Замуж за миллионера - Мария Викторовна Гарзийо

Тремя утомительными часами позже моя Минька, устало пыхтя, взбирается в гору и облегченно тормозит на покрытой галькой площадке паркинга.

«Ваш супруг просил передать вам, что будет ждать вас в восемь часов вечера в ресторане La Terrazza» улыбаясь во все имеющиемся во рту зубы сообщает мне пожилой клерк, «Вот ваш ключ от номера-люкса. Приятного отдыха, синьора».

Я бросаю сумку на необъятную кровать, выхожу на украшенный огромными горшками с розовой гортензией балкон и окунаюсь в мягкую благоухающую кипарисами и жасмином прохладу прибрежного вечера. Даже хорошо, что Франсуа не ждет меня в номере, у меня есть возможность освежиться, привести в порядок распаренное долгой дорогой тело и сверкающую физиономию и облачиться в достойный наряд. А еще мне нравится некоторая загадочность и недосказанность этого свидания. Отсутствие сотни обыденных эсэмесок («ну, что ты уже помыла голову?» «я сейчас побреюсь и выхожу», «стою в пробке, буду минут через 15») и звонков («слушай, мне синий костюм одевать или черный?» «не забудь там мой бумажник на столе и ключи от машины») придает предстоящей встрече забытый оттенок романтичности. Мне вспоминается сцена из фильма «Турист», где Анжелина Джоли собирается на ужин с Джонни Дэппом в веницианском отеле Даниэли. Решив, что я ничем не хуже американской актрисы, я натягиваю длинное сильно декольтированное Армани из тонкого иссиня-черного шелка. На шляпу-сковороду, которая по словам вертлявого продавца гея мне так невероятно идет, я все-таки не решаюсь. И правильно делаю. Округлившиеся при моем появлении глаза соседей по лифту (жирненьких англо-говорящих путешественников в болотного цвета бермудах и шлепках, открывающих на всеобщее обозрение желто-коричневые ногти) заставляют меня вернуться из кино в реальность.

А вот и мой Джонни Депп, неказистый фискалист, превращающийся в конце фильма в энигматичного миллионера. Франсуа поднимается из-за стола и делает шаг мне на встречу. Он выглядит безукоризненно в сшитом на заказ костюме из тонкого темно-серого льна и белой рубашке Зилли с открытым воротом. Когда наши взгляды пересекаются, я чувствую, как внутри зарождается и стремительно распухает пульсирующий холодный комок волнения. Я мысленно ругаю себя за подобную слабость. Не хватает еще броситься в объятия этому предателю и залепить ему пару звонких поцелуев. Пленка моей помяти, дабы усмирить затрепетавшее сердце, прокручивает в ускоренном темпе вчерашнюю трогательную сцену в монакских апартаментах. Едва начавшая зарождаться улыбка скатывается вниз на террасу, а оттуда в густой вечерний сумрак.

– Ты потрясающе выглядишь, – удостаивает меня комплиментом Франсуа, от которого явно не укрывается резкая перемена в моей мимике.

– Ты тоже не плохо, – сухо отзываюсь я.

Официант наполняет наши бокалы искрящимся в лучах заходящего солнца Кристал Родерер. Я заглатываю залпом свою порцию в надежде заглушить эту противную внутреннюю вибрацию. Разворачивающаяся перед нами картина золотисто-багряного заката в порту Портофино так фантастически красива, что мне хочется протянуть руку, чтобы убедиться, что это не гиганские фото-обои.

– Я рад, что ты приехала, – мягко произносит персонаж этой идеальной до утопичности акварели. Его темные зрачки отливают золотом.

Все происходящее кажется мне яркой гогеновской карикатурой на гораздо более серую и низменную действительность. Ведь за большие деньги можно купить все. И более густую небесную синеву, и более сладкий аромат жасмина, и все эти необокновенные радужные оттенки, преобразившие наши лица лучше любого макияжа. И пряную иллюзию любви.

– Знаешь, Франсуа…

– Подожди, Лиза, выслушай меня, – его рука накрывает мою, – Я наверно должен тебе объяснить… В общем, ты, конечно, права, я виноват. Эта вседозволенность вскружила мне голову. Я не мог себе представить раньше, как много соблазнов несут в себе большие деньги. Я всегда считал, что смогу достойно противостоять им. Что заложенные родителями принципы окажутся сильнее. Я нарочно проверял тебя на прочность, заставляя таскаться по дешевым закусочным и твердить, что материальный достаток для тебя вторичное. Я был уверен, что после того, как я начну реально пользоваться выйгрышем, моя жизнь не сильно изменится. Что я по-прежнему останусь хозяином положения, не поддавшись навязываемым новым обществом стандартам… Выходит, что я ошибался. На деле я оказался гораздо слабее. Это ядовитое ощущение, что ты можешь иметь все, что захочешь, стоит только махнуть кредиткой, пронизывает тебя с ног до головы и парализует волю. Это как наркотик…

Франсуа запивает свой монолог шампанским.

– Тебе наверно будет неприятно слышать то, что я сейчас скажу, но раз уже я решил говорить на чистоту… Знаешь, я никогда не пользовался большим успехом у женщин. У меня, конечно, были подружки. Но это были, как правило, обычные симпатичные девчонки в потертых джинсах и кедах, середнечки во всем. Мне казалось, что большего мне не нужно. А потом я встретил тебя. Меня очень удивило, что ты, такая красивая, такая ухоженная, обратила на меня внимание. Я ведь тогда не был богат. Во всяком случае не выглядел таковым. Откуда тебе было знать, что в кармане моих дешевеньких джинс лежит чек на 150 миллионов? И все-таки ты заитересовалась мной. А потом, после свадьбы, когда ты настояла на том, чтобы сменить машину и обновить мой гардероб, на меня вдруг обрушилось все это непривычное одурманивающее женское внимание. Модели, актрисы, успешные бизнес вуман, они все взирали на меня с неприкрытым интересом. Стоило мне поманить…

– Ну, да, грех было не поманить, – поддеваю я с горькой усмешкой.

Зачем он пытается оправдать свои измены? Я не желаю этого слушать! Солнце, аналогично разочарованное и расстроенное словами Франсуа, ныряет в водную пучину, забрав с собой все чарующие сказочные краски. Залив погружается в землисто-серую ночную мгну.

– Нет, Лиза, не перебивай меня, пожалуйста! Я ничего такого не сделал. Во всяком случае, не изменил тебе, в этом можешь быть уверена. Вчера твоя странная реакция сильно задела меня. Ты усмехнулась и сбежала. Как будто тебе было совершенно все равно.

– Ты бы предпочел, чтобы я забилась в истерике ? Или бросилась на эту рыжую с кулаками ? Прости, но это не мой стиль. Знаешь, Франсуа, я могу понять, соблазны, вседозволенность и так далее… Понять могу, принять нет.

Мой муж повинно склоняет голову над только прибывшим ризотто с лангустинами. Морские гады взирают на него мертвыми глазами, в белых яблоках которых застыл упрек.

– Я еще не закончил. В общем, я был обижен на тебя и привел домой эту девушку.

– Ты уверен, что мне следует это знать ?

Опять эта противная пружинка царапает своим остром концом где-то слева под ребрами. Вот и получай, баба-дура, расплату за свою слабость. Нечего