Рассказы и повести - Анатолий Безуглов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инспектор осторожно поинтересовался, не обнаружили ли они какой-нибудь пропажи после посещения родственницы Гуцульской. Те ответили, что нет.
Поблагодарив соседей актрисы, Жур ретировался. Он побеседовал еще с несколькими жильцами дома. В одной из квартир Степная тоже предлагала какую-то драгоценность. И снова речь шла о золоте и камнях. Саму же вещь она не показывала.
В тот же день Жур отбыл в Южноморск. И первым делом навестил Степных. Земфира дома так и не появлялась.
– Я был совершенно уверен в этом,– сказал инспектор Оболенцеву после подробного доклада о поездке в Краснодар.– А муж ее, как говорят постояльцы, последние дни все время под мухой… Со мной он тоже нетрезвый беседовал. Расплакался. Все твердил, что Земфира погубила его и сына… По-моему, безвольная личность этот «звериный сапожник»… Распустил свою женушку, вот она и встала на путь воровства. А теперь мечется, не знает, куда сбыть колье. Я считаю, Геннадий Андреевич, надо принимать крутые меры…
– Какие?– спросил следователь.
– Объявить всесоюзный розыск.
Поколебавшись, Оболенцев сказал:
– Наверное, другого выхода нет… Пока мы ее не найдем, с мертвой точки не сдвинемся…
Жур развернул бурную деятельность. В дополнение к первой ориентировке о пропаже колье была разослана новая. В ней сообщались фамилия, имя и отчество Степной, указывались уточненные приметы ее и Йошки. Более того, лейтенант добился, чтобы были отпечатаны листовки с фотографией подозреваемой для стендов «Их разыскивает милиция». Фотографию взяли у мужа.
Без десяти девять, как обычно, я подъехал в своей служебной машине к прокуратуре. И сразу обратил внимание на группу людей, собравшихся у входа. Все поголовно – пожилые мужчины, все как один,– смуглые. Цыгане.
Как только я поднялся на крыльцо, толпа обступила меня плотным кольцом. Заговорили разом, перебивая друг друга.
– Товарищ прокурор, избавьте нас от позора!…
– Что хотите сделаем!…
– Детям прохода не дают, дразнят!…
Я, ничего не понимая, стоял совершенно оглушенный. Шум голосов слился в единый гул, и уже нельзя было разобрать отдельных реплик.
Константин Трифонович, мой шофер, бросился на выручку.
– Граждане, граждане! Нельзя ли потише! – обратился он к собравшимся.– Как-никак государственное учреждение!…
Шум на мгновение утих. И я, воспользовавшись этим, громко спросил:
– Товарищи, что вы хотите? Только прошу говорить кого-нибудь одного!
Из толпы выдвинулся седой старик с пышкой бородой.
– Мы пришли просить за Земфиру Степную… Снимите ее фотографию! – произнес он поспешно, боясь, видимо, что снова поднимется гвалт.
– Знаете, здесь говорить неудобно,– сказал я.– Пройдемте ко мне в кабинет…
– Только не все! – добавил Константин Трифонович.
Посовещавшись, ходатаи делегировали со мной трех человек. В том числе и старика-самого старшего из собравшихся.
Прошли в мой кабинет.
Оказалось, что сегодняшняя демонстрация вызвана появлением в городе на стендах «Их разыскивает милиция» листовок с портретом Степной. Это задело честь южноморских цыган. О пропаже колье они узнали от мужа Земфиры.
– Товарищ прокурор,– заявил бородач,– могу по-» клясться, что Земфира не крала… Не могла она украсть… В нашей семье никогда не было воров,– гордо вскинул голову старик.
Выяснилось, что Земфира приходилась ему родственницей и он знал ее с грудного возраста.
Другие «делегаты» подтвердили мнение своего старейшины. На мой вопрос, почему она так внезапно скрылась из города, ходатаи ничего ответить не могли.
Мне показалось, что старейшина сделал какой-то знак остальным цыганам. И действительно, те, чинно поднявшись, попрощались и вышли.
Старик задержался и, откашлявшись, не без смущения сообщил, что, кажется, у Степной есть какой-то кавалер. Недавно он приезжал в Южноморск. И не исключено, что Земфира сбежала к нему.
– А где он живет? – спросил я.
– Пока не знаем,– ответил старик.– Но даю честное слово: мы сделаем все, чтобы узнать это…
– Ну что ж,– кивнул я,– хорошо. Этим вы поможете следствию.
На том мы и расстались.
Я тут же позвонил Геннадию Андреевичу и пригласил в прокуратуру. Он приехал вместе с инспектором Журом, рассказал о ходе следствия. А узнав о приходе цыган, заметил:
– То, что среди них существует такая солидарность, похвально. Но…– Оболенцев недовольно поморщился.– Вот что я думаю: не поторопились ли мы с помещением фотографии Степной на стенды «Их разыскивает милиция»?
Инспектор Жур принял это на свой счет.
– Я старался, чтобы как лучше,– сказал он обиженно.
– Я вас не виню,– сказал Оболенцев примирительно. Он выглядел устало и озабоченно.– Если говорить честно, Захар Петрович, мне кажется, мы вообще зашли в тупик…
– Разъясните, пожалуйста,– попросил я.
– Кабы я знал точно… Понимаете, масса несуразностей и глупостей в поведении Степной…
– Вы так считаете?
– С одной стороны, она вроде бы и сбежала из Южноморска, а с другой – не делала секрета, что едет в Краснодар… Просто абсурд… Может, она действительно ничего не крала и ей незачем скрываться?
– А по-моему, это объяснить можно,– заметил лейтенант.– Не по зубам, как говорится, оказалось ей это колье… Одно дело-украсть не особенно дорогую вещицу. А тут– драгоценность высшего класса! Кража в особо крупных размерах!
– Не знаю, не знаю,– покачал головой Оболенцев.– Не могу отделаться от сомнений…
– Главное – колье у нее!– с жаром сказал инспектор.– Факт установлен! В двух квартирах в Краснодаре предлагала купить драгоценности!
– Возможно и так,– пробормотал следователь.– Но ведь тоже глупость… Кому предлагала? Соседям своей родственницы! Они ее знают, она их нет. Вдруг кто-нибудь из них тут же сообщит в милицию?
– У нее не было другого выхода, как только рисковать,– сказал Жур.
– И все равно я не могу делать никаких выводов, пока не встречусь с ней. А вот когда это случится… Время идет…
– Может, приостановить следствие, пока мы ищем эту Степную?– посмотрел на меня лейтенант.
– Виктор Павлович, надо все-таки изредка заглядывать в уголовно-процессуальный кодекс,– усмехнулся Оболенцев.
– Заглядываю,– нахмурился инспектор.
– Тогда неплохо бы знать, что на основании статей сто тридцать третьей и сто девяносто пятой УПК РСФСР приостановить следствие можно лишь по истечении двухмесячного срока. А он еще не истек… Так что, слава богу, резерв у нас имеется…
– И приличный,– подтвердил я.– А насчет цыган… Если они предлагают помощь, почему бы не воспользоваться этим?
– Я не отказываюсь,– сказал следователь.
– Теперь о другом деле, которое вы ведете, то есть о краже магнитофона… Как двигается расследование?– поинтересовался я.
– Пока основная версия, которую мы разрабатываем,– магнитофон украл сын Земфиры… Карапетян говорила с приятелями Йошки…
– Ну и что?
– Есть пара моментов,– сказал Оболенцев.– Дружил с одним шалопаем, старше Йошки на три года… Так вот этот самый шалопай в настоящее время находится в детской колонии. Участвовал с группой таких же, как он, шпанят в ограблении магазинчика на рынке. Ночью забрались на территорию рынка, сбили с магазина замок, ну, и поживились…
– Йошка причастен к этому?– спросил я.
– Не доказано. Но, как говорится, с кем поведешься…– Следователь вздохнул.
– А второй момент?
– Перед самыми каникулами в классе, где учился Йошка, произошел инцидент. У одной ученицы из портфеля пропала книга Жака Ива Кусто, известного французского исследователя Мирового океана. Выяснилось, что книгу стащил Йошка. Сам сознался. Поэтому его простили и не стали выносить сор из избы…
– Да, неважные моменты,– сказал я.
– Естественно…
Я знал, что у самого Оболенцева дети были «пунктиком». По роду службы ему не раз приходилось встречаться с малолетними правонарушителями. Были среди них и такие, сознание которых уже сильно свернуто набекрень. Оболенцев как-то признался мне, что каждый раз у него больно сжималось сердце. Вспоминал своих Катюшу и Тимошку и думал: все ли сделано им, отцом, чтобы дочь и сын всегда оставались честными людьми? Добрыми и сострадательными. Потому что, по мнению Оболенцева, если в душе властвует добро, там не прорасти зерну жадности и зависти – самым опасным человеческим порокам…
– Ну а какое мнение о Йошке высказали его друзья?
– В смысле воровства – с ним этого будто бы не случалось,– ответил следователь.– Правда, как почти все пацаны в его возрасте, может залезть в соседский сад…
– Почему-то соседские яблоки всегда вкуснее своих,– заметил с усмешкой Жур.
– Это точно,– улыбнулся Оболенцев.– Все мы в детстве грешили этим… Помню, как-то мальчишкой отдыхал в деревне… Ох и доставалось от нас ближней колхозной бахче!… Так что считать это криминалом…– Оболенцев махнул рукой.– Но за Йошкой замечено, что он любит говорить о деньгах. Якобы копит… Так что это тоже момент не в его пользу,– серьезно закончил следователь.
