Кровь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон

- Очень хорошо. Мы с центурионом Макроном можем уделить немного времени.

- Спасибо, господин. Не могли бы вы? - Терций указал на импровизированную скамейку из бревен, сложенную рядом с огнем, и Катон осторожно сел, убедившись, что скамья устойчива и вряд ли соскользнет и не станет причиной его позорного падения на задницу.

Макрон сел рядом с ним. - Дайте-ка я угадаю, что в меню, мальчики. - Он устроил сложное шоу, понюхав воздух. - Может быть, это козлятина?

Мужчины у костра заулыбались, а некоторые засмеялись.

- Не просто козлятина, господин. Мы приготовили ее по-особенному. Гирций, вон там, был поваром у сенатора Сенеки в Байях, прежде чем он присоединился к гвардии. Он кое-что знает о приготовлении приличной еды, господин. Расскажи трибуну и центуриону, что ты приготовил.

Круглолицый преторианец пухловатой комплекции подобрал у огня два котелка и подошел. Он сделал паузу, чтобы попытаться отдать честь, но в замешательстве нахмурился, когда поднял два котелка. Катон не мог удержаться от смеха над его дискомфортом и сжалился над ним.

- Вот, давай вон тот. - Он наклонил котелок к огню, чтобы осветить его содержимое, и увидел куски мяса, плавающие в темном клейком соусе. - Что это?

- Козлятина, которую вы нам раздобыли, господин. Я потушил все это в вине и приготовил глазурь из гарума и меда.

- Гарум и мед? - Катон приподнял бровь. Идея смешать острую соленую приправу со сладким медом показалась ему невероятной комбинацией.

- Какого хрена ты это сделал? - потребовал ответа Макрон.

Гирций стоял на своем и протянул Макрону второй котелок. - Просто попробуйте, господин. Это одно из любимых блюд сенатора.

Макрон вытащил кинжал и проткнул кусок мяса. - Просто потому, что какой-то занюханный высокомерный аристократ тешит себя всякими кулинарными пристрастиями…

Он сунул капающее мясо себе в рот и стал жевать. Затем его челюсть замедлилась, а глаза расширились. Он сглотнул и с трепетом посмотрел на Гирция. - Это самое нахрен вкусное блюдо, которое я когда-либо ел. Катон, парень просто великолепен! Попробуй.

Катон достал карманный столовый прибор, развернул ложку-насадку и выбрал небольшой кусок нежирного мяса для пробы. Как только соус коснулся его языка, он понял, что Макрон не преувеличивал. Насыщенный вкус был ошеломляющим, и он с жадностью принялся обрабатывать оставшееся содержимое котелка, в то время как Гирций, положив руки на свои широкие бедра, сиял от гордости.

Макрон финишировал первым и протянул свой котелок. - Есть шансы на добавку?

Прежде чем Гирций смог ответить, со стороны иберийской части лагеря раздался взрыв гневных криков. Все повернулись на звук, и на мгновение никто не двинулся с места. Затем, когда крики стали громче, Катон поставил котелок и встал.

- Макрон, за мной.

Сначала Катон сдерживался, чтобы просто идти через ряды палаток, но когда крики усилились, он бросился бежать. Уже ближе к промежутку между римскими палатками и палатками иберов они наткнулись на небольшую толпу. Из ближайших палаток все выходили люди, чтобы посмотреть, что происходит.

- Дорогу тут! - проревел Макрон. - Идет командир!

Солдаты в задней части толпы оглянулись и отошли в сторону, пропуская двух офицеров. Катон шел впереди, проталкивался сквозь тех, кто оказался слишком медлителен, чтобы подчиниться приказу Макрона. Затем они прошли сквозь давку тел и вышли на открытое пространство. Перед ними горел костер. Два человека стояли лицом друг к другу с обнаженными кинжалами: пращник и один из иберийских копейщиков. Последний прижимал к боку свободную руку, и кровь сочилась между его пальцами, пока он покачивался на ногах. Пращник сидел на корточках, не сводя глаз с противника, и медленно водил своим клинком из стороны в сторону, провоцируя иберийца на атаку. Ни один из них не обратил внимания на прибытие двух офицеров. Пращник метнулся вперед и сделал ложный выпад, и иберийец отчаянно рубанул, схватил другого мужчину за предплечье и невольно открыл рану чуть ниже локтя. Пращник издал сердитый рев и приготовился прыгнуть вперед и нанести последний смертельный удар.

- Хватит! - крикнул Катон. - Стоять!

Толпа, кричавшая в поддержку двух мужчин, замолчала, когда пращник остановился и взглянул на трибуна, затем отступил на безопасное расстояние, прежде чем поднялся во весь рост и потянул раненую руку с кинжалом.

- Что, во имя Юпитера, здесь происходит? - спросил Катон.

Пращник напрягся, все еще держась за рану. - Ссора между мной и этим ублюдком-варваром, господин.

Макрон повернулся и встал между двумя мужчинами.

- Ссора? По поводу? - продолжил Катон.

- Он обвинил меня в обмане, господин. Я и несколько ребят играли в кости, и некоторые иберийцы хотели также поиграть. Только они теряли деньги. Когда я попытался забрать свой выигрыш, он вскочил, начал кричать свою чушь и спихнул мои руки с монет, - он указал на землю возле костра, где в свете пламени блестела небольшая россыпь серебра.

- Откуда ты знаешь, что он обвинил тебя в обмане?

Пращник открыл рот, заколебался, затем покачал головой. - Это то, что я предположил, господин.

- А потом?

- Он вытащил свой нож, я схватил свой, и он попытался меня проткнуть. Только я его первым достал, господин.

Катон оглянулся на толпу. - Это правда? Кто-нибудь видел, что произошло?

Опцион выступил вперед. - Я также был в игре, господин. Это было так, как говорит Глабий. Ибериец начал это.

Прежде чем Катон успел попросить дополнительных подтверждений, иберийец упал на колени, тяжело дыша, продолжая поднимать изогнутый кинжал дрожащей рукой. Двое его товарищей поспешили вперед и преклонили колени рядом с ним. Один осторожно взял оружие из его руки, а другой поднял тунику раненого, отвел руку в сторону и обнажил рану. Кровь пульсировала по обнаженной плоти, и товарищ иберийца прижал руку к ране, пытаясь остановить обильное кровотечение.

Катон указал на опциона. - Беги и найди хирурга. Немедленно!

Когда мужчина повернулся и пробился сквозь давку, Катон оглянулся на выражающие одновременно любопытство и враждебность лица. Иберийцы уже отходили в сторону, прислонившись спиной к палаткам, и настроения в толпе становились опасными.

- Макрон, - сказал он спокойно. - Уведи наших людей отсюда. Кроме него –

Глабия. Ему нужно кое-что еще прояснить.

- Да, господин. - Макрон кивнул, затем резко набрав воздуха, обратился к римским солдатам. - Назад в свои палатки! Центурионы! Oпционы! Приведите наших людей в движение! Быстрее нахрен!

Напряженная тишина минутной давности была нарушена, как только офицеры стали выкрикивать приказы своим людям и отталкивать их от места происшествия.

Катон повернулся к Глабию. - И ты обманывал?

- Нет, господин! Это была честная игра. Спросите кого угодно. Все скажут, что Глабий ведет честную игру.

- О, я обязательно спрошу. Во всяком случае, ты знаешь правила и какой штраф за то, что ты напал с оружием на товарища. Если он умрет, умрёшь и ты.

Пращник покачал головой. - Он не римлянин, господин. Он мне не товарищ. Просто какой-то гребаный варвар, вот и все! - он сплюнул в сторону иберийца.

- Закрой свой рот! - яростно рявкнул Катон. - Ни слова, слышишь?

Толпа быстро расходилась, и тут появился опцион с хирургом, шедшим за ним с боковой сумкой, набитой повязками и инструментами, необходимыми для его ремесла. Он увидел раненую руку пращника и поспешил к нему.

- Не он. Он переживет. - Катон вместо этого кивнул на иберийца, который изо всех сил пытался оставаться в вертикальном положении, и его поддерживали его же товарищи. - Этому ты нужнее в первую очередь. Позаботься о нем.

Хирург кивнул, поставил сумку рядом с раненым и вытер кровь, чтобы ненадолго осмотреть рану, прежде чем снова наложить импровизированную повязку.

- У него сильное кровотечение, господин.

- Делай для него все, что в твоих силах, - приказал Катон и оглянулся на иберийцев, которые все еще стояли полукругом, их лица ожесточились, когда они посмотрели на своего раненного товарища. Хирург опустил раненого на землю, когда тот начал дрожать. Еще несколько фигур вышли из палаток позади них, и Катон почувствовал, как его сердце упало, когда он увидел, как Радамист и несколько человек из его свиты шагали к ним.