В некотором роде волшебник - Нита Неверова

   Следом за ней семенила Вероника. Переминаясь с ноги на ногу, она жалобно посмотрела на Септимуса и извиняющимся голоском пропищала:

   - Мирра говорит, вы решили тоже ехать на Эс-Шеллы. Ничего если я пока...в общем...если я с вами...

   - Конечно, - невозмутимо отозвался Септимус, - нам ведь по пути.

   - Ну да, - Вероника опустила голову. - А...А куда вы собираетесь потом?

   - К Синим горам, - неопределенно мотнул головой Септимус.

   - Ничего себе! Это же другой конец континента!

   - Ага. Далековато.

   - Ясно... Ммм...Ну а маршрут вы уже выбрали?

   - Нет. Сориентируемся по ходу дела.

   Вероника притихла. Септимус украдкой усмехнулся в бороду:

   - Ты ведь тоже вроде направляешься в ту сторону?

   - Кто? Я?! - удивленно воскликнула Вероника. - А...Да! Конечно! Синие горы! Это да...

   - Вот видишь: можем пока путешествовать вместе.

   - Вот и славно! - подхватила Мирра. - Хорошая подбирается компания: одна умная, двое сильных и врач.

Эпилог

   Паром отчалил от берегов Эс-Марини и неторопливо поплыл к Эс-Шеллам. Среди пассажиров выделялась компания из четырех человек, явно приезжих. Здоровенный амбал молчаливо стоял у бортика и задумчиво смотрел на удаляющийся остров. Молодая девушка с огромным рюкзаком суетилась вокруг какой-то старушки, на которую накатил приступ морской болезни. Бородатый мужчина, поругиваясь, держал на пояс рыжую женщину, которая, взобравшись на ограждение, размахивала "Иллюстрированным путеводителем по Эс-Марини", пыталась при этом стучать каблуком о каблук и с безмятежной радостью вопила:

   - Паром! Паром! Неси меня на Эс-Шеллы, к солнцу и пальмам!

Повесть 6. Мизантроп

   - Какой красивый, вежливый и добрый молодой человек. Сразу видно: редкостная мразь.

   Они стояли на берегу. Впереди колыхалось море, сливающееся с небом, позади искрилась песком пустыня, отсечённая от неба линией горизонта. Ботинки Вероники стояли на песке под бдительной охраной Маркуса и Септимуса. Восходящее светило медицины, босая, бродила по кромке воды, выискивая ракушки. Позади нее, по безопасно сухому берегу, параллельным курсом ходила Мирра. На фоне желто-оранжевого песка её рыжие волосы отливали медью.

   - Может, хватит уже? - Мирра предприняла очередную атаку. - Пойдем на станцию! Скоро наш экспресс!

   - Через полтора часа, - терпеливо отозвалась Вероника, не отрывая пытливого взгляда от воды, испещренной золотыми изломами. - А станция - за тем барханом. Ты же сама проверяла. Трижды.

   - Не аргумент. Я туда ходила двадцать минут назад! За это время что угодно могло случиться!

   -Например?

   - Ну...Я не знаю...Там...Зыбучие пески, например. Или бешеный верблюд. Пустыня коварна! Знаешь, как оно бывает: стояла себе станция, стояла, потом ап! - и нету станции!

   - Не говори ерунды.

   Мирра задумалась. Потом решила сменить тактику:

   - На кой тебе сдалась эта гадость?!

   - Ты уже десятый раз спрашиваешь. Ракушки - не гадость. Они красивые. Я сделаю из них ожерелье. И, может быть, серьги и заколку, если найду подходящую фурнитуру.

   - Раковины - это гробики мертвых моллюсков! Не стыдно заниматься мародерством?! Ты хоть понимаешь, что раковина - это позвоночник моллюска, его орган, его часть! Бедная улиточка, или устричка, или кто там ещё... скончалась и выгнила, но её невинная душа живет в крохотной раковинке...

   - Перебор, - пробормотал Септимус.

   Слезно-фальшивый некролог улиточкам не пронял даже сентиментальную Веронику. Она лишь покрутила пальцем у виска и продолжила поиски ракушек.

   Мирра подобрала плоскую гальку и зашвырнула её в море. Отпечатывая блинчики, камешек заскакал по водной глади.

   Мирра резко повернулась к Септимусу и Маркусу и с вызовом спросила:

   - Кто сможет больше?

   Маркус пожал плечами, подобрал камешек, бросил его и сбил пролетавшую мимо чайку. Птица неловко завалилась на бок, но удержалась в воздухе и, громко ругаясь, унеслась прочь.

   Размышляя о будущем, человек прикидывает, куда его может забросить жизнь. В первой тройке таких мест золотой дворец, комфортабельный офис и кладбище. У каждого человека также есть список под заголовком "Я бы никогда туда не...". Но иногда нелегкая заносит человека в такие места, о которых он даже помыслить не мог. Септимус не предполагал, что однажды отправится на общеконтинентальную конференцию врачей.

   - ...мыслить позитивно! - вопила Мирра.

   - Я мыслю, - вяло отбивался Маркус.

   - Тогда как объяснить, что даже маленький камушек в твоих руках превращается в оружие массового поражения?!

   "Ну и компашка, - мрачно подумал Септимус. - Юная идеалистка, профессиональный убийца и стервозная душа зеркала. И ещё я. Бред. Как я мог в такое вляпаться? Хотя на самом деле все просто. Маркус следует за Миррой, Мирра за мной, я за Вероникой, а Вероника направляется на конференцию врачей. В итоге мы все бредём одной дорогой. Логика. С ней не поспоришь".

   - ...кто бы говорил! - кипела праведным гневом Вероника. - Я своими глазами видела, как ты столкнула старушку с причала!

   - Склочная старая ведьма! К тому же там было неглубоко.

   - Это у причала-то?!

   - Да! Вот, в "Кратком путеводителе по эс-шелльским причалам" сказано...

   Маркус, во время спора подошедший ближе к воде, вернулся на исходное место дислокации у левого ботинка Вероники.

   - Когда она умудрилась купить этот дурацкий путеводитель? Я ведь почти все время держал её в поле зрения, - посетовал Септимус: страсть Мирры ко всякого рода туристическим изданиям граничила с патологией.

   - На причале. У торговца. Когда все кинулись спасать старушку, - отрапортовал Маркус.

   Септимус бросил на него косой взгляд. В компании Маркуса он чувствовал себя неуютно, как щеголь рядом со свежеокрашенной скамейкой. С Гансом было проще.

   А вот девочки с Маркусом ладили. Возможно, потому что не догадывались, какие процессы происходят в голове человека, чей мозг заточен под убийства. Притом что как раз они-то отлично знали, на что способен Маркус в состоянии боевой активности.

   Септимус стыдился признаться даже самому себе: он побаивался Маркуса. При мимолетном взгляде на этого амбала инстинкт самосохранения начинал вопить колоратурным сопрано.

   Очень мягко, тщательно контролируя интонации, Септимус спросил:

   - А почему ты её не остановил?