Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

Инспектор осторожно поинтересовался, не обнаружили ли они какой-нибудь пропажи после посещения родственницы Гуцульской. Те ответили, что нет.

Поблагодарив соседей актрисы, Жур ретировался. Он побеседовал еще с несколькими жильцами дома. В одной из квартир Степная тоже предлагала какую-то драгоценность. И снова речь шла о золоте и камнях. Саму же вещь она не показывала.

В тот же день Жур отбыл в Южноморск. И первым делом навестил Степных. Земфира дома так и не появлялась.

– Я был совершенно уверен в этом,– сказал инспектор Оболенцеву после подробного доклада о поездке в Краснодар.– А муж ее, как говорят постояльцы, последние дни все время под мухой… Со мной он тоже нетрезвый беседовал. Расплакался. Все твердил, что Земфира погубила его и сына… По-моему, безвольная личность этот «звериный сапожник»… Распустил свою женушку, вот она и встала на путь воровства. А теперь мечется, не знает, куда сбыть колье. Я считаю, Геннадий Андреевич, надо принимать крутые меры…

– Какие?– спросил следователь.

– Объявить всесоюзный розыск.

Поколебавшись, Оболенцев сказал:

– Наверное, другого выхода нет… Пока мы ее не найдем, с мертвой точки не сдвинемся…

Жур развернул бурную деятельность. В дополнение к первой ориентировке о пропаже колье была разослана новая. В ней сообщались фамилия, имя и отчество Степной, указывались уточненные приметы ее и Йошки. Более того, лейтенант добился, чтобы были отпечатаны листовки с фотографией подозреваемой для стендов «Их разыскивает милиция». Фотографию взяли у мужа.

Без десяти девять, как обычно, я подъехал в своей служебной машине к прокуратуре. И сразу обратил внимание на группу людей, собравшихся у входа. Все поголовно – пожилые мужчины, все как один,– смуглые. Цыгане.

Как только я поднялся на крыльцо, толпа обступила меня плотным кольцом. Заговорили разом, перебивая друг друга.

– Товарищ прокурор, избавьте нас от позора!…

– Что хотите сделаем!…

– Детям прохода не дают, дразнят!…

Я, ничего не понимая, стоял совершенно оглушенный. Шум голосов слился в единый гул, и уже нельзя было разобрать отдельных реплик.

Константин Трифонович, мой шофер, бросился на выручку.

– Граждане, граждане! Нельзя ли потише! – обратился он к собравшимся.– Как-никак государственное учреждение!…

Шум на мгновение утих. И я, воспользовавшись этим, громко спросил:

– Товарищи, что вы хотите? Только прошу говорить кого-нибудь одного!

Из толпы выдвинулся седой старик с пышкой бородой.

– Мы пришли просить за Земфиру Степную… Снимите ее фотографию! – произнес он поспешно, боясь, видимо, что снова поднимется гвалт.

– Знаете, здесь говорить неудобно,– сказал я.– Пройдемте ко мне в кабинет…

– Только не все! – добавил Константин Трифонович.

Посовещавшись, ходатаи делегировали со мной трех человек. В том числе и старика-самого старшего из собравшихся.

Прошли в мой кабинет.

Оказалось, что сегодняшняя демонстрация вызвана появлением в городе на стендах «Их разыскивает милиция» листовок с портретом Степной. Это задело честь южноморских цыган. О пропаже колье они узнали от мужа Земфиры.

– Товарищ прокурор,– заявил бородач,– могу по-» клясться, что Земфира не крала… Не могла она украсть… В нашей семье никогда не было воров,– гордо вскинул голову старик.

Выяснилось, что Земфира приходилась ему родственницей и он знал ее с грудного возраста.

Другие «делегаты» подтвердили мнение своего старейшины. На мой вопрос, почему она так внезапно скрылась из города, ходатаи ничего ответить не могли.

Мне показалось, что старейшина сделал какой-то знак остальным цыганам. И действительно, те, чинно поднявшись, попрощались и вышли.

Старик задержался и, откашлявшись, не без смущения сообщил, что, кажется, у Степной есть какой-то кавалер. Недавно он приезжал в Южноморск. И не исключено, что Земфира сбежала к нему.

– А где он живет? – спросил я.

– Пока не знаем,– ответил старик.– Но даю честное слово: мы сделаем все, чтобы узнать это…

– Ну что ж,– кивнул я,– хорошо. Этим вы поможете следствию.

На том мы и расстались.

Я тут же позвонил Геннадию Андреевичу и пригласил в прокуратуру. Он приехал вместе с инспектором Журом, рассказал о ходе следствия. А узнав о приходе цыган, заметил:

– То, что среди них существует такая солидарность, похвально. Но…– Оболенцев недовольно поморщился.– Вот что я думаю: не поторопились ли мы с помещением фотографии Степной на стенды «Их разыскивает милиция»?

Инспектор Жур принял это на свой счет.

– Я старался, чтобы как лучше,– сказал он обиженно.

– Я вас не виню,– сказал Оболенцев примирительно. Он выглядел устало и озабоченно.– Если говорить честно, Захар Петрович, мне кажется, мы вообще зашли в тупик…

– Разъясните, пожалуйста,– попросил я.

– Кабы я знал точно… Понимаете, масса несуразностей и глупостей в поведении Степной…

– Вы так считаете?

– С одной стороны, она вроде бы и сбежала из Южноморска, а с другой – не делала секрета, что едет в Краснодар… Просто абсурд… Может, она действительно ничего не крала и ей незачем скрываться?

– А по-моему, это объяснить можно,– заметил лейтенант.– Не по зубам, как говорится, оказалось ей это колье… Одно дело-украсть не особенно дорогую вещицу. А тут– драгоценность высшего класса! Кража в особо крупных размерах!

– Не знаю, не знаю,– покачал головой Оболенцев.– Не могу отделаться от сомнений…

– Главное – колье у нее!– с жаром сказал инспектор.– Факт установлен! В двух квартирах в Краснодаре предлагала купить драгоценности!

– Возможно и так,– пробормотал следователь.– Но ведь тоже глупость… Кому предлагала? Соседям своей родственницы! Они ее знают, она их нет. Вдруг кто-нибудь из них тут же сообщит в милицию?

– У нее не было другого выхода, как только рисковать,– сказал Жур.

– И все равно я не могу делать никаких выводов, пока не встречусь с ней. А вот когда это случится… Время идет…

– Может, приостановить следствие, пока мы ищем эту Степную?– посмотрел на меня лейтенант.

– Виктор Павлович, надо все-таки изредка заглядывать в уголовно-процессуальный кодекс,– усмехнулся Оболенцев.

– Заглядываю,– нахмурился инспектор.

– Тогда неплохо бы знать, что на основании статей сто тридцать третьей и сто девяносто пятой УПК РСФСР приостановить следствие можно лишь по истечении двухмесячного срока. А он еще не истек… Так что, слава богу, резерв у нас имеется…

– И приличный,– подтвердил я.– А насчет цыган… Если они предлагают помощь, почему бы не воспользоваться этим?

– Я не отказываюсь,– сказал следователь.

– Теперь о другом деле, которое вы ведете, то есть о краже магнитофона… Как двигается расследование?– поинтересовался я.

– Пока основная версия, которую мы разрабатываем,– магнитофон украл сын Земфиры… Карапетян говорила с приятелями Йошки…

– Ну и что?

– Есть пара моментов,– сказал Оболенцев.– Дружил с одним шалопаем, старше Йошки на три года… Так вот этот самый шалопай в настоящее время находится в детской колонии. Участвовал с группой таких же, как он, шпанят в ограблении магазинчика на рынке. Ночью забрались на территорию рынка, сбили с магазина замок, ну, и поживились…

– Йошка причастен к этому?– спросил я.

– Не доказано. Но, как говорится, с кем поведешься…– Следователь вздохнул.

– А второй момент?

– Перед самыми каникулами в классе, где учился Йошка, произошел инцидент. У одной ученицы из портфеля пропала книга Жака Ива Кусто, известного французского исследователя Мирового океана. Выяснилось, что книгу стащил Йошка. Сам сознался. Поэтому его простили и не стали выносить сор из избы…

– Да, неважные моменты,– сказал я.

– Естественно…

Я знал, что у самого Оболенцева дети были «пунктиком». По роду службы ему не раз приходилось встречаться с малолетними правонарушителями. Были среди них и такие, сознание которых уже сильно свернуто набекрень. Оболенцев как-то признался мне, что каждый раз у него больно сжималось сердце. Вспоминал своих Катюшу и Тимошку и думал: все ли сделано им, отцом, чтобы дочь и сын всегда оставались честными людьми? Добрыми и сострадательными. Потому что, по мнению Оболенцева, если в душе властвует добро, там не прорасти зерну жадности и зависти – самым опасным человеческим порокам…

– Ну а какое мнение о Йошке высказали его друзья?

– В смысле воровства – с ним этого будто бы не случалось,– ответил следователь.– Правда, как почти все пацаны в его возрасте, может залезть в соседский сад…

– Почему-то соседские яблоки всегда вкуснее своих,– заметил с усмешкой Жур.

– Это точно,– улыбнулся Оболенцев.– Все мы в детстве грешили этим… Помню, как-то мальчишкой отдыхал в деревне… Ох и доставалось от нас ближней колхозной бахче!… Так что считать это криминалом…– Оболенцев махнул рукой.– Но за Йошкой замечено, что он любит говорить о деньгах. Якобы копит… Так что это тоже момент не в его пользу,– серьезно закончил следователь.