Мусульманский Ренессанс - Адам Мец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В больших школах на возвышении сидел помощник учителя (мустамли), который следил за тем, чтобы было тихо, и передавал слова учителя сидящим далеко. У богословов учитель начинал занятие словами «хвала Аллаху» и славословиями в честь пророка. Затем заставлял какого-нибудь ученика, обладающего хорошим голосом, прочитать несколько стихов из Корана, а когда ученик заканчивал чтение, учитель молился о благоденствии города и учеников[1287]. Помощник учителя приказывал соблюдать тишину, произносил «во имя Аллаха» и хвалу пророку, а затем спрашивал учителя: «Да будет милостив к тебе Аллах, кого ты цитировал?»,— и всякий раз, как встречалось имя пророка или какого-нибудь святого, он произносил вслед за его упоминанием предписываемые формулы благословения[1288].
Около 300/912 г. учитель начинал с чтения Корана и «разночтений», затем переходил к изречениям пророка, «и если встречалась какая-нибудь необычная форма или неупотребительное выражение, он объяснял их, растолковывал и спрашивал своих слушателей об их значении»[1289]. Ученики имели также право вставать во время занятий и задавать вопросы, как об этом свидетельствует история одного филолога (ум. 415/1024). У него на занятии встал сначала один ученик и спросил: «О Абу ‘Убайда, что это?» Затем встал другой, а за ним и третий. Но так как все трое задавали дурацкие вопросы, Абу ‘Убайда подхватил свои сандалии, помчался в мечеть и возопил: «Откуда это согнали сегодня ко мне этих скотов?»[1290].
Благочестивая робость перед передачей хадисов, существовавшая ранее[1291], в то время еще не совсем исчезла. Ал-Биркани (ум. 425/1034) рассказывает, что его учитель неохотно преподавал хадисы. Когда он с кем-нибудь разговаривал, его ученики обычно рассаживались в сторонке, чтобы без его ведома собирать хадисы, которые он вплетал в свою речь[1292]. Другой учитель отказывался преподавать хадисы, пока ему не исполнилось 70 лет[1293]. Происходило это потому, что чтение хадисов все еще являлось своего рода богослужением, требовавшим определенного благолепия. «Рекомендуется, чтобы преподаватель хадисов, прежде чем приступить к преподаванию, совершил омовение, окурил бы себя и расчесал бороду. А сидеть он должен прямо, в благопристойной позе. Если кто-нибудь из слушателей повысит голос, он должен поставить его на место со всей строгостью. И принимать каждого он должен вежливо»[1294].
До нас дошли известия эпохи II/VIII и III/IX вв. о том, что в круг слушателей, сидевших перед почитаемым богословом, бросали порой записки, в которых просили помолиться о больном или каком-нибудь страждущем и нуждающемся. Учитель подбирал эти записки, произносил молитву, ученики хором произносили в заключение «Аминь!», а затем занятия продолжались[1295].
От IV/X в. дошла следующая история: «Когда ас-Сахиб ибн ‘Аббад вознамерился как-то во время своего везирства диктовать хадисы, он появился в покрывале с подвязанным подбородком, как это обычно делали богословы, и сказал: „Вам известно мое рвение на поприще богословия“. Слушатели подтвердили. Тогда он продолжал: „Я всегда предавался этому делу, и все, что я издержал на него, с детских лет и до сего времени, шло из денег моего отца и деда, и, невзирая на все это, я не был свободен от заблуждений. Аллах и вы все будьте моими свидетелями в том, что я приношу покаяние перед Аллахом за все содеянные мною когда-либо прегрешения“. Затем он удалился в дом, названный им домом покаяния, пробыл там несколько недель; потом, велев преподавателям права засвидетельствовать в письменном виде подлинность его покаяния, отправился к своим слушателям и сел диктовать хадисы. Народу собралось там много. Около каждого записывавшего сидело по шесть человек, и каждый передавал другому все, что диктовалось»[1296].
Ал-Даракутни (ум. 385/906) молился про себя, когда ученик читал перед ним вслух, и обращал внимание слушателей на ошибки словами: «Сохрани боже!» (субхан Аллах). В качестве примера его остроумия рассказывается, как он однажды исправил ошибку изречением из Корана[1297].
Некий богослов, умерший в 406/1015 г., имел обыкновение сначала читать Коран, а затем уже диктовать хадисы, причем в течение всего этого времени сидел совершенно неподвижно до тех пор, пока не приходил в полное изнеможение[1298]. Что же касается ал-Бахили, то он, проводя занятия раз в неделю, всегда сидел за занавесом, ибо в противном случае ученики смотрели бы на него и на толпу теми же самыми глазами. «Из-за усиленной занятости Аллахом он стал как неистовый или безумный, он никогда не знал, на чем остановился с нами, пока мы ему не напоминали»[1299].
Завершалось преподавание богословия опять-таки молитвой, предваряемой словом куму — «встаньте»[1300].
Спорили, разумеется, также и о возрасте, когда следует приступать к учению. Одни рекомендовали обращаться к изучению хадисов лишь в 30 лет, другие — в 20 лет. В VI в.х. ‘Ийад, кади из Кордовы (ум. 544/1149), установил, что, согласно мнению специалистов, низшим возрастом для изучения хадисов является пять лет, в подтверждение чего можно принять во внимание и хадис у ал-Бухари (‘Илм, гл. 18) и то, что ан-Навави (ум. 476/1083) считает это за правило для своего времени. Передают, что знаменитого ал-Хумайди на занятия приносил на плечах его отец[1301]. Такая точка зрения привела к тому, что жизнеописания ученых очень охотно приводят возраст, в котором ученый приступил к занятиям. Иногда, но редко, это случалось уже в шесть лет — к таким относится знаменитый кади ат-Танухи (ум. 384/994)[1302]; с восьми лет начал занятия Абу Ну‘айм из Исфагана, величайший традиционалист своего времени[1303], но чаще всего начинали в 11 лет. Одиннадцати лет начали учебу знаменитый ал-Хатиб и трое из его учителей[1304], а также Ибн ал-Джаузи[1305]. И все же были учителя, которые не терпели безбородых на своих занятиях, вероятно, из-за боязни всяких любовных историй. Поэтому один усердный юный ученик вынужден был наклеивать себе фальшивую бороду[1306].
Единое мнение отсутствовало и в
