Принц на белом коне - Анатолий Галкин

К обеду хитрое приспособление было готово!

Подкрепившись супом «Харчо», куриной котлетой и простым столовским компотом – Аркаша продолжил подготовку.

Около часа он стирал на старенькой кассете голоса группы «АББА» и записывал свои монологи и арии…

Аркадий громко читал Чацкого про судей и про карету.

Потом он пел из «Евгения Онегина» – арии Ленского про любовь, про Ольгу и про могилу.

Затем артист исполнял Некрасова про парадный подъезд, про бездушных чиновников, про терпеливый народ и широкую Волгу.

В конце на всякий случай Бобров спел арии всех трех гостей из «Садко». А потом орал что-то из «Иоланты» с вопросом: «Кто может сравниться с Матильдой моей, сверкающей искрами черных очей»…

Подключенный магнитофон он установил в ванной на полу и «зарядил» задвижку двери…

Оставалось только ждать.

Тюремщик пришел ровно в семь…

Он проехал в комнату мимо Аркаши, который крутился около полуоткрытой двери в ванную комнату…

Актер работал артистично, как фокусник, у которого отработано каждое движение.

С самого начала Бобров во всю глотку орал арию Мистера «Икс» из одноименной оперетки.

Когда Володя подъехал к столу и собрался расставлять ужин, Аркаша, глядя братку в спину, сообщил:

– Вова, я буду репетировать в ванной. Ты не мешай… Я потом поужинаю..

Сначала на стол был поставлен салат, потом печень с гречкой, булочка, чай, три конфетки…

Он и на самом деле работал, как горилла – вяло, медленно, пытаясь спиной ощутить, что делает артист…

На сервировку ушло целых сорок секунд… А Аркаше Боброву хватило бы и двадцати!

Он на полную громкость включил магнитофон со своим голосом, захлопнул дверь в ванную и тихо юркнул за угол…

Еще четыре мягких шага – артист протиснулся через полуоткрытую дверь в коридор и побежал к лестнице.

Сзади в тишине подвала разливался его голос. «Ленский» перед смертью пел очень нежно и душещипательно: «Паду ли я, стрелой пронзенный? Иль мимо пролетит она»…

Перед свадьбой на всех напало благостное настроение. Все любили друг друга, и были уверены, что и остальные должны жить дружно.

Эту мысль первым высказал Гриша Горский в разговоре с Чумаковым:

– У нас такое событие, Руслан, что хочется всех помирить.

– Кого и с кем?

– Всех и со всеми… Мы все вместе начинаем дружить с Серебровым… Жена Озерова перестает злиться на Надю Врангель…

– На любовницу ее мужа?

– Да! Она прощает любовницу, а писатель Озеров возвращается к жене.

– Я не против, Гриша… Что еще придумаешь?

– А еще издатель Рублев мирится с лейтенантом Ломакиным, в которого он стрелял… А Надежда Врангель выходит замуж за тренера Геру Козлова или за Рублева. За кого захочет!.. Пригласим на свадьбу Аркашу и твоего полковника…

Горский и сам чувствовал, что это маниловщина, но так хотелось для всех любви, дружбы и общего счастья – свободы, равенства, братства!..

Так хотелось чуда!

И потом – их двойная свадьба, это, как сказка. А именно в сказках бывают чудеса!

И у Руслана было похожее настроение. Но милицейская работа его приучила к простой мысли – людям легче поссориться, чем помириться…

Правда и он попытался высказаться, как миротворец.

– Я думаю, Гриша, что не всё из твоих мечтаний получится, но кое-что мы сделаем.

– Как?

– Просто… Через пять дней мы четверо едем в ЗАГС – подавать заявления.

– Так!.. А еще через неделю – свадьба.

– Да, но еще раньше через пять дней организуем банкет по поводу помолвки. И я предлагаю пригласить туда всех – Сереброва, Озерова, его жену, Надю Врангель, Рублева, Ломакина… Всех!

– Пригласим, накормим, напоим и помирим.

– Постараемся… Я боюсь, Гриша, как бы хуже не получилось. Вдруг они драться начнут?

– Нормально, Руслан. Это всё в русских традициях… Я даже читал, что свадьбы без мордобоя не бывают счастливыми.

– А у нас будут!.. Попробуем! Мы дадим им повод помириться. Захотят – молодцы! Нет – дураки!

От страха Аркаша забежал на второй этаж. Ему все время казалось, что Вова идет за ним…

Но нет! Нелепый бугай остался в подвале.

Стражник вывез в коридор сервировочный столик, прислушался, как артист поет в ванной и запер дверь на два замка…

Коттедж Сереброва в семь часов вечера был почти пуст…

Аркаша подумал, что в его положении, второй этаж – это лучше, чем первый или третий.

Что ему надо?.. Ему надо бежать из этого змеиного логова, из этой шикарной воровской «хазы», из этого бандитского вертепа, из этого притона зла и порока!

А как красиво сказал!..

Бобров даже пожалел, что нет времени записать эту фразу… Он мог бы писать романы, когда его выгонят из театра…

Если уже не выгнали…

Итак, ему надо бежать!.. А на первом этаже запертые двери, пост охраны и решетки на окнах.

На третьем потише, лучше общий обзор участка, есть выход на балконы.

Но очень высоко!

Если спускаться, то нужна длинная веревка или лестница…

А если прыгать вниз, то костей не соберешь!.. Некоторые косточки можно найти, но всех не собрать.

Аркаша вспоминал расположение комнат и кабинетов на этаже.

Самым удобным для бегства показался большой туалет у парадной лестницы…

Другие комнаты Аркаша не знал, и там можно нарваться на любой сюрприз: от банальной сигнализации до горничной, которая флиртует с охранником.

А то нужное всем и уютное помещение всегда открыто.

Бобров бывал там неоднократно – при каждом визите к Сереброву…

Еще один плюс – окно туалета выходит не там, где окошко охраны, а на тихую лужайку за кустами сирени.

Аркаша точно помнил, что внизу под окном цветочная клумба. И не из роз с шипами… Там какой-то мышиный горошек. Какие-то лютики-цветочки!

Если прыгать, то это очень мягко!

Поскольку актер поднялся по лестнице черного хода, ему предстояло пройти длинный коридор, ведущий туда, где спасительное окно над клумбой с фиалками.

Он шел тихо, крадучись, походкой пантеры перед прыжком…

До двери в туалет оставалось всего ничего – три метра коридора, поворот в холл у парадной лестницы и еще пять шагов направо.

Но именно в этот момент он услышал приглушенные голоса и шаги людей, поднимающихся по той самой лестнице.

Один из голосов принадлежал Сереброву!

Аркаша замер, понимая, что злой хозяин заметит его раньше, чем он юркнет в спасительную дверь туалета, где под окном клумба с бархатцами и резедой…

Развернувшись на ватных ногах, артист поспешил назад.

Добежав до черной лестницы, Аркадий Петрович почувствовал, что и туда нельзя – снизу топали тяжелые тупые ноги…

Вероятно, что Вова завершил на сегодня свою миссию и устало поднимался в свою каморку под чердаком.

Бобров сразу дал задний ход. Он попятился и уткнулся спиной в кабинет Сереброва…

Он даже не дергал за веревочку – дверка открылась сама.

Голова артиста соображала туго, мозги трепетали от ужаса, но и в них родилась здравая мысль – раз «Сильвер» поднимается по парадной лестнице, то это значит, что его нет в кабинете!

Аркаша смело вошел, аккуратно и нежно прикрыв за собой дверь…

В кабинете был не полумрак, а, скорее, полный мрак. Светились лишь цветные сигнальные огоньки на компьютере и других приборах.

Мозги перестали трепетать, хотя всё еще дрожали и ёжились от страха.

При этом они выдали еще одну мудрую мысль… Если «Сильвер» с кем-то куда-то идет, то он идет сюда, в свой кабинет… И они будут здесь через пять-шесть секунд.

Аркадий впал в состояние аффекта. Другими словами его голова отключилась напрочь!.. Он работал лишь с голой интуицией…

На третьей секунде глаза начали привыкать к темноте. Боковым зрением Бобров заметил, что все три окна в кабинете плотно зашторены.

Можно было прыгнуть за диван или спрятаться в шкаф. Но всё это было отвергнуто уже на четвертой секунде… Через мгновение актер бросился к дальнему окну, раздвинул штору и взлетел на подоконник…

Дверь уже начала открываться, когда Аркаша прижался к стеклу, замер и почти перестал дышать. А тяжелая ткань шторы быстро перестала колыхаться и замерла, скрыв за собой артиста.

Марк Ефимович включил свет в своем кабинете, пропустил вперед гостя и потно закрыл дверь.

Гостем Сереброва был Ваня Санько.

Разговор предстоял серьезный.

– Вот такие дела, Ванюша. Не уберегли мы нашего дорогого Игоря Дмитриевича… Кто-то взял и зарезал хорошего человека.

– Да, жалко Миронова… Но я думал, Ефимыч, что ты с меня начнешь. Тут моих ошибок больше.

– Хорошо, что сам понимаешь!.. Ты много напортачил, а он слишком много знал.

– Помянуть бы надо.

– Надо, Ваня, но потом. Сейчас нам нужна трезвая голова. Больше ошибок быть не должно!

– Не сомневайтесь, Марк Ефимович. Я всё осознал!.. Буду работать четко, как швейцарские часы.