Волчонок на псарне (СИ) - Анна Чарова

И спасенные, и легионеры затихли, наблюдая, как молодой человек вот-вот обретет счастье, и тоже улыбались. Дарий смотрел на нее неотрывно, и кровь в висках пульсировала все громче, все отчетливей прорисовывалось предчувствие беды.

И вот он рядом, протягивает руку, убирая одеяло с ее лица… Рука виснет плетью — это не его Лидия, а круглолицая светловолосая девчонка с веснушками на вздернутом носу. В ушах шумит, ноги слушаются плохо.

Наугад Дарий побрел к трем повозкам, куда собирались грузить спасенных, потряс головой, утешая себя, что еще не все сошли на берег. Кто-то похлопал по спине, и он расправил плечи, таким взглядом смерил пожалевшую его женщину — низенькую, похожую на мышь, — что она спешно ретировалась за повозки.

Рано отчаиваться, еще не все сиккары причалили, лучше верить, что Лидия там… Или правильнее не верить? Ты ведь знаешь, что она мертва, и в этом твоя вина. Ты губишь все, к чему прикасаешься, смерть — это тень, прилипшая к твоим ногам. Учитывая твою особенность, правильнее искать любимую среди трупов.

"Это верно, — подумал Дарий, отодвигая с дороги легионеров. — Лучше бы это я сейчас лежал на земле с закрытыми глазами".

Он остановился недалеко от места, где складывали покойников, и все не решался сделать шаг вперед, даже в лица умерших старался не всматриваться, потому что надежда в его душе, эта живучая тварь, отказывалась умирать, цеплялась за соломинки нелепых предположений, царапалась, выла, билась в грудь, как тонущий невольник, запертый в клетке.

Покойников было больше тридцати — все молодые, сильные, красивые. Их сложили в три ровных ряда, вытянули руки, закрыли глаза. С краю лежал лысый чернобородый гребец с галеры беззаконников, голый по пояс, за ним — полная девушка, которую не смог оживить Йергос.

Растрепанная женщина, кутаясь в платок, ходила вдоль рядков, вглядывалась в лица — искала или ребенка, или близкого родственника. Не нашла, остановилась поодаль, завертела головой. Вытянула шею, просияла и бросилась к группе людей, идущих от причалившего сиккара. Два проходящих легионера на мгновение скрыли ее, а когда они отошли, она висла на высоком крепком юноше, он стоял неподвижно, растопырив руки.

Светало. В воздухе разлилась предрассветная серость, и легионеры начали тушить факелы. Дарий наконец решился, прошел вдоль утопленников и выдохнул с облегчением: Лидии среди них не было.

— Эй, парень, ты бы посторонился, — пробасил за спиной кряжистый бородач, он нес мертвую девушку, перекинув через плечо, как мешок.

Крякнул, присел, уронив ее себе на руки. Черные волосы свесились до земли, рукав задрался, обнажив самодельный янтарный браслет. Дарий шагнул навстречу бородачу, взял Лидию на руки, понес подальше от покойников — он и сам не понимал, зачем.

— Ты ее знал? — прогудел бородач в спину. — Сочувствую.

Дарий словно наблюдал себя со стороны, чувства умерли вместе с ней, и лучше бы не воскресали. Навалилась усталость, он понял, что обессилил и вот-вот заснет, надо бы найти кого-то из ордена. Интересно, Бажен и Йергос спят?

С Лидией на руках он направился к воде, где к берегу причаливал последний, двенадцатый, сиккар, участвовавший в освобождении невольников. Более крупные биремы пошли в Агатовую Бухту, что за городом — туда, где базируется флот Дааля.

На берегу заголосили, зашевелился народ — легионеры начали отделять зерна от плевел: спасенных гребцов-беззаконников сгоняли отдельно, и они покорно шли, сбивались в кучу. Лица, руки, локти, спины. Голоса отдают набатом, словно голова — купол. Последнее, что помнил Дарий — тающее во мраке лицо Бажена.

Глава 15. Талиша. Я — не я

Ощущение было, будто бы кто-то вырывает хребет. Р-раз — и я стою на воде возле качающейся бочки, безучастно смотрю, как мое тело идет ко дну. Дарий ныряет и достает меня.

Хлоп — и я уже в лодке, вся мокрая, с ожогом на лбу и щеке, в рубашке, обгорелой на плечах и спине. Маг, похожий на обритого лиса, отказывается меня спасать, Дарий уговаривает его, а мне все равно. Лысый все-таки соглашается, и мое тело начинает дышать, но я по-прежнему рядом с ним, а не внутри него. Какая я все-таки страшная и тощая! Что колдун нашел во мне красивого?

Пока лысый и его помощник спасают утопленников, Дарий волнуется, ходит по лодке туда-сюда — наверное, его девушку или сестру угнали в рабство. Гребцы у поморников одеты странно: на них панцири, блестящие шлемы, закрывающие лоб, нос и лицо по бокам, и стальные пластины на руках и ногах.

Дарий считает меня отважной, он почти уговорил магов оживить меня, но они сказали, будет сложно. Он красивый, высокий, черноглазый. Уверена, он отлично дерется. Скольжу ближе, чтобы рассмотреть его лицо. Не похож на зарга, и глаза у него не черные, а карие в желтую точку. Он согласен вместо мертвого куска души колдуна заделать во мне брешь частью себя. Зачем? Что он попросит взамен? Или у поморников жизнь спасенного не принадлежит спасителю, и я не стану его рабыней?

Маленький быстрый кораблик причаливает к берегу, Дарий велит спасенной женщине заботиться о моем теле, а сам идет искать любимую, я иду за ним, надеясь, что она жива. Будет очень несправедливо, если она умрет.

Среди спасенных ее нет, среди утопленников тоже, зато есть Лильен, которую колдун бросил. Эша нигде нет, наверное, плавает где-то никому ненужный, или его вообще в корабль засосало. Дарий взволнован, расстроен. Я молю Заступника помочь ему, но напрасно — девушка мертва, ее принес плечистый дядька. Дарий забирает ее у него и куда-то несет, встречает своего беловолосого друга с кудрями, как у женщины. Дарий едва держится на ногах, кудрявый просит его отдохнуть, и Дарий сдается, садится прямо на гальку, засыпает в обнимку со своей утопленницей, я сажусь у его ног, жду.

Гребцов с галеры сгоняют отдельно от других спасенных, окружают, на ноги и руки им надевают кандалы. Хлоп — и я стою возле Коша с обожженным лицом, который безропотно позволяет себя заковать. Коша жалко, остальных — нет. Разве что еще — парня, который мечтал, как вернется к девушке. Пытаюсь коснуться Коша, но рука проходит сквозь него.

Что с ними теперь будет? Их казнят или продадут в рабство?

Поморники кричат, бегают туда-сюда. Подъезжают четыре огромные железные кареты, запряженные тройками лошадей. Белобрысый будит Дария, ведет к карете. Девушку Дарий выпускать отказывается, говорит, что она погибла из-за него — вот уж глупости! — и он не знает, как искупить вину. Опять глупости: какая вина, когда девушка мертва, и ей все равно?

О, вспоминают про мое тело. Если им удастся меня оживить, что со мной будет? Оставят у себя или подлатают и отправят за Хребет? Продадут? Лысый маг и белобрысый под присмотром Дария тащат меня в карету, сами садятся на длинные мягкие лавки, мое тело кладут на пол возле покойницы, вот это они зря! Дарий пытается поднять меня, но снова засыпает.