Повесть о царе Удаяне - Сомадева

В тот же миг спустился с неба наставник видьядхар Праджняптикаушика и так сказал обоим братьям: «Оба вы — видьяд-хары, и были в таком жалком состоянии из-за проклятия. Нынче же кончился рок проклятия; обретите снова присущие видьядхарам магические знания и ступайте домой — обнимитесь с родными». Так сказал он им и, вернув им магические знания, тотчас вознесся на небо. Они же оба, снова став видьядхарами, наделенными мудростью, взяли золотые лотосы и полетели небесной дорогой на вершину Гималаев. Пошел Ашокадатта к своей жене — дочери ракшаси, и она тоже стала видьядхари[648], так как избавилась от гнетущего ее проклятия. Забрали ее с собой братья и тотчас же по небу перенеслись в Варанаси. А там их появление было для родителей, измученных огнем разлуки, подобно потоку амриты, мгновенно исцелившей их. И не только для родителей, но и для всех жителей города их возвращение целыми и невредимыми показалось как бы новым и чудесным их рождением.

Отец долго и горячо обнимал Виджаядатту, словно был тот воплощением утоленного желания вновь с ним увидеться. Узнав о случившемся, сам царь Пратапамукута, тесть Ашокадатты, в радости поспешил туда. Обласканный царем, Ашокадатта, которого с нетерпением ждала жена, поспешил в столицу и вступил в нее с большим торжеством. Много золотых лотосов отдал он царю, и очень радовался этому Пратапамукута, ибо получил много больше того, что ожидал.

В присутствии всех собравшихся спросил тогда Говиндасвамин с удивлением и любопытством у Виджаядатты: «Рассказал бы ты, сын мой, что случилось с тобой после того, как обратился ты в ракшасу». Начал рассказывать Виджаядатта: «По воле божества и по воле рока расколол я горящий череп, в рот мне попал кусочек мозга, от чего превратился я в ракшасу и ум мой был омрачен заблуждением. Прозвали меня ракшасы Капаласпхотой, взяли меня с собой и стал я одним из них. Привели они меня к своему повелителю, я ему понравился и сделал он меня со временем начальником своего войска. Опьяненный гневом, он однажды напал на гандхарвов[649] и в битве с врагами был убит. Тогда его подданные согласились на то, чтобы я стал их правителем, и начал я вершить дела царства ракшас, поселившись в их столице. Там и случилось так, что благодаря встрече с благородным Ашокадаттой, искавшим золотые лотосы, перестал я быть ракшасой. О том же, как благодаря освобождению от проклятия возвратились к нам прежние магические знания, пусть поведает старший брат!» Так кончил рассказывать Виджаядатта, и взял слово Ашокадатта, чтобы узнали все начало истории:

«Прежде, когда мы были видьядхарами, увидели мы однажды с небес, как в обители святого Галавы[650] плещутся в Ганге его дочери. Случилось так, что и мы, и девушки воспылали друг к другу страстью, но когда мы тайно встретились с ними, с помощью божественного провидения их родственники узнали об этом и в ярости прокляли нас обоих. «Вы, грешники, родитесь теперь в мире смертных и предстоит вам разлука, полная необыкновенных приключений. Но если в недосягаемом для людей отдаленном крае один из вас узнает другого, то обретете вы вновь от учителя магические знания и, освобожденные от проклятия, снова станете видьядхарами и встретитесь с родными». Так все и получилось. Родились мы оба на земле, как было предсказано, а о том, как мы разлучились, вам все известно. Теперь же, когда благодаря могуществу тещи пошел я за золотым лотосом и попал в столицу повелителя ракшас, я там встретил своего младшего брата. Там же обрели мы наши знания от Праджняптикаушики, наставника видьядхар, и снова став видьядхарами, поспешили сюда». Так Ашокадатта, избавившийся от неведения благодаря тому, что кончилось действие проклятия, закончил повесть о своих изумительных приключениях, рассказанную им отцу, матери и жене своей, дочери царя. И они, приобщившись к его мудрости, стали такими же видьядхарами, как и он сам. Попрощавшись с царем, Ашокадатта с родителями, обеими женами и братом поспешил по небесной стезе во дворец своего повелителя. Когда же он повидал его, то, испросив его дозволения, стал вновь зваться Ашокавегой, а брат его — Виджаявегой. После этого юноши-видьядхары, сопутствуемые родными и близкими, удалились в свое жилище на прекрасной горе Говиндакута.

Правитель же Варанаси, царь Пратапамукута, изумленный всем случившимся, поместил в своем храме на второй чаше золотой лотос, принесенный ему Ашокадаттой. Другими же золотыми лотосами он украсил храм Шивы, выразив тем самым свою великую преданность Трехглазому[651]. Великой честью почитал Пратапамукута для себя то, что, выдав дочь за Ашокадатту, он породнился с братьями.

Вот так по каким-то причинам случается, что божественные существа обречены на рождение среди людей, но благодаря присущим им добродетелям и мужеству они даже в труднейшем деле достигают успеха.

Потому, океан добродетели, думаю я, что заложено в тебе нечто божественное, что поможет достичь тебе желанной цели. Благородные, проявляя энергию в свершении труднейших подвигов, открывают этим лишь сущность своей природы.

Твоя желанная царевна Канакарекха, наверное, тоже божественная дева. Иначе с чего бы ей так хотелось супруга, повидавшего Канакапури?»

Так Вишнудатта в одиночестве ночи увлекательной повестью утешал Шактидеву, а тот, всем сердцем жаждущий увидеть Канакапури, укротил свое желание и терпеливо стал дожидаться утра.

Вот вторая волна книги «Четыре девушки» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

Волна третья

И вот на том острове Утстхала приходит на заре к Шактидеве властитель рыбаков Сатьяврата. В согласии с обещанием, которое он дал накануне, так он сказал Шактидеве: «Придумал я средство, брахман, как тебе достичь желанной цели. Стоит посреди океана прекрасный остров и называют его Ратнакута. Есть на нем храм, обитель владыки Хари[652]. Туда всякий раз как наступит двенадцатый день светлой половины месяца ашадха[653], со всех островов, преодолевая многие препятствия, собираются люди принести богу жертву. Может, встретится среди них и такой, кто побывал в Канакапури. Собирайся, поедем туда, ибо близок уже этот день». Вот какой совет дал ему Сатьяврата, и Шактидева, ответив согласием, стал собираться и взял с собой то, что заботливо приготовил ему в Дорогу Вишнудатта.

Взойдя на корабль, оснащенный Сатьявратой, вместе с ним отправился Шактидева немедля по океанским просторам. Устремились они вперед по волнам океана — сокровищницы всего необычного, изобилующего рыбами, похожими на целые острова, и спросил Шактидева Сатьяврату, стоявшего у кормила: «Что это виднеется вдали: словно бы гора, покрытая птицами, возвышается среди океанских вод?» Отвечал ему Сатьяврата: «Это, почтенный, дерево вата[654], а под ним, говорят, страшный водоворот, и следует нам миновать это место, ибо никто из попадающих туда не возвращается». Пока он об этом говорил, их корабль подхватило течением и устремилось судно как раз в сторону этого дерева. Заметив это, закричал тогда Сатьяврата Шактидеве: «Пришел, брахман, наш смертный час. Смотри, помчалось наше судно неудержимо к дереву, и ничем не могу я остановить его бег! Несемся мы прямо в неистовый водоворот, словно в пасть смерти, и непреклонно влечет нас туда сила течения, будто всесильная судьба. Не страшна мне смерть! Разве тело вечно? Жаль мне, что не удалось помочь тебе достичь желанного. Могу лишь попробовать я сдержать несколько бег корабля, а ты тем временем попытайся уцепиться за ветви дерева. Если сумеешь спастись, значит твое счастье. Разве может кто-нибудь предсказать повороты судьбы или прихоть волн?» При этом великодушный Сатьяврата правил корабль так, чтобы прошел он поближе к дереву. Стремительно прыгнул Шактидева и уцепился за толстую ветвь, словно бы за берег океанский. Сатьяврата же, самоотверженно помогший другу, уже входил на своем корабле в уста водоворота.

Ухватился Шактидева за ветви дерева, словно за надежду исполнить свое желание, и, примостившись на них, размышлял в отчаянии: «Не увидел я города Канакапури, да к тому же погубил напрасно царя рыбаков. Всех попирает стопа судьбы, и никто не может отвратить предназначенное». Пока он предавался таким мыслям, день прошел, опустился вечер, и отовсюду слетелись к дереву громадные птицы. И дерево загудело от их клекота, а от ветра, поднятого их крыльями, заходил океан высокими волнами, будто казалось ему, что все они слетелись сюда, чтобы с ним повидаться и выказать свою любовь. Расселись птицы по ветвям, и услышал Шактидева, укрытый листьями, как они человеческим языком между собой разговаривают. Рассказывали они друг другу, кто что увидел за день, — одна птица про новый остров, другая о новом городе, а третья о стране, прежде невиданной. И сказала старейшая из птиц: «Слетала я сегодня за добычей в Канакапури. Завтра на заре снова я полечу туда — удачлива там охота. Зачем мне, старой, уставать, летая в дальние страны?» Слова ее были для Шактидевы подобны неожиданно хлынувшему потоку живительной амриты, и он, успокоившись, подумал: «Вот и узнал я благодаря судьбе о городе Канакапури, а чтобы добраться туда, воспользуюсь я этой птицей — она перенесет меня на своем громадном теле». Рассудив так, он, пока птица спала, забрался к ней на спину и примостился между крыльев. Когда же наступило утро, разлетелись все птицы, и та птица тоже взлетела, словно была она причастна воле судьбы. Не замеченный ею, летел на ее спине Шактидева, и быстро она домчала его до Канакапури, где принялась искать добычи.