Морской ангел - Валерий Ковалев

Поскольку стройка непрерывно росла и ширилась, что требовало новых трудовых резервов, Дима вскоре пересадили на автомобиль. Видавший виды «ЗИС-5» с запредельным пробегом. Впрочем, его это не смутило.

Посулив ремонтникам из своей бывшей бригады накрыть стол в одном из местных кабаков, Дим с их помощью за несколько сверхурочных вечеров привел машину в идеальный порядок и занялся перевозкой народно-хозяйственных грузов.

Сначала «молодого» посылали на железнодорожную станцию, откуда он доставлял их на городские склады, а когда он, как говорят, «обтерся», доверили более ответственные рейсы на строящиеся объекты. Они располагались у озера Иртяш, в часе езды от города по старой, еще демидовских времен дороге.

Среди десятка наиболее крупных природных водоемов региона, озеро занимало второе место, разлив свои прозрачные воды более чем на шестьдесят квадратных километров. На его берегах и островах рос вековой хвойный лес, в котором было полно зверья, грибов и ягод, в прохладных глубинах водились пелядь с карпом, щука, сиг, а также другая рыба, на Травакульском и Линевом плесах жили целые колонии раков.

Первые строители, в числе которых были заключенные, прибыли на Иртяш весной 45-го и, возведя там первые цеха комбината с землянками и дощатыми бараками, теперь созидали вторую очередь, включая новый город со всей полагающейся инфраструктурой.

Стройка впечатляла грандиозностью и размахом. В окружающих горах то и дело гремели взрывы, экскаваторы с бульдозерами, а также сотни землекопов вгрызались в скальный грунт, на бетонных площадках искрили сваркой строительные леса, меж ними сновали груженые и порожние самосвалы, запряженные в телеги лошади и люди с носилками.

Ну, прямо, как в фильме «Трактористы», удивлялся Дим, заражаясь трудовым порывом.

По прошествии трех месяцев он вырвался в передовики, оставив позади многих опытных шофером автобазы, и портрет «ударника» появился на доске почета комбината.

– Двужильный, черт, – подшучивали над Димом товарищи по работе. – Не иначе хочешь все деньги заработать.

– Деньги пыль, – отвечал тот. – Просто люблю дорогу. И чтоб ветер в лицо. И свобода!

Дим понял, что здесь он снова обрел себя, как в свое время на фронте. Природная любознательность усилилась, и несостоявшегося офицера обуяла жажда новых знаний, необходимых в мирной жизни.

Дим записался в городскую библиотеку, поглощая по ночам русских и зарубежных классиков, а на следующий год поступил на заочные курсы «ответственников»[142] в Челябинский автотранспортный техникум.

– И на хрена тебе это надо? – вопрошали соседи по комнате, отправляясь по выходным в пивную, кино или на танцы.

– Для полноты ощущений, – отвечал Дим, листая очередной учебник.

Впрочем, случались выходные и у него. Такие он проводил с толком. Посещал городской музей, а также местные достопримечательности, знакомясь с историей края. А еще, прихватив с собой Юнгу, выезжал на природу в окрестности Кыштыма.

Юнга был сибирской лайкой, его Дим подобрал щенком год назад на трассе и определил на жительство в гараж, а точнее, в будку за ним, которую соорудил собственными руками. Вскоре щенок стал любимцем шоферов, но признавал только Дима, который всячески его холил и брал с собой в рейсы.

На природу (то был, как правило, Травакульский плес) друзья добирались на перекладных, что не составляло особой сложности. Там разбивали временный бивак, а потом Дим удил рыбу. Юнга же, обследовав берега и возвестив о своем прибытии, возвращался назад, после чего с философским видом усаживался рядом. Каждую новую добычу он встречал одобрительным лаем, а когда той набиралось на добрую уху, начиналось действо. Человек цеплял на рожны котелок с водой, разжигал костер и шкерил окуней с карпами, «брат меньший» хрупал их головы и облизывался. Потом, опустив все в закипавший, с парой картофелин и луковицей котелок, Дим ложился рядом на траву и, заложив руки за голову, смотрел в бездонную синеву неба.

Юнга ловил влажным носом все усиливающийся вкусный запах, изредка настораживал топорки ушей, а потом убегал в лес, откуда вскоре возвращался.

– Ну что, врагов нету? – улыбался хозяин.

В ответ пес располагался рядом, опускал голову на лапы и прищуривал янтарные глаза – нету.

Уху Дим хлебал из котелка, вприкуску с хлебом и черемшой, а Юнга лакал наваристую вкусноту из оловянной миски. Окончив трапезу и вздремнув, друзья бродили среди деревьев, где Дим слушал пенье птиц и цокот бурундуков, а лайка искала в изумрудных мхах мышей и лягушек.

Когда солнце опускалась за дальние гольцы, окрашивая их в причудливые тона, бивак убирался, и друзья выходили на тракт, ожидая попутную машину. В город добирались в сумерках, пропахшие запахами леса и обновленные.

После окончания технических курсов Дима назначили бригадиром, и он решил построить дом. Общага надоела до чертиков. Написал заявление в профком, тот вошел с ходатайством выше, а спустя месяц передовику и ударнику комтруда выделили участок в пригороде, на берегу Кыштымки. Тут подошел выпавший на лето отпуск (первый год старшина работал без него), и привыкший разрушать Дим впервые занялся созиданием.

В лесхозе он прикупил лесу, благо заработки были неплохие, завез на участок несколько машин песка, цемента и бутового камня, а потом нанял в соседнем районе бригаду шабашников из местных. За три недели, выведя фундамент, те срубили хозяину просторный пятистенок, сложив в нем печь-голландку и настелив полы, а далее занялись отделкой. К ноябрьским праздникам дом был готов и, рассчитавшись с бригадой, Дим вселился в него вместе с Юнгой, которому весьма понравилось новое жилье и место.

Теперь рядом не было пахнущего бензином и соляркой гаража, исчезли непрерывно урчащие на его территории автомобили. Справа золотилась осенним листом березовая роща, позади дома тихо струилась река, слева стучали топоры и вжикали пилы. Возводились еще несколько.

Изрядно поиздержавшись на строительстве, Дим приобрел в дом самое необходимое. Железную полутораспальную кровать с платяным шкафом, столом и тремя стульями, производства местных фабрик, кухонную утварь и шерстяной коврик для Юнги.

А еще он соорудил несколько полок для книг. Которые покупал с первых дней приезда в Кыштым. Они были его страстью. В небольшой библиотеке были произведения Пушкина с Лермонтовым, Чехова Гоголя, Шолохова и Островского; из зарубежных писателей – Джека Лондона и Гюго.

Короче, было почти все, о чем они с ребятами мечтали на фронте. Кроме домашнего уюта и хозяйки. Питались «большой и малый братья» абы как, часто в столовках и придорожных забегаловках, а дома только ночевали, всю зиму и весну проведя в рейсах и командировках.