ЭДЕМ-2160 - Григорий ПАНАСЕНКО

— В таком случае, я полагаю, вы хотите заручиться поддержкой моего движения? – Лукашов эксплуатировал свой имидж прямолинейного человека, но Николай знал, насколько он мог быть коварен.

— И в этом вы не ошибаетесь.

Тревожный звонок терминала перебил готовую сорваться фразу лидера УНЕ, и Лукашов досадливо отключил связь. Сейчас он напоминал тигра, учуявшего ягненка на тропе. Он подбирался и готовился к прыжку: уж слишком лаком был кусок. Николаю даже не нужно было улавливать полунамеки и неясные движения. По крайней мере он был убежден – союзник уже обеспечен.

— Но что будем иметь мы в случае победы или, что тоже резонно, в случае поражения? – Лукашов решил показать себя на этот раз человеком прагматичным, что уже было гораздо ближе к истине.

— В случае поражения, – поспешил успокоить его Николай, – вы лично не теряете ничего. Всегда можно отказаться от действия боевиков. Практика у вас есть, – собеседник пропустил шпильку мимо ушей. – А вот в случае победы вы можете рассчитывать на солидную часть мест в парламенте. Вполне законно, заметьте. Думаю, население поддержит своих освободителей. Лично вам могу обещать пост министра обороны.

Лукашов осклабился и довольно потер руки:

— Вот это деловой разговор. Это я понимаю. Но, – тут же прервал он разгоревшиеся надежды Николая, – я не даю вам согласия сейчас. Я должен все обдумать, чтобы не рисковать понапрасну своими людьми. Даже боевиками, как вы соизволили выразиться. Обсудим детали...

Когда Николай, немного обескураженный отсутствием полного согласия, вежливо распрощавшись, покинул кабинет, Лукашов быстро набрал номер на терминале коммуникатора, и хотя экран показал смазанную заставку, он быстро заговорил:

— Срочное сообщение со степенью секретности "четыре". Довожу до вашего сведения, что Москаленко Николай Васильевич, депутат фракции Украинской Либеральной Партии ведет подрывную работу с целью мятежа и государственного переворота. Сообщники не выявлены. Предположительно есть агентурная сеть в армии. Пытаюсь разработать. Внештатный агент старший лейтенант Лукашов.

Экран взорвался фейерверком и появилась надпись "отбой связи". Лидер УНЕ погасил монитор и, откинувшись на спинку стула, закурил. Он едва ли любил свои обязанности, но ради власти и карьеры был готов работать тем, кем требовалось. Требовалось тому, кто оплачивал его услуги.

После встречи с Лукашовым Николай отправился домой, по пути заехав в церковь. Отец Никодим огорчился, узнав результаты переговоров, но Николай его успокоил, что даже с одной армией им хватит сил для достижения намеченной цели.

Дома, не спеша поужинав, он решил отдохнуть и улегся с книгой на диване.

Николай уже почти спал, когда его выдернул из постели поздний телефонный звонок. Сердито бурча, он прошлепал по холодному полу и включил терминал. На него глянуло незнакомое лицо молодого человека, почти мальчика, с едва пробивающимися усами и бородкой.

— Господин Москаленко? – начал тот резким крикливым голосом. – Я хотел...

— Ну, во-первых, стоило бы извиниться за столь поздний звонок, а во-вторых, неплохо было бы представиться, – Николай недовольно прищурил глаз и поплотнее запахнул полы халата.

Молодой человек тут же смутился и поправился:

— Меня зовут Игнат Мережко, студент Ново-Житомирского технического университета. Простите пожалуйста, что разбудил вас, но у меня к вам срочное дело. Профессор Гота...

— Ни слова больше. Приходите завтра в семь вечера. Что еще? – Николай заметил, что его абонент не торопится прерывать связь.

— Я не один, простите.

— Сколько вас? – устало поинтересовался Николай.

— Десять, – Игнат виновато потупился.

— Ну, что ж, приходите все. Только хлеба купите. И концентрат супа, а то у меня в доме шаром покати.

— Обязательно. Большое спасибо, – студент быстро отключил связь.

Николай, зевая и заплетаясь ногами, отправился досыпать. Уже на грани сна и яви он пожелал, чтобы все эти студенты свалились как снег на голову профессору Готе.

Весь следующий день Николай крутился как белка в колесе: его депутатская комиссия занималась вопросами образования, и сегодня предстояло курирование очередного вуза.

Вечером студенты явились точно к назначенному времени. Впрочем, не все из них были студенты. Один субъект лет тридцати, нечесаный и оборванный, явно перерос этот возраст. Он-то и был заводилой.

Как оказалось, молодые люди были представителям некоего таинственного общества "Коловрат" или что-то в этом роде. Хозяин дома криво усмехнулся, услышав жаркие речи о "диверсионных акциях" и "пропаганде".

Но уже через два часа скептицизм Николая изрядно ослаб: у ребят была энергия, и они были готовы ради своих идеалов идти на баррикады хоть сейчас. Но вот с организацией у них было плохо. Николаю удалось убедить их в необходимости пересмотреть программу общества, а также заручиться поддержкой. Он порекомендовал им связываться с профессором, а не с ним лично, отчасти опасаясь за них, отчасти – за себя.

Когда стрелки перевалили за полночь, и Николай рассовал гостей по разным комнатам, его посетила неожиданная мысль, что сегодня он нашел поддержку тех самых недовольных, и ничего лучше студенчества найти было нельзя.

А через минуту его вырвал из задумчивости телефонный звонок. Звонили из полицейского участка...

...Густо синее бархатное небо наполнилось звездами. Остатки январского снега белели в лучах уличных фонарей. Однако здание церкви, укрытое в глубине аллеи, было темным. Отец Никодим гасил последние свечи и уже собирался закрыть храм, как его внимание неожиданно привлек легкий стук шагов. По аллее шла девушка, она явно торопилась попасть в церковь.

— Подождите, пожалуйста, минутку, – она ускорила шаг, а потом побежала, громко стуча каблучками.

Отец Никодим придержал створку двери и пропустил прихожанку внутрь. В свете ночного фонаря он с удивлением увидел, что вошедшая – китаянка. Заметив у нее на шее тонкую цепочку и крестик, священник вежливо спросил:

— Что я могу для вас сделать?

— Я пришла на исповедь, – девушка заметно нервничала.

— Идемте, – он повел ее вглубь храма.

Китаянка пошла чуть впереди, и отец Никодим не мог отделаться от ощущения смутной тревоги: что-то в ней было не так. Тени сгустились, заливая углы чернильной темнотой.

Девушка преклонила колени и отец Никодим начал читать молитву, поминутно глядя поверх книги. Неожиданно взгляд его зацепился за темное пятно на шее: возле уха, почти под самыми волосами, у китаянки был то ли шрам, то ли ярко-красная родинка.