась по многолюдным залам, рассматривая витрины магазинчиков с сувенирами, часами, национальной бижутерией, детскими игрушками и парфюмерией. Монотонный гул аэровокзала, людская суета, ароматы кофе, свежей выпечки и газет навевали дрёму. Наташе захотелось пристроиться на каком-нибудь сиденье, подсунуть под голову мягкий рюкзак и хоть на минуточку впасть в сонное состояние. Накануне долго просидели возле телевизора, а проснулись ни свет ни заря, поэтому неумолимо клонило ко сну. Места для ожидания были заняты людьми, которые периодически менялись. Кто-то спал, растянувшись сразу на три сиденья, а кто-то расположился совсем демократично, пристроившись прямо на полу и подтолкнув под голову свои баулы или сумки. Она огляделась в поисках уголка, где смогла бы приютиться. В углу, прислонившись к стене и сидя на корточках, пристроилась молодая пара, неряшливо одетая в лёгкие майки, шорты и высокие ботинки на толстой подошве. «Угореть можно в этих копытах в такую жару. – подумала Наташа, а увидев огромные, туристические рюкзаки и палки для скандинавской ходьбы. Она ехидно усмехнулась про себя. – И эти туда же, только причём здесь палки? Хочется таскаться по горам, покорять хребты и вести здоровый образ жизни, то можно обойтись только рюкзаками». Компания молодых людей то ли из Китая, то ли из Японии молчаливо сидела на полу, уткнувшись в свои навороченные телефоны. Рядом на двух креслах пристроилась семейная пара, по всей видимости из Пакистана или Индии. Несколько ребятишек разного возраста, а парочка ещё в колясках мусолили сладкие булки, цеплялись липкими ручками за терпеливых родителей. Притулиться было негде, но уходить из этого зала ожидания она не могла, чтобы не разминуться с мужем, который после очередной выкуренной сигаретки, вернётся именно сюда. Наташа мысленно позавидовала мужику, который спал, растянувшись сразу на трёх креслах. На лицо было накинуто небольшое, полосатое, льняное полотенце.