Никто не будет по ней скучать - Кэт Розенфилд

облегчением выдохнула. От меня воняло, но это был совершенно знакомый запах, дрожжевой и немного кислый, будто что-то внутри меня подпортилось и начинало просачиваться сквозь поры. Хотя бы мои подмышки все еще знали, чьи они.

Телефон провалился в узкую щель между кроватью и стеной, а когда я заползла под кровать, чтобы достать его, я поняла причину: он то и дело светился от оповещений и непрерывная вибрация подталкивала его все ближе к краю тумбочки, пока он не упал. Совершил самоубийство, подумала я внезапно – отчего мне стало смешно, но потом телефон снова засветился новым посланием.

Оно большими буквами гласило: «УБЕЙСЯ».

– Какого хрена? – сказала я вслух, но, конечно, ответить было некому. Я была одна в доме Адриенн, и только я получала сообщения, которые ей хотел послать мир. Я снова оглядела комнату, ища вещи, не принадлежавшие мне, но теперь мои. Рука, сжимавшая все еще вибрирующий телефон, бессильно повисла. Я вышла в коридор и направилась в переднюю часть дома.

Снаружи что-то происходило. Я услышала это, приблизившись к кухне, – ропот голосов, поднимающийся с улицы. Я подошла к окну и выглянула; внизу собралась стая репортеров, сражающихся за место поближе к двери. Один из них смотрел вверх, когда я выглянула. Он закричал, указывая пальцем, и ко мне повернулась дюжина голов. Уставилась на меня. Я ринулась назад, но было поздно. Они меня заметили. Вот оно что: пока я спала, кто-то, должно быть, слил прессе историю о Дуэйне. Не обращая внимания на сообщения, я открыла браузер. Найти историю оказалось несложно, потому что за ночь она разнеслась. «ПОЛИЦИЯ СПЕШИТ В ДОМ ИТАНА РИЧАРДСА ПОСЛЕ СООБЩЕНИЯ О СТРЕЛЬБЕ». Кто-то, может, сосед, сфотографировал меня, ссутулившуюся в пледе на обочине посреди ночи, пока вокруг сновали полицейские. Фотография была плохого качества, сделана с большого расстояния; не видно ничего, кроме моих волос, падающих медной завесой по обе стороны лица. Подпись назвала меня: «жена Итана, Адриенн», что было облегчением, хоть я и знала, что Адриенн это взбесило бы: спустя все это время самой интересной вещью, связанной с ней, была дурная репутация мужа.

– А теперь он мертв, – пробормотала я. В отношении этого новости были неопределенными: тот, кто сделал снимок, знал о трупе, но не кому он принадлежит, и в описании произошедшего журналист пользовался словами типа «по сообщениям». Но комментаторы под историей не осторожничали. Они были абсолютно уверены, что Адриенн Ричардс убила своего мужа, и немалую их часть, похоже, раздражало, что она не застрелилась сама. Эта сука виновата не меньше его.

Я задумалась, станет ли лучше или хуже, когда все узнают правду. Не настоящую правду, конечно, но «правдивую историю» о грязной интрижке светской львицы с деревенщиной, которая закончилась чередой выстрелов. Наверное, хуже. Адриенн была права в одном: это та еще история. Но в ее версии она стала бы жертвой. Выжившей. Героиней.

Может, и должна была. Может, настоящая Адриенн нашла бы способ понравиться людям, желающим увидеть ее страдания. Но пока ее телефон вибрировал у меня в руке и я читала все сообщения, накатывающиеся, словно лавина злобы, я подумала, что она себя обманывала. Неудивительно, что она трахалась с Дуэйном и принимала наркотики; неудивительно, что она никогда не жаловалась на отсутствие мобильной связи или WiFi в доме у озера. Должно быть, только там она могла сбежать от самой себя – или той себя, какой ее представляли люди, гротескной и жуткой, лишь отдаленно напоминающей настоящую Адриенн. Настолько омерзительной женщиной, что вы, незнакомец, не раздумывая сказали бы ей убить себя. Я невольно покачала головой. Адриенн Ричардс была самодовольной сукой, но черт, она не была чудовищем. Я наблюдала за сообщениями, возникающими на экране ее телефона, как будто за пожаром в чужом доме, только вот я не могла просто смотреть. Я была внутри пылающего здания. Это мое лицо ощущало ужасающий жар, моя кожа покрывалась волдырями.

Телефон в моей руке начал настойчиво вибрировать, и я чуть не швырнула его через всю комнату, прежде чем поняла, что он звонит: на экране высветилось имя Курта Геллера. Я тяжело опустилась на пол и нажала на экран.

– Алло?

– Адриенн, вы в порядке? – Геллер звучал раздраженным. – Я оставил вам несколько сообщений.

– Извините, – сказала я дрожащим голосом. – Я… я не видела. Кто-то сфотографировал меня вчера, когда я сидела у дома в окружении полиции, и выложил это в сеть. Мой телефон – это ужасно, что мне отправляют люди.

– А, мне жаль это слышать, – отозвался Геллер, смягчаясь. – К сожалению, это должно было случиться. Вы же помните, как это было с Итаном.

Я не имела ни малейшего долбаного представления, как это было с Итаном.

– Я пыталась это забыть, – осторожно сказала я, и Геллер издал смешок.

– Что ж, мы будем решать это так же. Я отправлю кого-нибудь за вами, он выведет вас из дома. Вы можете приехать ко мне в офис к трем? У меня был долгий разговор с другом из офиса прокурора. Нам есть что обсудить, но у меня оптимистичный прогноз.

– Ладно. Пресса…

– Не разговаривайте с ними, – отозвался Геллер. – Ни с кем не разговаривайте. Я напишу все заявления за вас после нашей встречи.

Закончив звонок, я осталась на месте, беспомощно глядя на все новые оповещения. Телефон на столе зазвонил, и я подползла на коленях к нему, услышав женский голос:

– Миссис Ричарс? Это Рэйчел Лоуренс, репортер из…

Я повесила трубку. А затем отключила телефон из розетки.

Пролистывая сообщения Адриенн, я внезапно осознала, насколько странно, что ее телефон не разрывается от звонков. У нее были сотни контактов, но не считая трех пропущенных и двух голосовых сообщений от Курта Геллера, ни один человек, имеющий прямую связь с Адриенн, не попытался ей позвонить или написать. Ее лишь затопили сообщениями незнакомцы. Под фотографией, которую я опубликовала с ее аккаунта днем ранее, появлялись десятки комментариев. У нее было больше ста новых писем, самые последние в основном от репортеров и телепродюсеров, жаждущих интервью. Полиция, похоже, ничего пока не говорила, во всех попадающихся мне историях говорилось только о неизвестном мужчине, объявленном мертвым на месте преступления, но это не продлится долго. Как бы все ни было в тот момент, поняла я, все станет только хуже. Спустя все те годы в Коппер Фолз я думала, что знаю, каково ощущать себя ненавидимой. Но это…

Сюрприз, сказал голос Адриенн у меня в голове. Ты бы видела сейчас свое лицо.

Машина от Курта Геллера прибыла без пятнадцати три, пристроившись вдоль тротуара, пока журналисты рассыпались по местам. Я была готова, искупалась и оделась, добавив еще широкополую шляпу и большие солнцезащитные очки, найденные в шкафу Адриенн. Те же самые, в которых их с Итаном фотографировали несколько лет назад,