Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

Уставший за время долгого допроса Оболенцев при упоминании о дружке Йошки приободрился и повел разговор энергичнее, напористее.

– Ваш сын в тот вечер принес что-нибудь домой? – спросил он.

Степная задумалась, потом сказала:

– Ну да, вспомнила! Маску для плавания. Я спросила, откуда у него? Он сказал, что Ленька подарил…

– Ладно. Теперь скажите, что делали вы после встречи с Казначеевой?

– Да прямо домой поехала. Танюшку совсем сморило, уснула на руках…

– По дороге никуда не заходили?

– На Молодежном проспекте хорошая кондитерская,– ответила Стенная.– Я забежала туда, торт купила…

Оболенцев пытался осторожно прощупать Степную насчет квартиры Муратовых и исчезновения у них магнитофона. Но Земфира на это не реагировала. По ее словам, Йошка совершенно был равнодушен к магнитофонам.

А в это время в другой комнате горуправления тоже проходил допрос. Йошки Степного.

Допрос несовершеннолетнего… Это всегда таило разного рода неожиданности. И отличалось от допроса взрослого, как небо и земля. Приходилось учитывать массу факторов, связанных с особенностями психики детей.

Например, ребенок часто фиксировал такие детали и подробности, которые не затрагивали сознания взрослых. Но в то же время дети редко могли передать общую картину виденного или случившегося. Наверное, потому, что круг их интересов, их внимание затрагивает совершенно другое, чем старших.

Ну а насчет фантазии и говорить нечего. Может занести так далеко, что и не поймешь, о чем речь.

Больше всего приходилось опасаться, если несовершеннолетний на допросе говорил гладко, словно вызубренный урок. Из этого можно было сделать вывод, что ребенка явно кто-то подучил, зная, что дети легко внушаемы.

Имелись еще аспекты чисто педагогического и нравственного порядка. Не касаться вопросов, травмирующих психику ребенка. Это, пожалуй, самая деликатная сторона и самая трудная. Ведь разговор идет вокруг преступления. И частенько затрагивает при этом близких или друзей допрашиваемого. Вот и лавируй, как на перекате. Кругом подводные камни…

Готовясь к допросу сына Земфиры, Оболенцев, Карапетян и Жур думали о том: подготовила мать Йошку или нет? И, если подготовила, как прорваться к истине?

Обговорили и с учителем, какие вопросы будут заданы мальчику. (Закон предусматривает, что допрос несовершеннолетнего можно проводить с педагогом или родителями.)

Йошка оказался невысоким крепышом с хорошо развитой грудью, живым лицом и кудрявыми волосами. В отличие от матери он имел карие глаза. А вот черты лица – отцовские. Скуластенький, с чуть вздернутым носом.

Начала Карапетян:

– Я слышала, ты здорово умеешь нырять с маской…

– Да,– несколько растерялся мальчик, но в то же время было видно, что это ему лестно.– Я люблю наблюдать, что творится под водой…

– Увлечение?

Контакт явно налаживался.

– У кого увлечение, а у меня – настоящее. Хочу стать фотохудожником,– неожиданно твердо, почти по-взрослому заявил Йошка.– Буду снимать рыб разных, медуз, крабов…

– То есть подводным фотографом,– уточнила Кармия Тиграновна.– А почему тебя интересует именно море?

– Это же так здорово!– с неподдельным восторгом воскликнул мальчик.– Жаль, у меня нет акваланга… С одной маской под водой больше минуты не выдержишь…

– У тебя и ласты есть?

– Да. Нырнешь и смотришь. Мальки тычутся в руку, щиплют за волосы… А поднимешь со дна камень, рыбка шасть туда, где муть поднимется! Думают, добычу возьмут…

Йошка даже глаза закрыл от удовольствия, вспоминая, наверное, не раз виденную картину.

– Значит, мечтаешь об акваланге?– продолжала Кармия Тиграновна.

– И бокс с фотокамерой. Такой, герметичный. Чтобы вода не попадала…– Мальчик вздохнул.– Дорого. Знаете, сколько надо копить деньги?

– А папа с мамой?– спросила Карапетян.– Не хотят покупать?

– Папка говорит, что денег не жалко,– ответил Йошка.– Они боятся. Рано мне нырять. Маленький. Еще утону…

«Так вот почему он копит деньги»,– подумала Кармия Тиграновна.

А Жур вспомнил, как сам в детстве мечтал купить заветный спиннинг. И радовался, когда кошечка (теперь смешно, но кошечка-копилка была именно такой, какой изображают ее на своих рисунках карикатуристы) тяжелела от двугривенных, выдаваемых родителями на кино и мороженое…

Когда Карапетян осторожно поинтересовалась, как получилось, что Йошка стащил у своей одноклассницы из портфеля книгу Кусто о подводных исследованиях, мальчик искренне удивился:

– Не стащил, а сменял! Я ей вместо нее «Королеву Марго» в портфель положил… Ведь девчонки обожают про любовь…

– Ты считаешь, что это просто обмен?– усмехнулась Кармия Тиграновна.

– Ну да! Она ведь не хотела по-хорошему!

«Что ж, тут действительно вопрос не такой однозначный, как рассказали в школе,– решила инспектор.– Сменял…»

Карапетян перешла к взаимоотношениям Йошки с тем подростком, который сидел в детской исправительной колонии. И выяснилась любопытная деталь. Котик – так называли школьники между собой малолетнего преступника, фамилия которого была Котиков,– завоевал сердце Йошки тем, что раз и навсегда избавил мальчика от обидных насмешек. Оказывается, Йошку дразнили за его курносый нос. Началось это с того, что сын Земфиры на одном из вечеров художественной самодеятельности спел известную песню о «носиках-курносиках». И пошло. Йошку стали дразнить «Носик-Курносик», доводя его до слез. Однажды Котик накостылял одному из обидчиков Йошки. Насмешки прекратились. Карапетян поинтересовалась, не пытался ли Котик вовлечь Йошку в компанию хулиганистых подростков. Тот сказал, что нет.

Перешли к событиям двадцать пятого мая, когда мальчик с матерью побывал в квартире Карцева.

Йошка поведал об этом случае так же, как и его мать и сам Карцев. Однако рассказ мальчика был настолько своеобразен, что можно было прийти к выводу: к беседе с ними его никто заранее не готовил.

По словам Йошки, Земфира Степная в комнату не заходила, побывала лишь в ванной.

– А ты?– задал вопрос теперь уже Жур.

– От нечего делать зашел в комнату,– просто ответил Йошка.

– Квартира тебе понравилась?– как бы невзначай поинтересовался инспектор и уточнил: – Обстановка, вещи?

– Не-а,– мотнул головой Йошка.– Старье… Вот лошади – это здорово!

– Ты имеешь в виду ковер?– сказал Жур, вспомнив о роскошном сибирском ковре.

– Да.

– Вот ты хочешь быть фотохудожником…– начал Жур.

– Да, очень. А что?

– Как тебе понравились старинные фотографии?– задал неожиданный вопрос лейтенант.

– Старинные?– удивился Йошка.– Это какие?

Вопрос был очень важен. Если мальчик побывал на «половине» матери Карцева, за занавеской, то наверняка увидел бы галерею снимков предков Виталия Васильевича. А если нет, то он не шарил в трельяже, где лежало колье.

– Неужели ты не заметил их?– продолжал инспектор.– По-моему, это еще дагерротипы… Знаешь, что такое дагерротипы?

– Еще бы! – ответил с некоторой обидой Йошка.– Так называли первые фотографии. По имени изобретателя Дагерра.

– Ну, братец,– улыбнулся Жур,– можешь смело вступать в телевизионный клуб «Что? Где? Когда?»… Смотришь по телевизору?

– Ни одной передачи не пропускаю,– с гордостью ответил Йошка, польщенный похвалой.

Виктор Павлович задал еще несколько вопросов, из ответов на которые выходило, что Йошка не заглядывал за занавеску, отделяющую уголок матери Карцева. А там стоял трельяж, из которого было украдено колье.

Теперь предстояло выяснить, что делал Йошка после ухода из квартиры Карцева.

Мальчик рассказал, что вместе с матерью зашел в соседскую квартиру, к тете Ванде. Та напоила их чаем, после чего Земфира отправила сына домой.

– И ты пошел?– спросила Карапетян, снова беря нить допроса в свои руки.

– Только в вышел из дома тети Ванды, смотрю – Ленька стоит,– ответил Йошка.

– Какой Ленька?– заинтересовалась Кармия Тиграновна.

– Лавров,– продолжал невозмутимо рассказывать Йошка.– Говорит: помоги мне магнитофон свой достать…

Карапетян и Жур обменялись мгновенными взглядами. Но то, что сообщил дальше Йошка, выглядело настолько просто и в то же время невероятно, что оба инспектора опешили.

А Йошка рассказал такую историю.

Леонид Лавров учился в девятом классе. А с Йошкой они познакомились на водной станции, где Лавров занимался в секции подводного плавания. Йошка приходил на занятия в качестве зрителя, болельщика, лелея страстную мечту записаться самому в эту секцию.

Можно сказать, сын Земфиры стал верным «оруженосцем» своего старшего друга. Был счастлив, когда тот давал ему нести сумку со спортивными принадлежностями, стоял в очереди за мороженым, относил записки знакомой Лаврова и оказывал другие мелкие услуги.