Они появляются в полночь - Питер Хэйнинг

— Передай мне, пожалуйста, лопату, Джим.

— Держи. Ну что, поехали?

— Погоди-ка, погоди!

— Ну что там еще?

— А ну глянь сюда. Мы ж с тобой вчера ушли, а жмурика оставили на утро, так?

— Так.

— Гроб оставался тут, присыпанный немного, так?

— Ну так.

— А теперь, глянь-ка сюда, он пустой и раскрытый!

— Да мы, небось, могилой ошиблись.

— Как там на надгробии написано?

— Лэнтри. Уильям Лэнтри.

— Он самый. Я точно запомнил. Удрал наш Уильям Лэнтри. Смылся!

— А чего с ним, с жмуриком, могло такого приключиться?

— Откуда я знаю. Вчера вечером тут было тело.

— Но мы ж с тобой наверняка-то не знаем: было — не было. Мы внутрь не заглядывали.

— Не будь дурнем! Кто ж станет пустой-то гроб закапывать? Нет, он в этом самом ящике точно лежал, я знаю. А теперь не лежит.

— Я ж тебе талдычу: ящик запросто мог быть и пустым.

— Нет уж, дудки! Ты только понюхай, чем пахнет. Был он тут, был.

Пауза.

— Но не мог же кто-нибудь взять и выкрасть тело, правда?

— А зачем?

— Из любопытства, например.

— Не болтай глупостей. Люди никогда не занимаются воровством. Чтобы кто-то вот так взял и выкрал тело? Полный абсурд. Люди не привыкли воровать.

— Н-да, что же, у нас остается только один вариант.

— И это?..

— Это значит, что он вылез и ушел себе подобру-поздорову.

Пауза. В своем черном сне Лэнтри ожидал, что за таким предположением последует смех собеседника, но смеха не последовало. Вместо него после продолжительной задумчивой паузы голос второго могильщика произнес:

— Да, действительно. Так оно, видно, и есть: поднялся и ушел. Интересная мысль, надо бы хорошенько ее обмозговать.

— Не правда ли?

Молчание.

Лэнтри очнулся. Да, конечно, это был только сон, но, Боже, до чего же реалистичный! Странно они разговаривали, эти двое могильщиков. Но отнюдь не неестественно для сложившейся ситуации, нет, нет. Примерно так они, люди будущего, и должны разговаривать, очень на них похоже. Лэнтри скупо усмехнулся, поймав себя на очередном анахронизме: будущее, как он его определял в мыслях, на поверку оказывалось настоящим, все это с ним происходило в данный момент. Не через триста лет в будущем, а сейчас. Это было не двадцатое столетие. Как же спокойно эти двое мужчин обсуждали его исчезновение и как легко восприняли этот парадокс: «Вылез и ушел подобру-поздорову, не правда ли?» Даже голос не дрогнул, — не оглянулись через плечо, руки крепко держат инструмент, и мозги у них тоже крепкие, как орешек, совершенные в своей простоте; и логичности. Нет другого объяснения, ведь не мог же, в самом деле, кто-то украсть в мире, где никто ничего не крадет. Так и сказал: «Полный абсурд».

Значит, мертвец за здорово живешь поднялся и ушел. Только само мертвое тело могло себя украсть. Вот умники! Из некоторых слов, оброненных могильщиками, Лэнтри мог уяснить, что они при этом думали. Вот лежал, лежал себе человек в состоянии анабиоза, никакой не мертвый, а почти что, можно сказать, живой лежал. И не год, не два — сотни лет пролежал. А принялись они ворошить все кругом, шуметь, суетиться и разбудили человека.

Кто ж не слыхал про тех зеленых лягушек, которые на столетия были заключены в грязевые комья и заморожены в лед, и ничего с ними, с зелеными, не сделалось. Когда ученые выколупнули их и согрели, как камешки в ладонях, эти мелкие земноводные запрыгали как ни в чем не бывало, глазенками заморгали, квакать начали. Так что нетрудно представить, следуя логике этих кладбищенских пролетариев, что Лэнтри мог повести себя в строгом соответствии с известными им понаслышке законами природы.

Но если им придет в их тупые головы сопоставить дату таинственного исчезновения жмурика и «несчастный случай», незапланированную аварию в Крематории? Денек-другой шариками покрутят и дойдут. Что, если этот бледнолицый парень с Марса, Берк, кажется, придет снова в ту же библиотеку, а молоденькая библиотекарша, когда он попросит еще какие-нибудь книжки, ему выдаст:

— Ах, знаете, на днях заходил к нам ваш добрый приятель по имени Лэнтри.

А он только удивится:

— Лэнтри? Что за Лэнтри такой? Не знаю никакого Лэнтри!

Тогда придет черед удивляться уже ей:

— А, так он мне соврал?

Они ведь, кретины безмозглые, друг другу вообще не врут. Вот так, из маленьких эпизодов и частей у них сложится единая картина. Человек с бледным лицом, а люди такими бледными не бывают, солгал, а люди теперь никогда не лгут; человек, идущий пешком по уединенной ночной дороге, а люди никогда не ходят пешком на большие расстояния; на кладбище неожиданно пропадает покойник из могилы, и Крематорий вдруг ни с того ни с сего взлетает на воздух…

Они будут выслеживать его, охотиться за ним. Они его вычислят, это нетрудно: пешком разгуливает, все время врет и к тому же бледный. Они его вычислят, схватят и засунут в ближайшую же топку как полено. И будь здоров, Уильям Лэнтри, с праздником Независимости тебя!

Остается одно: делать то, зачем он появился снова на белый свет. Он разволновался и заворочался на импровизированном ложе. Губы его растянулись в хищном оскале, глаза горели ненавистью, все мертвое тело пылало и трепетало в одном только страстном желании. Убивать, убивать и продолжать все время убивать, убивать, убивать. Он должен превратить своих врагов в союзников и друзей, в людей, которые ходят, хотя не имеют права ходить, в бледнолицых, разгуливающих по миру розовощеких. Он должен убивать, убивать и еще раз убивать. Он должен совершать посев драконовских зубов, плодя все больше себе подобных. Нужны новые и новые мертвецы, покойники, мертвые тела, трупы. Он обязан уничтожать один чертов Крематорий за другим. Пусть взлетают на воздух бесперебойно. Пусть растут ряды мертвецов. И когда все Крематории будут лежать в руинах и все наскоро сооруженные морги будут переполнены телами пострадавших при взрывах, тогда он начнет приобретать все новых и новых друзей и соратников в его благородной миссии.

Прежде чем им удастся выследить, обнаружить и уничтожить его, он должен позаботиться, чтобы они уже сами были мертвы. Пока будет так, он в безопасности. Он будет убивать, а они не будут отвечать убийством на убийство. Не принято у них, видите ли, убивать. И это дает ему очевидное преимущество в объявленной войне. Он выкарабкался из заброшенного водостока и вышел на дорогу.

Из кармана он вынул нож и остановил первую же попавшуюся на шоссе машину.

Точно как День Независимости — не меньше! Самый здоровый из всех!

Крематорий Научного Порта разломился где-то посредине и затем, осев, развалился на части. Сначала было очень много небольших взрывов, за которыми последовал главный, страшный в своей оголтелой ярости, по неожиданной мощи и неистовству. Обломки разлетелись над научным городком, разрушая все подряд: дома с людьми, деревья, технику. Он пробудил людей от сна и тут же успокоил навеки, принеся с собой летающую по городку смерть.