Морской ангел - Валерий Ковалев

– Прощевай, тетка Одарка, – кивнул Дим в сторону темных окошек хаты и, вскинув на плечо вещмешок, пошагал через зады усадьбы к темнеющей на фоне неба посадке.

Спустя сутки он приехал поездом в Херсон, где занялся поиском жилья в пригороде. При наличии дензнаков особого труда это не составляло, и уже к вечеру он снял хибарку на берегу Днепра у одного из местных рыбаков, занимавшегося ловом тарани и леща на своей шаланде в лимане. В этом месте он был необычайно широк и полноводен, имел выход к морю и веселил глаз живописными пейзажами.

После провинциального Бердянска город впечатлял своими размерами и многолюдьем. Он еще носил многочисленные следы войны, но уже активно восстанавливался. Работал порт, заводы и фабрики, из других краев все еще возвращались разбросанные лихолетьем жители.

Обосновавшись на новом месте, Дим тут же занялся изучением объекта своих будущих действий, знакомясь с городом и его окрестностями. Для начала он побывал в порту, на вокзале и местных рынках с барахолками (последних здесь было намного больше), а потом стал знакомиться с ними более детально.

В один из таких дней, когда после полудня Дим возвращался домой, прикупив зелени и продуктов, в старом парке он услышал возбужденные голоса – мужской и женский.

А когда подошел ближе, увидел, как парень, примерно его лет, хлещет ладонью по лицу сидящую на скамейке девушку. Та активно оборонялась, царапаясь и кусаясь, но силы были явно неравные.

Шмякнув бумажный пакет в траву, Дим тут же вмешался и, уцепив наглеца спереди за ворот, а сзади за штаны, перебросил его через скамейку в кусты, где тот с треском приземлился.

Через секунду малый выскочил оттуда с зажатой в кулаке бритвой, хрипя «Попишу, падла!», но в следующий миг его запястье попало в стальной зажим, а голова дернулась от сильнейшего удара.

– Отдохни, – вывернул из безвольной руки бритву Дим, после чего оттолкнул парня, и тот свалился наземь.

– За что он тебя? – обратился к девушке, кивнув на бесчувственное тело.

В ответ та вскочила со скамейки и с криком «Так тебе и надо, козел!» пнула носком туфельки валяющегося хулигана.

– Ну-ну, – успокоил незнакомку Дим. – Зачем столько эмоций?

– Так он же кот, – сказала та непонятное, кривя губы и поправляя разорванное на плече платье.

– Ладно, – взял с травы свой пакет старшина. – Я живу тут рядом. Если хочешь, можешь зайти и привести себя в порядок.

Потом они шли рядом по тропе, и Дим украдкой рассматривал Риту (так звали девушку). Она была стройной, южного типа и довольно миловидная.

– А вот и моя обитель – открыл скрипучую калитку хозяин. – Прошу любить и жаловать.

– Небогато живешь, – сказала Рита, когда, миновав небольшой, заросший полынью дворик, они вошли внутрь хибары.

– Мне хватает, – ответил Дим. – Вон там рукомойник и полотенце, – показал рукой за перегородку, – а иголку с ниткой я тебе сейчас организую.

Пока гостья приводила себя в порядок, он прихватил ведро и спустился к реке за водой, а вернувшись, обнаружил Риту сидящей обнаженной на кровати.

– Иди ко мне, – блеснули черные глаза, и случилось то, что должно было случиться.

Когда пыл страсти спал и они лежали рядом, глядя в потолок, Дим спросил, кто такой «кот», и девушка звонко рассмеялась.

– Так ты не из блатных? – погладила наколки у парня на груди. – А я думала из них. Выходит, ошиблась. А кот – это сутенер. Теперь понял?

– Понял, – нахмурился Дим. – Так ты…

– Да, – последовал ответ. – И нас у него еще трое.

– А за что он тебе бил?

– Не хотела работать, как Светка. Ей Жмур порезал лицо. Уже неделю лежит в больнице.

– Не знал, – скрипнул зубами Дим. – Иначе свернул бы тому Жмуру шею.

– То же он грозился проделать и со мной, жестокий гад, – сжала кулачки Рита.

Внезапно у Дима возникла мысль, и он приподнялся на локте.

– Слушай, а где живет эта тварь? Которая любит резать девушек.

– Зачем это тебе? – насторожилась Рита. – С ним лучше не связываться.

– Я просто хочу помочь, – пожал плечами Дим. – Иначе он так просто не отстанет.

На некоторое время в комнате возникла тишина, нарушаемая зуденьем мухи, а потом девушка прошептала:

– Улица Гоголя дом три, квартира четыре.

– Ну, вот и ладненько, – обнял ее Дим, после чего пара снова занялась любовью.

Когда он проснулся, за окном розовел рассвет и чирикали воробьи. Риты не было.

– Как пришла, так и ушла, – зевнул старшина, чувствуя приятную истому в теле.

За квартирой «кота» он следил двое суток. Тот жил один, спал до полудня, а после отправлялся в город. Возвращался ближе к утру, насвистывая «Мурку».

На третью ночь Жмур пришел раньше. Дождавшись, когда в окнах дома погас свет, Дим поднялся на второй этаж, остановился у нужной двери.

Прислушался – тишина, чуть провернул торчащую на стене в цоколе лампу (площадка погрузилась в полумрак) и постучал в дверь.

Через пару минут за ней послышались шаги, а потом голос:

– Чего надо?

– Вам срочная телеграмма, – прошамкал Дим. И по-стариковски закашлялся.

Изнутри щелкнул замок, наружу высунулась голова, и тут же хрустнули позвонки – старшина свернул ее набок. Уцепив жертву подмышки, он шагнул внутрь, тихо прикрыл за собой дверь и опустил тело на пол. Потом скользнул из прихожей в комнату, через окна которой струился лунный свет и осмотрелся.

В полумраке у стены белела разобранная кровать, в центре стоял круглый стол в окружении стульев, по углам высились шкаф с зеркалом и буфет на вычурных ножках. На его полках и в ящиках ничего ценного не обнаружилось, а вот в шкафу оказался целый гардероб, судя по всему ворованный. Здесь висели шубка из песца и норковое манто, кожаный мужской плащ, а также несколько добротных мужских и женских костюмов. Внизу стоял пустой фибровый чемодан, куда Дим определил то, что вместилось. Вслед за этим налетчик протер взятым здесь же платком все, за что брался, и ретировался из квартиры. Рассвет он встретил в своей хибаре.

Спустя несколько дней, загнав экспроприированное барыгам, Дим сидел в одной из рыночных забегаловок, пил пиво с сушками и размышлял о жизни. Он понимал, что понемногу становится бандитом, но выхода не находил.

«Может свалить за бугор? – думал он. – В Румынию или Болгарию. Но там все чужое».

Или сдаться властям? Этого не позволяли гордость и обиженное самолюбие.

– Да, куда ни кинь, всюду клин, – бормотнул старшина и хрустнул в руке сушкой. Затем допил пиво, сунул оборванному пацану, бродившему меж посетителей, мятый червонец и вышел наружу.

Приморский рынок жил своей жизнью. Вокруг бурлила разноголосая толпа, продавцы зазывали покупателей, где-то в порту гудел пароход, сверху лились потоки солнца. Полюбовавшись работой грузчиков, артистически перебрасывавших неподалеку гору полосатых арбузов и золотистых канталуп, Дим, паруся широченными клешами, неспешно двинулся к выходу с базара.