После Исхода - Гарри Веда

— Как-то многовато вы знаете о засекреченном артефакте… — Кардинал задумчиво глядел на переносицу собеседника, отчего его взгляд казался пронзительным, буквально прожигающим мозг.

Терон захлопал ресницами часто-часто и попытался вдохнуть обезволившими легкими.

— Ваше Превосходительство, все, о чем я говорю можно вычитать в легальной части инфосети. Я отправлял Вам доклад, если помните, как раз по данному вопросу и именно по Вашему заданию. Вы же сами готовили информационные ноды, посвященные теме манускрипта…

— Вполне может быть, сын мой… — Кардинал продолжал задумчиво помешивать чай миниатюрной лопаточкой и сверлить душу собеседника взглядом. — Ну-ка, расскажи мне, что говорят на нелегальных нодах?..

— Я… Что вы! Я не имею права… Я законопослушный гражданин!.. Я не интересуюсь нелегальной информацией! Вы всегда можете проверить логи моей ноды в инфосети!..

Ну, елки его превосходительство дери… Ну, баран, самый натуральный баран! Зачем только начал этот разговор. Только ты, Терон Верон, мог со всем своим счастьем вызваться на откровенную беседу с иезуитом касты Стражей, Куратором Ложи и всеми прочими регалиями. У них нет души, только фанатичный блеск в глазах и непредсказуемость при решении любого вопроса. Настоятели человеческих душ, как же иначе.

Терон осмеливался поднять тему манускрипта несколько раз, пожалуй, с того самого дня, как начал работать над секретнейшим проектом. Мало ли сказать — даже техническое задание на проект было засекречено с ограниченным доступом лиц. Под доступ к тайне Земли высочайшей категории, руководство Академии Наук было ознакомлено с сухим списком утверждений, научную достоверность которых предписывалось подтвердить в кратчайшие сроки.

Не иначе — никаких временных диапазонов, именно прямо сейчас! А каждый день, вашей волокиты — будет стоить вам новой седой волосины в каждый час простоя.

Да и в самом деле — как можно определить сроки проекта, который призван подтвердить возможность существования отрицательного времени, как общей идеи и возможность перемещения во времени человеку — в частном случае. Ну, и по мелочи еще пунктов десять про возможность управляемого искривления пространства и создания новых навигационных узлов во Вселенной по воле человека. Перепашем космос. И — в кратчайшие сроки.

Именно тогда профессора Терона Верона, руководителя рабочего направления, и пригласили на беседу к первому лицу государства. Верону предстояло возглавить напряжение творческой мысли вверенных десяти научных групп по четыре расчетных лаборатории в каждой — пяти сотен лучших ученых умов современности, организованных в четкую иерархию, усиленных вычислительной мощностью сопоставимой с метагравиядерным взрывом.

Кардинал тогда поразил его. Сильный старик, волевой настолько, что сталью звенел воздух при каждом неторопливом слове — в считанные минуты не оставил ни единой надежды на легкость прогулки.

Случайно найден документ, манускрипт, утраченный более трехсот лет назад. Собственно, был ли потерян или просто завалило пылью в запасниках Ватиканской Библиотеки — история умалчивает. Тем не менее — именно эта сшивка пергаментных листов, манускрипт Войнича, являлась в древности Золотой Загадкой Криптографии. На протяжении долгих веков, еще до Исхода, об невероятный код был сломан зуб неисчислимого количества ученых, математиков и разного рода доморощенных гениев. Ведущие университеты древности брались за растолковывание писульки неизвестного автора, давность которой равнялась сотням лет. После неудачи вековых тщетных попыток заявили о капитуляции, после чего манускрипт Войнича был признан мистификацией, подделкой и благополучно забыт на три, или четыре, столетия.

И вот, он случайно обнаружен. И, невероятно, но — расшифрован специальной Духовной группой Центральной Ложи Ватиканского Совета. Этакими мудрецами, слабосопоставимого с жизнью возраста. Ладно, пусть их научной лабораторией, но все-таки — попами, а не настоящими учеными.

И, якобы из переведенного текста манускрипта, следовало, что возможность путешествия во времени существует. И квази-пространственный переход возможен в любой точке пространства.

Нет, вы не получите документ. Его содержание представляет ценность максимальной категории и подлежит засекречиванию с поименным уровнем доступа. Из трех человек. Вам, профессор, крайне далеко до такого уровня доверия, равно, как и главе Академии Наук. Ограничимся тем, что предоставленные вам данные достоверны.

И два года блуждания в тумане, каждый день, когда Терон проделывал душемотный путь на вечернее рандеву с Кардиналом — он собирался поговорить именно на эту тему. Месяц за месяцем, по нарастающей, когда напряжение ускорялось, не зная предела, а работа продвигалась крайне туго, не смотря на максимально щедрое финансирование — Терон понимал все острее, что без детального изучения манускрипта быстро результата не достичь.

Однако, любая попытка заикнуться про манускрипт жестко пресекалась иезуитом. Один раз — даже с выговором и лишением премиальных пунктов.

Сегодня Терон не выдержал опять. И дело принимало дурной оборот.

— Итак, сын мой, я — весь внимание…

Профессор ссутулился, как-то враз, буквально уменьшился вдвое. Он боялся вдохнуть, чтобы не выдать дрожь, охватившую тело целиком, поэтому вскоре в глазах потемнело из-за недостатка кислорода, а нервная тошнота подкатила к губам.

— Но… вы… требуете от меня невозможного…

— Вы разучились говорить? — Холодность идеально оттенила ехидство, сдобренное пронизывающим лазером глаз.

— Ваше святейшество, вы заставляете меня нарушить закон… Это же просто какой-то правовой коллапс… — Терон едва не икнул, успев вовремя прикусить щеку.

Кардинал с неожиданным любопытством посмотрел на толстячка-ученого, словно тот был диковинным экспонатом. Надо же…

— А никакого коллапса, милейший, нет… Не вижу ничего противозаконного предложить представителю паствы исповедаться. Не пытайтесь переложить на меня свои грехи, которые вы совершили отнюдь не по моей просьбе. Впрочем…

Кардинал неожиданно легко поднялся на ноги, обогнул старинную столешню, реставрированную и установленную на антигравитирующую основу, приложил ладонь к матовой управляющей панели на дальнем крае стола и принялся неспешно перебирать виртуальный ворох документов, елозя по светящейся поверхности.

— Собственно, вот… — Монах выбрал из хаоса нужный файл и поднял ладонь. Документ быстро выкристаллизовался вслед за пальцами, выводимый селектониевым принтером. Через минуту профессор мял вспотевшими ручонками тончайший сертификат на государственном бланке, который струился, будто живой при малейшем движении воздуха.