Луна над рекой Сицзян - Хань Шаогун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она нашла меня, того самого Ханя, в добром здравии, как и уверял её браг. «Он не мог остаться инвалидом» — это была ключевая фраза в решении суда.
В этом документе говорилось о том, что её горемычный брат осуждён на двадцать лет тюрьмы. Очевидно, суд принял такое постановление из-за его предыдущей судимости, «трудового перевоспитания» и последовавшей за этим публичной расправы с сотрудниками правоохранительных органов. Ненависть порождает ненависть. Когда в руки им попался эдакий отброс общества, букашка, осмелившаяся пойти против правительства и покуситься на власть, как можно было не воспользоваться случаем и не нанести удар? Нетрудно догадаться, что если бы в то время действовали правовые нормы, существовали адвокаты, открытые судебные заседания, система защиты и так далее, дело пошло бы иначе, но, к глубокому сожалению, всё сложилось так, как сложилось. До цивилизованного будущего было ещё так далеко; даже спустя годы слово «адвокат» казалось чем-то непонятным и не имеющим к нам отношения. В моём уезде никто не собирался учиться на адвоката, не желал, чтобы его доброе имя упоминалось рядом с именами обвиняемых, не хотел, чтобы судачили о том, что он в сговоре с преступниками. Ходили слухи, что первый так называемый адвокат был направлен сюда от безысходности, по приказу начальника уезда. Однако в итоге защита этого присланного студента от начала и до конца состояла из порицания, полностью опираясь на предъявленное обвинение, так что в своей риторике адвокат перещеголял прокурора, вызвав общий смех и слёзы. Но об этом позже.
Если копнуть поглубже, становится очевидным, что в истории Ся Жухая большую роль сыграли семейные дела. Как потом рассказывала его младшая сестра, у них с братом были разные биологические отцы и матери. Браг у неё появился только после того, как мать повторно вышла замуж. Непонятно по какой причине между мачехой и братом Ся всегда было отчуждение, они постоянно ссорились и точили зуб друг на друга, а маленькой сестричке казалось, что с появлением старшего брага жить стало гораздо лучше. Она восхищалась тем, как ловко он карабкался по деревьям и перелезал через стены, ей нравились его рогатка и бочонок для кузнечиков, но больше всего, выходя на улицу, она наслаждалась мальчишеской опекой и защитой.
Старший брат называл мачеху «красотка Чжоу», «красавица Чжоу», что казалось ей в чём-то забавным. Когда она начала ходить в школу, мать только ей давала с собой паровую булочку баоцзы с сахарной начинкой, и она всегда тайком оставляла половину для старшего брата. В ненастную погоду девочка всегда поджидала брата возле школы, держа наготове зонт, подаренный матерью, чтобы, укрывшись от дождя, вместе вернуться домой.
Как-то раз, несмотря на сильный дождь, сопровождаемый резкими порывами ветра, браг в течение целого дня не возвращался домой. Тогда она раскрыла зонт и отправилась на поиски, бродила по улицам, пока наконец не увидела в мусорной яме знакомый силуэт. На куче отбросов посреди неумолчного жужжания мух, поджав колени, сидел её брат, что-то прижимая к груди. С первого взгляда она догадалась, что мать с братом опять сцепились и она выставила его из дома, в гневе выбросив его вещи; среди них была старая подушка. Эта подушка принадлежала родной матери Ся Жухая, и он бережно хранил её как единственную память о своей маме. Ему не нужны были рогатка и бочонок для кузнечиков, не было жалко учебников и портфеля, больше всего он дорожил подушкой, на которой остался еле уловимый родной запах.
Она увидела на руках брата кровоточащие раны. Из недр зловонной и тёмной, как ночь, мусорной ямы он выгребал сгнившие ошмётки овощей, арбузные корки, рыбьи жабры, осколки посуды, битое стекло, подгузники всех оттенков, упаковки от лекарств, печную золу, обрывки бумаги, дохлых крыс — пока наконец не нашёл своё сокровище. Он крепко обнял сильно испачканную подушку и залился слезами.
Она тоже заплакала.
— Брат, давай вернёмся домой.
— Отвяжись!
— Брат…
— Отвяжешься или нет? Какой я тебе брат?
— Ты носил меня на спине, носил на спине, — в слезах повторяла она, пытаясь доказать ему, что он является её братом.
— Пуговка, тебе что, жить надоело?
Вероятно, брат хотел скрыть плач за напускной грубостью, но чем больше он бранился, тем сильнее его лицо искажали рыдания.
Она помнит, как в тот вечер брат, заглаживая свою вину, насухо вытер ей слезы и сквозь зубы сказал, что отец его пьяница и уже давно отказался от него, а для мачехи он — как кость в горле. На самом деле он давно уже хотел бежать далеко отсюда, обойти весь свет, добраться до горы Уданшань или Наньхуашань, но боялся, что, когда он покинет эти места, в один прекрасный день родная мать придёт за ним и не найдёт. У него не было другого выхода, потому он и застрял здесь в ожидании.
Он со злостью повторял: мама ещё вернётся, чтобы забрать его. Недавно он слышал, как она кашляла, тогда он спрыгнул с постели, распахнул дверь. Глубокой ночью в узком переулке стояла тишина, не было ни души, но он принюхался, вдохнув поглубже пару раз, и под уличным фонарём почуял след родного аромата, того же, что остался на подушке.
Пуговка не понимала смысла его слов и не хотела в них вникать, она продолжала плакать.
Сейчас мне известно, что её полное имя — Ся Сяомэй. Позже она писала мне, что все эти годы очень винила себя за то, что её сочувствие не только не приносило никакой
