Жена путешественника во времени - Одри Ниффенеггер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главная дверь открыта, я поднимаюсь в лифте на третий этаж. В приемной у Кендрика никого нет, я прохожу через нее и иду по коридору. Дверь в кабинет открыта. Свет не горит. Кендрик стоит за столом, спиной ко мне, глядя на дождь на улице. Я молча стою в дверях, довольно долго. Наконец прохожу в кабинет.
Кендрик поворачивается, и я поражаюсь произошедшей в нем перемене. Опустошен – не то слово. Он уничтожен; в нем не осталось ничего, что было. Защищенности, убежденности, уверенности. Я так привык жить в метафизической трапеции, что забыл: другие люди привычны к постоянству.
– Генри Детамбль, – говорит Кендрик.
– Здравствуйте.
– Почему вы пришли ко мне?
– Потому что к вам. Это не выбор.
– Судьба?
– Называйте, как хотите. В моей жизни все замкнуто. Причина и следствие перемешаны.
Кендрик садится за стол. Стул скрипит. За окном шумит дождь. Кендрик лезет в карман за сигаретами, находит, смотрит на меня. Я пожимаю плечами. Он зажигает сигарету и долго курит. Я смотрю на него.
– Откуда вы знали?
– Я уже говорит. Я видел свидетельство о рождении.
– Когда?
– Тысяча девятьсот девяносто девятый год.
– Это невозможно.
– Тогда объясните сами.
– Не могу,– качает головой Кендрик.– Я пытался и не смог. Все… все сходится. Час, день, вес… отклонение. – Он смотрит на меня с отчаянием. – А что, если бы мы решили назвать его по-другому – Алекс, Фрэд, Сэм?..
Я качаю головой и останавливаюсь, понимая, что копирую его.
– Но вы этого не сделали. Я не стану утверждать, что не смогли, но не сделали. И я просто сказал вам об этом. Я не псих.
– У вас есть дети?
– Нет. – Я не хочу обсуждать это, хотя в конце концов придется.– Мне жаль, что Колин… Но знаете, он действительно чудесный мальчик.
Кендрик смотрит на меня:
– Я отследил ошибку. Наши результаты анализов случайно перепутали с другой парой, Кенвиков.
– Что бы вы сделали, если бы знали?
– Не знаю. – Он отводит глаза. – Мы с женой католики, поэтому, думаю, результат был бы такой же. Забавно…
– Да.
Кендрик тушит бычок и зажигает новую сигарету. Я соглашаюсь на головную боль от дыма.
– Как это работает?
– Что?
– Это ваше перемещение во времени.– Голос злой. – Вы говорите заклинания? Забираетесь в машину?
Я пытаюсь объяснить спокойно:
– Нет. Я ничего не делаю. Это просто происходит. Я не контролирую это, я просто… сейчас все в порядке – а через секунду я где-то еще, в другом времени. Как будто канал переключили. Я просто внезапно оказываюсь в другом времени и другом месте.
– Ну и что вы хотите, чтобы я сделал?
Я наклоняюсь вперед, для большей внушительности:
– Я хочу, чтобы вы выяснили, почему это происходит, и остановили это.
Кендрик улыбается. Это недобрая улыбка.
– А зачем вам? Кажется, для вас это вполне удобно. Знать все вещи, которых никто больше не знает.
– Это опасно. Рано или поздно это меня убьет.
– Не могу сказать, что меня это огорчает.
Продолжать бессмысленно. Я встаю и иду к двери.
– До свидания, доктор Кендрик.
Я медленно иду по коридору, давая ему возможность вернуть меня, но этого не происходит. Зайдя в лифт, я отчаянно прокручиваю ситуацию в голове, пытаясь понять, что пошло не так; все должно было получиться, и рано или поздно так и будет.
Открыв дверь, я вижу, что Клэр ждет меня через дорогу в машине. Она поворачивается, и на ее лице я читаю такую надежду, такую тревогу, что меня переполняет грусть, я боюсь говорить с ней и, переходя через дорогу, слышу шум в ушах, теряю равновесие и падаю, – но не на асфальт, а на ковер. Я лежу, пока не слышу знакомый голос:
– Генри, ты в порядке? – Открываю глаза и вижу себя, восьмилетнего, сидящего на постели и глядящего на меня.
– Я в порядке, Генри. – Он смотрит подозрительно. – Правда, в порядке.
– Хочешь овалтина?
– Конечно.
Он встает с кровати, идет через спальню в кухню и наконец возвращается с двумя чашками горячего шоколада. Мы медленно пьем, не произнося ни слова. Допив, Генри забирает чашки обратно в кухню и моет их. Бессмысленно отрицать очевидное.
Когда он возвращается, я спрашиваю:
– Что случилось?
– Ничего особенного. Ходили еще к одному врачу.
– Надо же, я тоже. К которому?
– Не помню, как зовут. Старик, и в ушах у него полно волос.
– И как оно?
– Он мне не поверил, – пожимает плечами Генри.
– Угу. Ты просто не расстраивайся. Ни один из них тебе не поверит. Ну, я видел сегодня одного, он поверил, но не думаю, что он захочет помочь.
– Как это?
– Я ему просто не понравился, наверное.
– Ясно. Эй, хочешь, я тебе одеяло дам?
– Ну, можно, только одно.
Я стаскиваю покрывало с кровати Генри и сворачиваюсь на полу.
– Спокойной ночи. Спи крепко.
Я вижу, как в темноте комнаты блеснули белые зубы моего младшего «я», и потом он сворачивается в маленький комочек, а я смотрю на свой старый потолок и мечтаю вернуться к Клэр.
КЛЭР: Генри выходит из здания несчастный и – вдруг вскрикивает, и его уже нет. Я выскакиваю из машины, бегу туда, где он был всего мгновение назад, но, конечно, там только одежда. Я собираю все и стою несколько секунд посреди улицы и вдруг замечаю, что из окна третьего этажа на меня смотрит мужчина. Вот он исчезает. Я иду обратно к машине, сажусь и смотрю на голубую рубашку Генри и черные штаны, думая, имеет ли смысл оставаться здесь. У меня в сумке «Возвращение в Брайдсхед»[85], поэтому я решаю какое-то время посидеть здесь, на случай, если Генри появится. Я поворачиваюсь, чтобы взять книгу, и вижу, что к машине бежит рыжеволосый человек. Он останавливается у пассажирского сиденья и смотрит на меня. Должно быть, это Кендрик. Я отпираю дверь, он садится, но не знает, что сказать.
– Здравствуйте,– говорю я.– Вы, должно быть, доктор Кендрик. Я Клэр Детамбль.
– Да…– Он в полной растерянности.– Да, да. Ваш муж…
– Просто испарился на ровном месте.
– Да!
– Кажется, вы удивлены.
– Ну…
– Разве он вам не рассказал? Он такое делает. – Пока что он меня не очень впечатлил, но я не подаю вида.– Мне очень жаль вашего ребенка. Но Генри говорит, что это милый малыш, он очень хорошо рисует, и у него богатое воображение. И ваша дочь тоже одаренная, и все будет в порядке. Вот увидите.
Он таращится на меня.
– Но у нас нет дочери. Только… Колин.
– Но будет. Ее зовут Надя.
– Это был такой шок. Моя жена очень расстроена…
– Но все будет отлично. Правда.
К моему удивлению, этот незнакомый человек начинает плакать, плечи трясутся, лицо спрятано в ладонях. Через несколько минут он останавливается и поднимает голову. Я даю ему носовой платок, он сморкается.
– Извините, – начинает он.
– Ничего. Что там случилось между вами и Генри? Он вышел такой расстроенный.
– Откуда вы знаете?
– Он был в шоке и не смог удержаться в настоящем.
– Где он?
Кендрик оглядывается вокруг, как будто думает, что я прячу Генри за сиденьями.
– Не знаю. Не здесь. Мы надеялись, что вы нам поможете, но, видимо, нет.
– Ну, я не понимаю, как…
В это самое мгновение Генри появляется точно на том же месте, откуда исчез. В двадцати футах от него – автомобиль, водитель врезает по тормозам, и Генри запрыгивает на багажник моей машины. Водитель опускает стекло, Генри садится, мотает головой, слышит в ответ ругань, и автомобиль уезжает. У меня в голове шумит кровь. Я смотрю на Кендрика, он в шоке. Выпрыгиваю из машины, Генри слезает с багажника.
– Привет, Клэр. Было жарко, да? – Я обнимаю его; он дрожит. – Ты мою одежду забрала?
– Да, она здесь… эй, и Кендрик здесь.
– Что? Где?
– В машине.
– Но как?..
– Он увидел, как ты исчез, и до него, видимо, что-то дошло.
Генри просовывает голову в окошко со стороны водителя.
– Привет.
Хватает одежду и начинает одеваться. Кендрик вылезает из машины, обходит ее.
– Где вы были?
– Тысяча девятьсот семьдесят первый год. Я пил овалтин сам с собой, восьмилетним, в моей старой спальне, в час ночи. Я был там где-то час. А почему вас это интересует? – Генри обращается к Кендрику холодно, завязывая галстук.
– Невероятно.
– Можете повторять это сколько угодно, но, к сожалению, это так.
– То есть вы стали восьмилетним?
– Нет. Я сидел в своей старой спальне в квартире отца, в семьдесят первом году, тридцатидвухлетний, в компании самого себя, восьмилетнего. Пил овалтин. Мы болтали о недоверчивости врачей. – Генри обходит машину и открывает дверь. – Клэр, пора сматываться. Это бесполезно.
Я иду к дверце водителя.
– До свидания, доктор Кендрик. Удачи с Колином.
– Подождите…– Кендрик останавливается, собираясь с мыслями. – Это генетическое заболевание?
– Да, – говорит Генри. – Это генетическое заболевание, а мы хотим ребенка.
– Непредсказуемая вещь,– грустно улыбается Кендрик.