Турецкая романтическая повесть - Кемаль Бильбашар

Жители Караахметли любят слушать доносящиеся с виноградников песни. Подкрадываются поближе и слушают…

Как-то поздно вечером в виноградниках снова замерцал огонек, но какой-то робкий, словно бы невеселый. Салтык первый заметил его.

— Опять гулянка.

— А ты почем знаешь?

— Видишь, огонь?

— Ну и что? — возразил Омер. — Это пастух зажег.

— Пойдем посмотрим?

— Как же! Станут люди выпивать при одном фонаре.

— Прошлись бы… встряхнулись… — не унимался Салтык.

И уговорил. На виноградники пошли целой компанией — Эфе Кязым, Хасан, Мустафа, Омер, Сердер Осман, Рыжий Осман…

— Вот увидите, эти, из касабы, наверняка с собой и танцующую бабу привезли, — убеждал Салтык.

— Ну да, — сомневался Хасан. — Сторож там сидит, вот кто.

Перелезли через ограду, проникли в виноградник. Теперь нужно было держать ухо востро: можно напороться на собаку. Эфе Кязым не выдержал, вернулся домой. Остальные двигались молча, стараясь не шуметь.

Свет, на который они шли, оказался огнем небольшого костра. Гулко потрескивая, горели стебли чертополоха. В сумерках около костра замаячили две тени, потом разом сели к огню и больше не шевелились.

— Женщина там, глянь-ка, — прошептал чуть слышно Мустафа.

Это разожгло любопытство. Всем захотелось подойти поближе, но Хасан остановил товарищей.

— Совсем не похожи на городских, — заметил Сердер Осман.

— Видно, крестьяне.

Женщина сидела поодаль от мужчины. Оба смотрели в огонь. Мужчина оказался безбородым парнишкой. Глаза его так и сверкали в темноте, будто две звезды.

— Тут что-то не так, — прошептал Мустафа.

— Слышь, — обратился Рыжий Осман к Хасану, — непростое дело-то, а?

— Нет тут ничего особенного, — пытался задержать товарищей Хасан, но его уже никто не слушал.

Все сгорали от любопытства.

Увидев людей, парень выпрямился и сжал в руке палку.

— Здравствуйте, — сказал Рыжий Осман. — Мы на огонек прибрели. Просто так, без всякой задней мысли.

Парень не выпускал палки из рук, глядел настороженно.

Рыжий Осман шагнул еще ближе.

— Да вы не бойтесь. Может, вам помочь чем нужно?

Парень стоял в нерешительности, все еще сжимая в руках палку. Девушка съежилась в комочек. На лице ее застыл испуг. Огромные, широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели на незнакомых людей.

— Твоя жена? — спросил Сердер Осман, кивая в ее сторону.

Парень не ответил. Было видно, что вопрос ему не по душе.

— Если кто-нибудь вас заметит, быть беде. Это виноградник Сыддыка, а Сыддык — самый пакостный на свете человек. И жмот к тому же.

— Мы ничего здесь не трогаем, — ответил парень.

Девушка отодвинулась еще дальше и потупила глаза.

— Да я вовсе не к тому, друг, — встрепенулся Рыжий Осман. — Что с того, если вы поживете здесь несколько дней. А только знать тебе про него надо. Это такой горлодер. Чуть что — скандал затевает. Если увидит вас, такое устроит…

Хасан молча сел к огню. Парень поглядел на него уже спокойней.

— Ну-ка, — наклонился он к девушке, — поди посиди в сторожке.

Она сверкнула в темноте огромными глазами, поднялась и отошла.

Парень опустился на землю возле костра.

— Садитесь, поговорим.

Все сразу сели, будто только этого и ожидали.

— Да-а… — протянул Сердер Осман. — Чтобы узнать друг друга, зверям надо обнюхаться, а людям поговорить. А ты не из наших будешь?

— Из Дымбазлара.

Все разглядывали незнакомца. Худощавый, с нежной кожей, черными волосами и резкими чертами лица, выглядел он лет на двадцать пять.

— Только что из армии, — сказал он, глядя на свои солдатские сапоги. — Вот, ношу еще…

— Мы не проверять тебя пришли, — засмеялся Хасан. — Нам-то что?

Парень тоже улыбнулся. Он сразу посветлел лицом, похорошел.

— Мы давно друг друга знаем. Она невестой моей была.

— Увел, значит? — спросил Мустафа.

— Ее выдавали за другого, она хотела за меня. Вот мы и убежали.

— Когда две души сливаются в одну, то и сарай дворцом становится, — прищелкнул пальцами Омер.

— Молода она еще, — откровенничал парень. — Иначе разве б мы убежали? А теперь вот приходится скрываться.

— Беда! — поддержал Омер. — Такой уж возраст. А коли попадетесь, тюрьмы не миновать…

— Кому какое дело, раз она идет с ним по доброй воле?

— Не положено, брат. Все решают отец и мать. Стоит им только кашлянуть — ты и штанов не унесешь.

— Мы уже два дня здесь прячемся, — вставил парень.

— А мы только сегодня заметили огонь! — удивленно воскликнул Рыжий Осман.

— Вчера не зажигали… — ответил парень. Он помолчал, потом добавил: — А сегодня замерзли, проголодались…

Хасан достал пачку сигарет и протянул ему. Незнакомец машинально взял одну, прикурил от костра, потом вдруг словно очнулся:

— Спасибо!

— Не за что, — ответил Хасан и положил ему на колени всю пачку. — Надо принести вам чего-нибудь поесть.

— Мы сходим, — поднялись Мустафа и Омер.

— Что ж. Принесите, да побольше, чтобы и на завтра хватило, — отозвался Хасан.

— Да вы за нас не беспокойтесь. Завтра мы уйдем. Не вечно же нам здесь оставаться, — сказал парень.

— Уйти всегда успеете, — возразил Хасан. — Надо несколько дней переждать.

— А вдруг заметят?

— Сюда никто не ходит. Днем сидите в сторожке. А по ночам, когда стемнеет по-настоящему, выходите. Мы будем вас навещать. Может, что понадобится.

— Да зачем вам беспокоиться…

Хасан помешал в костре палкой.

— Человек человеку всегда нужен. Свалится как-нибудь и на нашу голову беда. Тогда ты нас выручишь.

— Помилуй аллах. Ладно, теперь мы с вами по гроб братья.

Девушка слушала их, сидя на пороге сторожки. Лица ее в темноте видно не было, только глаза сверкали.

— Ну смотри, — наказывал Сердер Осман. — Повесь серьгу на ухо[76]. Каждому встречному не доверяйся. Всякое может случиться…

— Да это понятно.

Первоначальная сдержанность и холодок в отношениях растаяли. Они разговаривали свободно, словно давно знали друг друга. Парень потряс толстой палкой.

— Для такого случая я вот и это припас. Если придет кто…

— И правильно сделал.

Парень помешал палкой в костре.

— Увидел вас, так сердце и подскочило. Смотрю — пять человек. Одной палкой с пятерыми не сладишь. Раза два ударишь — и сломается. Но, слава аллаху, вы оказались моими спасителями.

— У нас народ хороший, — пояснил Сердер Осман. — И все же нужно держать ухо востро.

Закурили еще по одной «зеленой лягушке». Помолчали немного. Все уже было сказано. Хасан поеживался, поглядывал в сторону девушки. Дул резкий ветер.

— Холодно ей там, — сказал он парню. — Пусть она будет нашей названой сестрой. Позови ее поближе к огню.

— Хатче, — окликнул юноша, — иди сюда.

Девушка не шевельнулась.

— Не бойся, иди, — повторил он. — Это свои люди.

Ничего не ответив, девушка послушно встала, робко приблизилась к огню, села в сторонке.

— Видать, устали, — обратился к ней Сердер Осман.

— Всю ночь шли, — ответил за нее парень, — от вечерней молитвы до утренней. Все по горам да по горам.

— И поесть ничего не захватили?

— Как-то в голову не пришло. — Он смущенно потупился.

Сердер Осман расхохотался:

— Верно говорят, что любовь человеку ума не прибавляет.

Все засмеялись. Девушка подвинулась поближе к огню.

— В молодости так бывает, — философски заметил Рыжий Осман. — С небес прямо на землю…

Девушка, должно быть, сильно продрогла — тянулась к костру.

— Как себя чувствуешь, сестрица? — обратился к ней Хасан.

Она промолчала.

— Стесняется, — пояснил парень.

— А тебя-то как звать, друг? — опомнился Сердер Осман.

— Хусейн.

Вернулись Мустафа и Омер. Они принесли целый мешочек еды и положили его возле огня.

— Что ж, пора идти, — поднялся Хасан. — Мы еще придем. Живите тут спокойно.

— Смотрите, здесь полно скорпионов. — крикнул уже издали Рыжий Осман. — Будьте осторожны.

Как только шаги гостей затихли, девушка торопливо развязала мешок и протянула Хусейну свежую лепешку. Оба набросились на еду.

На другой день перед самым вечерним намазом Хасан и Рыжий Осман снова отправились на виноградник. Захватили с собой сыр, лепешки и табак. Приблизившись к сторожке, остановились: оттуда доносились не те голоса, которых они ожидали. Друзья постояли, прислушались. Голоса были мужские.

— Что-то случилось… Да защитит их аллах! — проговорил Хасан.

Рыжий Осман ничего не ответил. Оба прибавили шагу. До сторожки оставалось совсем немного. Костер горел на прежнем месте. Но возле него стояли мужские фигуры. Ни девушки, ни Хусейна не было видно. Друзья остановились. Однако те, у костра, уже заслышали их шаги.