Ночной всадник - Макс Брэнд

— Доктор, — воскликнула Кети, — я убеждена, вы будете очень счастливы.

— Счастье, — ответил я, — всего лишь трюк, как езда на лошади. И я полагаю, что постиг его. Вы и Барри научили меня этому.

С этим она отпустила мою руку и отступила назад. Дьявол живет в женщинах, старина. Вы никогда не распознаете его.

— Я сама пытаюсь учиться, — сказала она, и тень печали промелькнула в ее глазах.

В следующее мгновение я повел себя как последний дурак, но вовремя опомнился и выскочил из комнаты. Завтра я возвращаюсь в свой обычный мир, но прежде хочу предупредить тебя, дружище, что привнесу в него что-то из моего нового мира.

Что это даст мне? Сегодня я печален, назавтра — весел. Но сейчас, по крайней мере, я постиг, что есть жизнь, и готов сражаться.

Рэндалл Бирн».

Глава 37

МЕРИН

Утро отъезда доктора ознаменовалось целой церемонией на ранчо Камберлендов. Для старого Джо Камберленда это означало то, что его вынесут из постылой комнаты в гостиную. Когда он попытался привстать с кровати, то почувствовал, что не сумеет этого сделать, и большой Бак Дэниелс поднял старика, как ребенка, и спустился с ним по ступенькам. Уютно укрытый на софе в гостиной, Джо Камберленд попросил дочь сесть поближе и, когда она склонилась над ним, зашептал с улыбкой:

— Вот что получается от притворства, Кети. Я притворялся очень больным, чтобы не ходить, и сейчас я таки не могу ходить; но если бы я предпочел быть здоровым, я скакал бы на Сатане! А где Дэн? — огляделся он.

— Наверху, готовится к отъезду.

— К отъезду?

— Он едет в город с доктором Бирном и приведет назад лошадь доктора.

Старик внезапно забеспокоился:

— Много всего может случиться в такой долгой дороге, Кети.

— Но мы должны попытаться, — грустно кивнула она. — Нам не удастся удерживать его здесь, на ранчо, все время. И если он действительно захочет, папа, он вернется.

— И ты по собственной воле отпускаешь его? — поинтересовался старик.

— Я просила его поехать, — спокойно ответила Кети, слегка побледнев.

— Конечно, все будет хорошо, — кивнул отец.

— Я спросила его, когда он вернется, и он ответил, что завтра до темноты.

— Он никогда не нарушает своих обещаний. — Старик вздохнул с облегчением. — Но, девочка, я буду рад, когда он вернется! Бак, как вы с Дэном поладили?

— Мы не поладили, — печально возразил Бак. — Я попытался пожать ему руку вчера и все забыть. Но он не пожелал. Он просто уклонился, улыбнулся мне, с ненавистью оглядев меня. А потом даже лишний раз не посмотрел на меня. Но позже я чувствовал его взгляд — будто кто-то подкрадывался ко мне с отточенным ножом. Дэн не сказал мне и десятка слов, с тех пор как я вернулся. — Он помедлил и повернулся к Кети с потемневшим, печальным взглядом: — Завтра я уеду.

— Ты подумай получше об этом, — кивнул Джо Камберленд. — Сейчас тут доктор.

Рэндалл вошел вместе с Дэном Барри. Он выглядел совсем другим человеком: стал на добрых два дюйма выше, потому что выпрямился, а в его походке появилась некая упругость. Бирн попрощался со всеми по очереди, а возле Джо Камберленда присел на мгновение, пожелав старику удачи. Ранчеро попросил доктора наклониться поближе.

— У меня уже нет удачи, — прошептал он. — Но никому об этом не говорите. Я собираюсь предпринять долгое путешествие, гораздо длиннее вашего. Но прежде хочу увидеть, как они здесь поселятся. Дэн успокоится и будет счастлив с Кети. Но есть что-то, чего нельзя преодолеть. Слишком много лет могут сломать хребет любому, док. Удачи вам.

— Если вы подойдете к двери, — улыбнулся доктор остальным, — то увидите что-то веселенькое. Я собираюсь проехаться на мерине.

— На том, который вас вчера сбросил? — усмехнулся Бак.

— На нем или на похожем, — подтвердил доктор. — Готов заключить с ним джентльменское соглашение. Джентльмен, с точки зрения мерина, тот, кто аккуратно пользуется шпорами. Надеюсь, сегодня он изменит свое мнение или сломает мне хребет. Одно из двух должно случиться.

Перед домом стоял Барри с уже оседланным Сатаной, а Черный Барт примостился рядом, глядя в глаза хозяину. Недалеко от них ковбой держал за уздцы мерина. Мир еще не видывал такого лентяя. Нижняя губа на целый дюйм выдавалась вперед, глаза закатились так, что виднелись только белки. Казалось, он спит стоя, грезя о нирване усопших душ. И только уши подавали признаки жизни, поворачиваясь словно листья лопуха под ветром.

Когда доктор вскарабкался на мерина, тот приоткрыл один глаз, показав максимум любопытства, на какое только был способен.

Доктор чмокнул — мерин поднял хвост. Сатана же на звук хозяйского голоса грациозно двинулся мягким аллюром прочь от дома. Доктор перебрался поближе к шее, конь запрял ушами. Бирн не растерялся и мстительно всадил шпоры в его бока.

Это оказалось чрезвычайно удачным маневром. Спина мерина изогнулась дугой, и все четыре ноги оторвались от земли. Седок продолжал страшную месть тем же способом, прочно упираясь ногами. Доктор пьяно закачался в седле — голова сильно качнулась вперед так, что чуть не ушибла грудь. Тем не менее ему удалось удержаться в седле, вцепившись в него обеими руками. Мерин изогнул шею, словно пытаясь убедиться в столь вопиющем факте, и начал брыкаться всерьез.

Очень милое упражнение — конь вскидывал голову назад и тут же просовывал ее между передними ногами, то мчался по кругу, то просто вперед, чисто из вредности меняя направления. На полной скорости он делал ощутимые рывки, подскакивал и приземлялся на негнущиеся ноги, крутился так, словно в задницу ему залили ведро скипидара. Мерин использовал весь арсенал акробатических этюдов. То, что доктор до сих пор удерживался в седле, можно смело назвать чудом. Конечно, Бирн иногда стыдливо натягивал поводья, но ему явно не приходилось выступать в цирке. Горная пустыня явно заставляла осваивать новые практичные профессии.

И доктор остался в седле. Он сжал зубы, приобрел бледно-зеленый цвет, словно от морской болезни. Шляпа съехала на ухо, оставив тесемки болтаться позади. Но Бирн приготовился к сражению и решил перейти к активным действиям. Он подобрал длинный арапник, который до сих пор был просто накручен на запястье. И вот когда мерин вновь позволил себе очередной кульбит, доктор, удерживаясь одной рукой, другой размахнулся арапником и огрел строптивца по боку.

Эффект получился почти сказочный. Конь дернулся, взвился в воздух, а затем каким-то собачьим галопом понесся за черным собратом. Смех и восклицания со стороны дома звучали сладчайшей музыкой для ушей Рэндалла, самые восторженные слова из уст мудрых профессоров казались всего лишь их жалким подобием. Доктор помахал рукой людям, стоявшим перед домом, — Баку, Кети, ковбою с квадратной челюстью и Вонгу Лу, размахивавшему своим передником. В следующее мгновение Бирн уже скакал за Барри, насвистывавшим одну из своих неповторимых мелодий. Мелодия лилась и лилась, перетекая из одного ритма в другой, взлетая и безудержно падая вниз, прекращалась и снова появлялась. Не слишком громкая, она висела в воздухе, как птичья трель, сдуваемая ветром. Но в ней звучало и что-то человеческое. Бирн уже начал забывать, что мелодию насвистывал человек, и какой человек! Он смотрел на холмы, небо, скалы — туда, где, казалось, жила эта музыка, гармонирующая с пространством, простершимся до самого далекого горизонта.