Никто не будет по ней скучать - Кэт Розенфилд

Наконец-то мне удалось закрыть рот. Я сглотнула.

– Что ж, вы ее получили, – сказала я, и Геллер вскинул брови. Я слышала ярость в своем голосе, ярость, которая принадлежала только мне и совсем не была похожа на Адриенн. Но я не могла сбавить обороты. Не собиралась. Мне нужно было увидеть, узнать, что будет, если я неправильно сыграю свою роль. Люди всегда с готовностью говорили Адриенн, чего от нее ожидают. Что, если она изменит ожиданиям?

– Даже если бы я хотела все вам рассказать, то не смогла бы, – сказала я. – Я знаю, что Итан умер где-то на сгоревшей свалке. Я знаю, что его убил Дуэйн. Но я не знаю правды. Я не знаю причины, и никто никогда не узнает, потому что я спустила курок, не дожидаясь, пока Дуэйн объяснит мне свои мотивы или придумает оправдания. Вы хотите знать всю историю? Единственный человек, способный ее рассказать, мертв. Меня это устраивает. Если вы не выносите неопределенности, может, мне нужно найти другого адвоката.

Он моргнул. Я затаила дыхание.

Затем он улыбнулся и удивление мгновенно исчезло с его лица:

– О, в этом нет нужды. И да, не забудьте выписать чек.

Когда все закончилось, деньги перешли в руки Геллеру, и не оставалось ничего, кроме как ждать, прятаться и надеяться, я снова и снова думала о том безрассудном моменте в кабинете адвоката. О той минуте, когда я приоткрыла дверь в свою старую жизнь и позволила Лиззи выглянуть, заговорить, быть увиденной. Совершенно ненужный и опасный риск, но мне нужно было на него пойти – как минимум чтобы доказать себе правду. Потому что мне кажется, я знала еще до того, как попыталась, что никто ее не заметит. Думаю, я знала это давно, еще раньше, чем нажала на курок, может, раньше, чем Адриенн появилась в моей жизни. Я хорошо притворялась, воображала. Когда я смотрела на себя, я видела возможности. Но мне кажется, я знала, что никто другой их не заметит.

Люди видят то, что ожидают, когда думают, что знают тебя. Их представления призраком плывут перед тобой, дожидаясь твоего прибытия, а потом цепляются к тебе, темные, непрозрачные. Они строятся вокруг тебя всю жизнь, слой за слоем, пока все не начинают замечать только призрачного тебя, созданного из чужих суждений. Деревенская девка. Блудница со свалки. Привилегированная сука. А ты застреваешь посередине, оказываясь невидимым. В ловушке. Кричишь, что ты еще здесь, но твоя репутация такая громкая, что тебя никто никогда не услышит. К тому времени, как Лиззи Уэллетт взяла ружье в руки, она была костюмом, который я не могла снять, и никто никогда не будет скучать по девушке, жившей в нем. Никто даже ее не знал.

Может, мой новый костюм сядет лучше.

Может, мне удастся быть Адриенн Ричардс лучше, чем самой Адриенн Ричардс.

Я взяла ее телефон и несколько раз прикоснулась к экрану. Засомневалась. Под моим зависшим пальцем окошко спросило: «Вы уверены? Это действие необратимо». Из-за этого я снова вспомнила, как нахмурился стилист, когда я объяснила, что хочу сделать. Уверена ли я?

Нет. Я совсем не была уверена. Я ступила на неизведанную территорию. До того момента я руководствовалась вопросом, что сделала бы Адриенн, потому что важно было несмотря ни на что делать как Адриенн. Я знала это. Я знала с момента, когда нажала на курок, что я смогу уйти безнаказанной, только если не буду сбиваться с курса. Буду оставаться в роли. Если я собиралась быть Адриенн, мне нужно было принимать ее решения, не свои. И это решение не из тех, что приняла бы Адриенн. Ни за что.

Но в то же время Адриенн в последние дни была сама на себя не похожа. Она была в шоке. Пережила травмирующее событие, поэтому разве у нее не было права вести себя странно? Можно ли ее винить? Задумается ли кто-то о причинах?

– К черту, – сказала я, ткнув пальцем в экран. Окно исчезло, сменившись новым сообщением.

Ваш аккаунт удален.

Шесть месяцев спустя

Глава 28

Нож был в пакете, помеченном номером дела и красной защитной лентой, отмечавшей, что его не открывали с прошлого года. Упаковали, подписали, забыли. Он выглядел как обычный охотничий нож, ничем не примечательный – если не знать, как Берд, что не так давно им отрезали женщине нос.

Полицейская за столом была в опрятной униформе, но смахивала больше на библиотекаршу с ее маленьким пучком на затылке и большими глазами за маленькими круглыми очками. Она подтолкнула к Берду планшет.

– Распишитесь, и он ваш, – сказала она. – Долго же вы за ним ехали.

Берд пожал плечами:

– Как-то не бывал поблизости. Надеюсь, он не занял слишком много места на полках.

– Не проблема, – улыбнулась женщина. – Вы все? Форма о цепи обеспечения сохранности нужна?

– Нет, – ответил Берд. – Мы закрыли дело, я просто разбираюсь с хвостами. Эта штука, – он помахал ножом, – отправится прямиком в коробку.

В городе стоял прохладный апрельский день, ветреный и сероватый. Солнце время от времени выглядывало из-за туч, едва теплое и бесцветное, как плохо заваренный чай. Берд все равно поднял к нему голову. Штат Мэн все еще оттаивал после долгой, мрачной зимы, но в нескольких сотнях миль к югу от него уже чувствовалость наступление весны. Дни становились длиннее, температуры – выше, в воздухе витал запах сырой земли. «Сокс» играли первый домашний матч сезона в Фенвее. Берд мог остановиться на ранний ужин, посмотреть конец игры и вернуться домой до темноты.

Он выехал из города, отдалившись от шума бостонского часа пик. Ровно шесть месяцев назад он проехал этой дорогой, покинув дом Адриенн Ричардс и направляясь на север, оставляя ее застрелить Дуэйна Кливса, что по мгновенному решению бостонской полиции было однозначной самозащитой. Берд в то время удивился, как мало внимания это привлекло, особенно в прессе, когда в центре всего была такая несносная, жаждущая внимания, чрезвычайно телегеничная выжившая, как Адриенн Ричардс. Нельзя было отрицать, что это сочная история. Жители Коппер Фолз еще долго захлопывали двери перед надоедливыми журналистами с севера, надеющимися на комментарий о Лиззи и ее семье. Никто не заговорил, конечно. В конце концов журналисты уехали. Можно было подумать, что Адриенн будет доить свои пятнадцать минут славы до последнего, но она отклонила все приглашения на интервью и буквально ичезла из вида общественности. Таблоиды какое-то время кричали, где она была и что скрывала, но потом им наскучило и они нашли другую историю. Вопли прекратились. Жизнь продолжилась. Но не у Итана Ричардса, конечно, но никто даже не пытался делать вид, что расстроился.

Не то чтобы