Вторая модель (Сборник) - Филип Дик

Серые глаза девушки расширились. Ее руки поднялись вслед исчезающим белым теням. Одно из существ развернулось и пролетело совсем близко от нее, совсем низко; трава и цветы зашипели, обожженные взметнувшимся на мгновение ослепительно белым пламенем. Рик отскочил; какую-то долю секунды огненная фигура парила прямо над Сильвией, затем раздался хлопок, словно кто-то открыл огромную бутылку, и последний из снежнокрылых исполинов исчез. Воздух и земля постепенно остыли, успокоились, снова стало темно и тихо.

— Прости, пожалуйста, — виновато прошептала Сильвия.

— Никогда больше так не делай, — с трудом выдавил из себя все еще не оправившийся от потрясения Рик. — Это очень опасно.

— Иногда я забываю. Прости, Рик, я совсем не хотела привлекать их так близко.

Она попыталась улыбнуться.

— Такая неосторожность — это у меня первый раз за много месяцев, во всяком случае — с того времени, как я привела тебя.

На мгновение по лицу Сильвии скользнуло жадное, нетерпеливое выражение. — А ты видел его? Мощь и пламя! И ведь он нас даже не трогал. Он только посмотрел на нас. Только посмотрел — и все вокруг вспыхнуло.

Рик крепко сжал ее руку.

— Послушай. — Голос его звучал хрипло, настоятельно. — Ты не должна их вызывать — никогда. Это неправильно, плохо. У них свой мир, у нас свой, им здесь не место.

— И ничего в этом плохого — такая красота.

— Это очень опасно! — Пальцы Рика впивались все глубже и глубже; Сильвия слабо вскрикнула. — Прекрати заманивать их сюда!

Истерически захохотав, Сильвия вырвала свою руку и бросилась в центр почерневшего круга, который выжгла эта орда ангелов перед тем, как унестись в небеса.

— Я не могу прекратить, — выкрикнула она. — Я одна из них. Они — мой народ, моя семья. Многие поколения, уходящие в далекое прошлое.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать?

— Они — мои предки. Когда-нибудь я с ними соединюсь.

— Ты ведьма! — в ярости закричал Рик.

— Нет, — серьезно ответила Сильвия. — Нет, Рик, не ведьма. Неужели ты еще не понял? Я — святая.

Свет, тепло и уют кухни. Сильвия включила кофеварку, достала из висящего над раковиной шкафчика большую красную жестянку с кофе. — Не слушай их, — сказала она, расставляя блюдца и чашки, вынимая из холодильника сливки. — Они ничего не понимают, ты только на них посмотри.

Из гостиной за молодой парой наблюдали мать Сильвии и ее сестры, Бетти Лу и Джин, тесно сбившиеся вместе, напряженные и перепуганные. Отсутствующее, ушедшее в себя лицо стоявшего рядом с камином Уолтера Эверетта не выдавало никаких эмоций.

— Ты послушай меня, — сказал Рик. — Ты обладаешь этой самой силой привлекать их. Так ты хочешь сказать, что ты не… Разве Уолтер не настоящий твой отец?

— Да нет, конечно же настоящий. Я самый настоящий человек, разве не видно?

— Но ты единственная в семье, у кого есть такая сила.

— Физически я такая же, как и остальные, — задумчиво сказала Сильвия. — Просто я умею видеть, вот и все. Эта способность встречалась и прежде у разных людей — у святых, у мучеников. Когда я была маленькой, мама читала мне вслух про святую Бернадетту. Ты помнишь, где была ее пещера? Рядом с больницей. Они слетались туда, и она увидела одного из них.

— Но кровь! Это уродливо, чудовищно! Ничего подобного никогда не бывало.

— Бывало. Кровь притягивает их, особенно кровь агнца. Они кружат над полями сражений. Валькирии, уносящие погибших в Валгаллу. Именно поэтому святые и мученики часто резали себя и калечили. Ты знаешь, откуда появилась у меня такая мысль? Сильвия надела кухонный передник и заправила кофеварку.

— Когда мне было девять лет, я прочитала об этом у Гомера в «Одиссее». Улисс вырыл канаву и наполнил ее кровью, чтобы привлечь духов. Теней из мира иного.

— Было там такое, — неохотно согласился Рик. — Припоминаю.

— Духи умерших людей. Все они когда-то жили. Каждый сначала живет здесь, а потом умирает и уходит туда. — Глаза Сильвии сверкали от возбуждения. — У нас у всех будут крылья! Мы будем летать! Каждый из нас будет полон мощи и пламени! Мы не будем больше червями.

— Черви! Ты всегда называешь меня червяком.

— Ну конечно же, ты червяк. И все мы червяки, противные черви, ползающие по земной корке, пресмыкающиеся в грязи и прахе.

— А почему их тянет на кровь?

— Потому, что это жизнь, а жизнь их привлекает. Кровь — это uisge beatha, жизненная влага[1].

— Кровь — это смерть. Корыто, в которое льется кровь…

— Но это не смерть. Ведь не считаешь же ты, что гусеница умирает, когда она забирается в свой кокон?

Теперь Уолтер Эверетт стоял в дверях. Лицо его потемнело. Он стоял и слушал, что говорит дочь.

— А вот один раз, — сказал он хрипло, — они схватят ее и утащат. Она хочет к ним. Ждет не дождется этого дня.

— Вот видишь? — повернулась Сильвия к Рику. — И он тоже ничего не понимает. — Она выключила кофеварку и наполнила чашки. — А ты будешь кофе?

— Нет, — покачал головой Эверетт.

— Сильвия, — вразумительно, как маленькому ребенку, сказал Рик, — ты же понимаешь, что, уйдя с ними, ты не сможешь больше вернуться сюда, к нам.

— Нам всем предстоит переправа, раньше или позже, это часть нашей жизни.

— Но ведь тебе всего девятнадцать лет, — настаивал Рик. — Ты юная, здоровая, красивая. И мы хотим пожениться — об этом ты подумала? Сильвия, — полупривстал он из-за стола, — ты должна все это прекратить.

— Я не могу прекратить. Мне было семь лет, когда я увидела их впервые.

Глаза Сильвии приобрели зачарованное, отсутствующее выражение; машинально сжимая ручку кофеварки, она застыла у раковины.

— Помнишь, папа? Мы тогда жили в Чикаго. Это было зимой. Я упала по пути из школы. Видишь этот шрам? — Она вытянула руку. — Я поскользнулась на слякоти, упала и ободралась о щебенку. Я шла домой и плакала, падал мокрый снег, ветер завывал, было холодно. Из руки текла кровь, вся перчатка намокла в крови. А потом я подняла глаза и увидела их. — Сильвия смолкла.

— Они хотят тебя, — нарушил наступившую тишину Эверетт. Сейчас он выглядел совершенно несчастным. — Они же как мухи, толстые зеленые мухи, которые крутятся вокруг тебя. Зовут тебя к себе.

— А почему и нет? — Серые глаза Сильвии сияли, сейчас вся она светилась радостью и предвосхищением. — Ты же видел их, папа. Ты знаешь, что это такое. Преображение — из праха в богов.

Рик вышел из кухни. В гостиной сестры Сильвии так и стояли бок о бок, на их лицах было любопытство, смешанное со страхом. Миссис Эверетт стояла поодаль, глаза ее, прикрытые очками в стальной оправе, смотрели мрачно, лицо закаменело. Когда Рик проходил мимо, она отвернулась.

— А что там было? — громким шепотом спросила Бетти Лу, пятнадцатилетняя девочка, костлявая и довольно некрасивая, с маленьким худым личиком и жидкими, белесыми волосами. — Сильвия никогда не берет нас с собой и не разрешает ходить.

— Ничего не было, — ответил Рик.

— Неправда! — Унылое, безрадостное лицо девочки загорелось злостью. — Это неправда. Вы с ней ходили в сад, в темноту, и…

— Не разговаривай с ним, — оборвала ее мать. Отдернув обеих девочек в сторону, она бросила на Рика взгляд, полный боли и ненависти. А потом быстро отвернулась.

Рик открыл дверь подвала, включил свет и начал медленно спускаться в помещение с бетонными стенами, сырое, холодное и грязное, уныло освещенное тусклой лампочкой, свисающей с потолка на покрытом толстым слоем пыли проводе.

В одном углу подвала вздымалась отопительная печь с толстыми, как слоновьи ноги, воздушными трубами. Рядом — нагреватель воды, кипы какого-то барахла, коробки с книгами, пачки газет, старая мебель — все покрытое пылью и паутиной.

В дальнем конце — стиральная машина и сушильная центрифуга. А также хозяйство Сильвии, насос и охладительная система.

Пошарив на верстаке, Рик выбрал молоток и два массивных разводных ключа. Он уже направился к хитросплетению баков и труб, когда на верхней ступеньке неожиданно появилась Сильвия с кофейной чашкой в руке.

— Что ты здесь делаешь? — Серые глаза смотрели напряженно, с подозрением. — Для чего тебе молоток и гаечные ключи?

— Я думал разрешить этот вопрос здесь, раз и навсегда. — Рик бросил инструменты назад на верстак.

— А я думала, что ты понимаешь. Они всегда были частью моей жизни. Когда я первый раз взяла тебя с собой, мне показалось, что ты…

— Я не хочу отдавать тебя, — резко сказал Рик, — кому бы то ни было и чему бы то ни было — хоть из этого мира, хоть из какого другого. Я не намерен тебя отдавать.

— И вот таким, значит, образом ты меня не отдашь? — Ее глаза сузились. — Ты пришел сюда, чтобы все сломать и уничтожить. И как только я отойду, ты разобьешь все это, так что ли?

— Именно так.