Луна над рекой Сицзян - Хань Шаогун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За дверью послышался велосипедный звонок. Юйхэ прокашлялся и вышел навстречу, но обнаружил, что то был не старый Цю, а всего лишь бродячий лоточник, шастающий со своим товаром от дома к дому.
Где-то в кухне громко залаяла собака, Юйхэ тут же пошёл на звук, но и это был не старый Цю, это явился с корзиной один из родственников, должно быть, хотел занять немного зерна.
Но ведь однажды он должен прийти?!
Юйхэ продолжал ждать, хотя в глубине души понимал, что это напрасно. Маленькие кусочки засахаренного бамбука уже покрылись плесенью, а Цю так и не появился. И вот наконец кто-то сказал Юйхэ:
— Зачем этому Цю к тебе ходить? Он только что получил приказ о переводе, смазал лыжи и уже направился в новое место. Ты, важный гусь, его больше не встретишь.
Услышав это, Юйхэ выкатил глаза и содрогнулся всем телом, ощутив резкую боль в груди. На губах у него показалась алая кровь, и он замертво рухнул наземь.
Он тяжело заболел, целых полмесяца пролежал в постели с повязкой на лбу, исхудал. Теперь он без малейшей радости составлял документы и сочинял праздничные пожелания, не пел песен и не рассказывал историй. Юйхэ боялся представить себе, что односельчане болтают о происшествии, и не осмеливался выйти на улицу и посмотреть людям в глаза, чувствуя себя нелепым и смешным, словно обезьяна. И жена его теперь — жена обезьяны, и сын его — сын обезьяны, и его будущие внуки тоже будут внуками обезьяны! Две капли птичьего помёта, упавшие откуда-то сверху прямо в его чашку с чаем, окончательно убедили его в том, что ситуация зашла слишком далеко. Он принял твёрдое решение действовать. Разузнав, куда именно уехал старый Цю, он начал просить каждого, кто направлялся в ту сторону, передать от него сообщение; покорно просить об одолжении водителя, женщину, собиравшуюся навестить родителей, торговца бамбуковыми циновками, мастера по ремонту зонтов — разыскать ублюдка Цю и сказать ему, что здесь его ждёт человек по имени У Юйхэ и что он вечно будет искать и преследовать его. Цю должен услышать, куда бы он ни спрятался, У Юйхэ найдёт его; даже если тот сбежит на Тайвань, ведь китайский народ непременно освободит Тайвань!
Он не знал, дошло ли это послание. В конце концов он, с трудом переводя дыхание, подозвал сына, наказав ему подготовить соломенные сандалии, два цзиня риса и завтра же отправляться в селение у реки.
— Запомни: как придёшь туда, найдёшь человека но фамилии Цю; держи себя в руках, не нужно с ним ругаться или драться, этого Цю Тяньбао нужно лишь проклясть. Запомни: его надо проклясть восемьдесят один раз, да, именно восемьдесят один. А когда вернёшься, я тебя как следует угощу — три дня буду кормить мясом.
Стоило сыну услышать про мясо, он сразу же загорелся желанием поскорее приступить к делу.
— Может, проклясть весь его род? — В деревне это считалось самым ужасным проклятием.
— Не надо, его дети тут ни при чём. Не выдумывай.
— Сказать, что его отец в выгребной яме поимел лишайную свинью?
— Нет, его родители тут тоже ни при чём. Хватит ерунду болтать.
— Бросить ему в окно коровью лепёшку?
— А кто её будет отмывать, не его ли жена? Она меня не оскорбляла. Не втягивай в это дело невиновных.
Сын твёрдо запомнил слова отца и, напялив соломенную шляпу и прихватив палку, исполненный боевого духа, двинулся в путь. Однако вопреки ожиданиям ничего у него не вышло. Добравшись до селения у реки, он узнал, что человека по фамилии Цю там уже нет; говорили, что тот недавно совершил преступление и попал в полицейский участок.
Юйхэ сначала испугался: полицейский участок? Какое же преступление мог совершить этот Цю? Ну хоть одна радость, у неба наконец-то глаза на него открылись. Или он ночью с чёртом повстречался?
И на чём же этот плут попался? Люди говорили, что тот тип, Тяньбао, пошёл под суд не за то, что украл деньги, и не за антипартийные идеи, а потому, что самовольно приказал срубить деревья по обе стороны шоссе.
Причиной инцидента стала задержка с выделением средств для пострадавших от наводнения в устье реки. Видя, что сотни семей остаются без крыши над головой, он однажды взорвался: «Чёрт бы вас всех побрал!», взял с собой нескольких человек и отправился на магистральную дорогу; беспощадно орудуя топорами, они срубили множество елей, камфорных деревьев и катальп, после чего Цю распределил древесину между пострадавшими, чтобы те могли выстроить себе новые дома. Разумеется, такое вредительство, как вырубка леса и разрушение дороги, не могло остаться безнаказанным.
Но какое же тут вредительство? Где тут недомыслие и самоуправство? У Юйхэ раскрыл рот от удивления, он никак не мог взять в толк: ведь деревья никто не собирался отправлять на экспорт, гак почему бы не позволить пользоваться ими собственному народу? Они ведь не сгорели, не сгнили, а были употреблены по прямому назначению, в чём же тут преступление? Едва ли марксистская философия со своими «чёрными грибами», «фокусами» и «изгородью» могла бы помочь погорельцам. Или, может быть, они там считают, что дома можно склеить из бумаги? Цю Тяньбао был осуждён па два года и лишился работы. Уму непостижимо.
Юйхэ был так поражён произволом властей и несправедливостью законов, что даже забыл о личной вражде на некоторое время. Спустя несколько дней он отправился на рынок в уездном центре, чтобы купить свиной щетины и винного отстоя. И, конечно, не мог не пойти взглянуть на Цю.
Может, подойти к его камере, подать ему миску с тюремной пищей? Или всё же правильнее будет плюнуть в него?
Оказалось, что Цю Тяньбао не сидел в камере, а отбывал срок наказания вне стен тюрьмы. У него не было жилья в уездном центре, а поскольку его жена, теперь кормившая всю семью, временно устроилась на рисовую фабрику, он арендовал какой-то сарайчик в пригороде, чтобы жене было ближе ходить на работу.
Разузнав всё это, Юйхэ в конце концов добрался до рисового завода, нашёл и развалюху,
