Прошу, убей меня. - Легс Макнил

Кроме того, мне интересна реакция людей на художественное изображение свастики: некоторые звереют. По-моему, изображение свастики является чувствительным детектором нацизма. Оно выявляет в тебе нациста, если ты скрытый фашист, а люди, которые чувствуют себя задетыми, — это люди, которые что-то скрывают. Люди, занимающие оборонительную позицию — это скрытые фашисты. Вот за что я люблю изображение свастики — оно раскрывает твою душу.

Дэнни Филдс: Я написал статью в журнале High Times, чтобы выразить удивление по поводу запрета на слово «наци» в популярной музыке, при том что на полках магазинов невозможно найти книгу без свастики на обложке. Такая ситуация меня до сих пор забавляет. Я считал, что тексты у Ramones прикольные. Думаю, Ди Ди не говорил о расовом уничтожении, все это скорее имело иной смысл, знаете, типа: «Когда дверь в спальню закрывается, я становлюсь нацистом».

Ди Ди вырос в Германии. Его воображение было захвачено окружающим миром. Он был похож на маленького ребенка, говорящего плохие слова, чтобы проверить, придется ли ему потом мыть рот с мылом.

Ди Ди Рамон: Я вырос в Германии, мы переезжали из одного дерьмового города в другой. Я жил в Бад-Тёльц, в Баварии, недалеко от гитлеровского Орлиного гнезда. Я жил в Мюнхене, потом мы переехали в Пирмазенс, маленький городок на французской границе. Немецкая сторона Пирмазенса называлась линией Зигфрида, французская сторона — линией Мажино. Во время Первой и Второй мировых войн обе враждующие стороны строили укрепления с «драконьими зубами», тяжелой артиллерией, бункерами и пулеметными гнездами. Я часто пробирался на окраину города и бродил среди старых бункеров и находил ржавые, но стреляющие автоматы, немецкие стальные шлемы, противогазы, штыки и ремни.

Все дети в моем районе собирали военные трофеи и торговали ими. У меня набралось так много, что я тоже стал ими торговать. Я был зачарован нацистскими символами. Мне нравилось находить их в каменных обломках Германии. Они были восхитительны. Они были просто красивы. Мои родители очень переживали из-за моего хобби. Однажды в одном магазинчике я нашел кое-что стоящее — меч Люфтваффе. Он был прекрасен. Я купил его за восемьдесят марок. Я знал, что могу оставить его себе или перепродать с хорошим наваром. Но когда я принес его домой, отец ужасно расстроился. Он сказал: «Ты представляешь, сколько наших ребят погибло из-за этого меча?»

И я подумал: «Мудак он, на что тут обижаться», — потому что своего мнения у него сроду не было.

Дэнни Филдс: Не было лозунгов: «Я — наци, и вы, евреи, готовьтесь!» Ничего подобного. Дело было не в политике, дело было в сексе. Я знаю, что сегодня не все понимают разницу, но это не было расистской угрозой. Я это видел лучше других, ведь мои родственники, хотя я их никогда не знал, были уничтожены нацистами за то, что они были евреями.

Никто не принимал смерть европейских евреев так серьезно, как я. Я не играл с этим, не думал, что это забавно. Но если вы хотите купить красивую черную кожаную куртку с символом «SS», как сделал Рон Эштон, почему бы и нет? У меня целый книжный шкаф заполнен книгами о III Рейхе — разве это делает меня нацистом? Я люблю читать об этом, это — одно из моих хобби. Если вы спросите меня, о каких трех исторических личностях я хотел бы узнать больше, я назову двоих — Микеланджело и Генриха Гимлера. Я хотел бы узнать, что двигало Гимлером. Как фермер-птицевод в конце концов дошел до убийства шести миллионов людей моей национальности? Это за пределами моего понимания.

Но я не обвиняю и не проклинаю людей за любовь к этому стилю. Правда, если я замечал, что человек согласен с идеями наци, я тут же по возможности переставал с ним общаться.

Ди Ди Рамон: Моя мать часто рассказывала мне истории о войне. Она рассказывала, что бомбоубежища были переполнены и поэтому некоторые люди оставались снаружи, и когда после окончания воздушных налетов она выходила наружу, то видела их тела, трупы с кишками, висящими из открытых ртов. Сотрясение от взрывов бомб выдавливало из людей кишки наружу. Весь город горел. Иногда она упоминала тех родственников, которые раньше были наци: «Ах, твой дядя, он вернулся из России только через шесть лет после войны, пошел искупаться в воронке от бомбы и утонул». Я часто бродил в одиночестве, погружаясь в мир фантазий; порой, качаясь на качелях, я воображал себя боевым летчиком.

Айлин Полк: У Артуро была черная эсесовская форма, она была подвешена к потолку его чердака рядом с бальным платьем. Я почти уверена, что Ди Ди и Артуро надевали их, когда никого не было рядом. Почти наверняка так и было. Я не знаю кто надевал платье, а кто форму, но я почти уверена, они так одевались.

Филип Маркейд: Однажды ночью я был на вечеринке на чердаке у Артуро Вега. Мы все были совершенно обдолбанные, и я случайно оказался недалеко от Ди Ди и Артуро. Я слышал маленький, но потрясный отрывок их беседы. Клянусь богом, это правда. Ди Ди говорил Артуро: «Я перепробовал все наркотики, все-все, что можно сделать, я уже делал. В моей жизни было все. Я просто не знаю, чем заняться теперь».

Наступила тишина, и Артуро сказал: «Ты никогда не убивал человека».

Они поглядели друг на друга с выражением: «Хммм, а правда». Мне кажется, они раздумывали об этом около минуты. Ха-ха-ха!

Айлин Полк: Ди Ди блестяще манипулировал людьми. Но когда доходило до обычной, повседневной беседы, он казался придурком и, как мне кажется, нарочно вел себя так. Он так делал, чтобы взрослые и полиция не приставали к нему. К примеру, когда однажды мы шли на чердак к Ramones и кто-то начал подниматься позади нас, Ди Ди открыл выкидной нож.

Оказался это его домовладелец. Он подошел к нам сзади, когда мы поворачивали ключ в двери. Ди Ди был всегда на взводе, как будто ожидал нападения из-за любого угла. Но когда он увидел, что это домовладелец, Ди Ди сказал: «Ааа, вау, мужик, извини». И он вел себя как совершенный идиот. А домохозяин ответил: «Все в порядке, Ди Ди, все в порядке».

Думаю, Ди Ди всегда высматривал, не приближается ли какая-нибудь угроза. Может, он даже с нетерпением ждал неприятностей. Есть люди, которые постоянно говорят о борьбе и насилии, и ты так до конца и не знаешь, хотят ли они, чтобы все это произошло в действительности.

Чита Краум: Во время одного из наших первых концертов Ди Ди Рамон подарил Стиву тот самый нож 007. Вы помните нож марки 007? С коричневой деревянной рукояткой, его длина в открытом виде составляла четырнадцать дюймов, а ширина лезвия — около дюйма. Он открывался сбоку. Это была не выкидушка, но лезвие здорово выбрасывалось. Хороший нож, такие до сих пор производят.

И вот Ди Ди бросил этот нож 007 Стиву прямо на сцене, во время нашего второго концерта в «CBGB». Подарок от Ди Ди — это было серьезно. Он был похож на собственный нож Ди Ди, понимаете, что это значит? Наверно, это был способ Ди Ди показать, что Dead Boys ему нравятся, знаешь такое: «Держи…» Это был подарок от души, и это было важно для Стива.

Джеймс Слаймен: Когда Dead Boys во второй раз играли в «CBGB», Хилли Кристал подписал с ними договор и стал их менеджером. Я даже удивился. Они были группой, которая в Кливленде называлась Frankensteins и которую я так и не пошел смотреть, потому что, если честно, я никогда не принимал музыку Стива всерьез.

После их первого шоу вокруг поднялся большой шум. Потом они подписали договор с Сэром, вокруг чего опять много шумели, а через месяц они уже сидели в студии и писали первый альбом.

Все Dead Boys по жизни были нищими, поэтому они неожиданно оказались по уши в деньгах. Они просто с этим не справились. Слишком большой успех, который пришел слишком рано.

Джиния Рейвен: Хилли позвонил мне и сказал: «Я хочу, чтобы ты послушала эту панк-группу. Они очаровательны».

Я пришла посмотреть Dead Boys, и они сыграли «Caught with the Meat in Your Mouth» — «Ты пойман с куском мяса в зубах». Я спросила: «Хилли, это — очаровательно?»

Но Хилли был прав. Он был прав. Их музыкальный разъебон заставил меня истерически хохотать. Я послушала их и сказала: «Хилли, я буду продюсировать их, но я не хочу светиться».

Dead Boys обалдели от того, что я беру их в «Электрик Леди Студиос», где писались Джими Хендрикс и Патти Смит. Когда в первый день они вошли, я обернулась и увидела эти ебаные свастики. Свастики на всем и вся.

Мои родители сидели в концлагере. Я родилась в Польше в самой середине Второй мировой войны. Из-за нацистов у меня нет семьи. Вспоминаю, как кусала свою мать, потому что когда мы бежали из Польши, она зажимала мне рот рукой, чтобы я не выдала нас каким-нибудь звуком. Это было ужасно, ужасно. Я все еще не оправилась от этого ДЕРЬМА, понимаете?