Синдром Феникса - Алексей Слаповский

Тут Татьяна заметила, что Толик, то ли забывшись, то ли обнаглев, улыбается. И при этом смотрит в окно. Татьяна обернулась: за окном стоял бомж и тоже улыбался. И чуть ли не подмигивал Толику, ободряя.

— Тебе чего? — спросила Татьяна.

— Кричать не надо, — сказал бомж. — Дети не любят.

— Тебя не спросили! — сварливо ответила Татьяна. — Навязался тоже на мою шею!

Отругав и раздев детей, Татьяна взялась за починку и стирку их одежды. Мимоходом глянула на счетчик.

— Костя! Тебе не кажется, что у нас электричества много наматывается?

— А я смотрел?

Татьяна, поразмыслив, достала из кухонного стола тетрадь, где вела учет всем домашним расходам, и записала туда показания счетчика.

Решила взять на контроль.

После этого достала простенький фотоаппарат-мыльницу и пошла в сарай.

Включила там свет, сказала бомжу:

— Встань под лампу.

Тот встал.

Татьяна навела фотоаппарат, щелкнула.

Вспышка произвела на бомжа странное впечатление — он вскрикнул, закрыл лицо руками и повалился ничком на пол.

— Эй, ты чего? — потрогала его Татьяна. — Еще припадочный, не дай бог!

Но бомж быстро пришел в себя. Сел и попросил:

— Больше не надо.

— Не буду, успокойся.

Бомж закашлялся. Он и до этого все время перхал.

— У тебя не туберкулез случайно?

Бомж приложил руку к груди:

— Обжег.

— Горло обжег? Наверно, дымом надышался, у тебя вид такой, будто с пожара. Как хоть к тебе обращаться? Ко мне три года назад собака приблудилась тоже. Взрослая уже, без одной ноги. Я думала, как называть? Начала варианты перебирать: Бобик, Шарик, Тузик. А потом почему-то в голову пришло — Джек. Даже не знаю почему. Он как завизжит! Обрадовался. То есть — попала. А потом хозяева нашлись, оказалось — точно Джек! Давай попробуем, может, откликнешься как-то? Иван? Алексей? Александр? Петя? А мужа у меня Валерий зовут. Звали. А еще был друг в школе, очень хороший парень — Гоша.

И тут бомж встрепенулся.

— Что? Попала? Гоша, да?

— Гоша, да, — кивнул бомж.

На другой день Татьяна зашла на почту, купила конверт, вложила в него фотографию новонареченного Гоши, надписала адрес и подала в окошко, где сидела ее знакомая, Тоня.

— Заказным.

— Отправим.

— Адрес правильный, как думаешь?

— Кто ж его не знает? Москва, улица Королева, с детства помню. А ты, что ли, потеряла кого? — полюбопытствовала Тоня, увидев название передачи.

— Да нет. Ты вообще не говори никому, что я на телевидение послала. Подумают еще чего.

— Тайна переписки гарантируется государством! — заявила Тоня.

Татьяна вернулась домой.

Гоша, пристроившись к верстаку у сарая под навесом, строгал все, что попадалось под руку. Несколько дощечек стояли готовые, куча стружки скопилась под верстаком.

— Столяром ты, что ли, был? Все мне перестрогал уже, уймись! — сказала Татьяна.

Гоша с сожалением отложил рубанок.

Вечером Татьяна ушла на работу, а Толик организовал Гошу поиграть в шахматы. Тот не знал правил, Толик объяснил ему и первые три партии легко выиграл. Четвертая была ничья, а пятую Гоша выиграл — и сам этому удивился.

— Это ты случайно, — сказал Толик. — Давай еще одну!

Дядя Одутловатов и племянник Кумилкин тоже занимались интеллектуальной деятельностью: беседовали за бутылкой вина.

— У Татьяны мужик какой-то поджился, — говорил племянник. — С рубанком целый день во дворе возится.

Дядя тут же догадался, к чему он клонит.

— Думаешь, плотник?

— Очень может быть. Нам плотники понадобятся. Снести дом к чертовой матери и построить большой. Семейная гостиница, я тебе говорю, лучший в мире бизнес! Я в Прибалтике видел, на Черном море видел. Главное, что хорошо: ты тут живешь, ты тут и работаешь. Сам себе администратор. Пять-шесть комнат-номеров — и хватит.

— Дело хорошее, — согласился дядя. — Только деньги нужны.

— Деньги будут. Главное — определиться. Какой дом, во-первых. Дальше. Кто за что отвечает. Кто за хозяйство, кто за питание. Чтобы четко.

— Я за хозяйство, — предложил дядя.

— Куда тебе, ты вторичный инвалид!

— На это здоровья хватит! Своя работа — не чужая. Но где деньги взять?

— Да постой ты с деньгами! Знаешь такое выражение — бизнес-план? — спросил Юрий, нахватавшийся в местах заключения нужных и ненужных знаний.

— Нет.

— Так я тебе объясню!

Магазин. Ночь. Татьяна задремала, и ей приснился нехороший сон: бородатый и волосатый человек, похожий на Гошу, влез в окно дома. Шарил по ящикам комода. Потом прокрался в комнату детей. Долго смотрел на их лица, злобно щерясь. И вдруг взмахнул топором…

Таня очнулась, тряхнула головой, оторопело уставилась на дверь, где появился Михаил Ерепеев, уже выздоровевший.

— Михаил, постоишь тут за меня? — спросила Татьяна. — Срочно надо отойти!

— Постою…

Татьяна, скинув фартук, заторопилась выйти.

— Я пива бутылку выпью! — крикнул ей вслед Михаил.

— Да хоть две!

Татьяна бегом бежала по улицам, примчалась к дому.

Увидела свет в окне, какие-то тени и всполохи, вскрики.

Ворвалась в дом.

Костя вел войну на компьютере, Толик наблюдал и ждал своей очереди.

— А ну марш спать! — закричала Татьяна.

Выдернула шнур из розетки.

— Ты чего? Дура какая-то! — завопил Костя.

— Что?!

Татьяна отвесила ему затрещину. Толик, не дожидаясь своей доли, юркнул в постель.

— Будет он мать дурой звать! Воспитание, тоже мне! Безотцовщина! — в сердцах крикнула Татьяна.

— Неправда, у нас папа есть! — ответил Костя.

— Да? А где твой папа? А?

— Он бы пришел, ты его не пускаешь!

— Это он тебе так сказал? Да?

Костя молчал, сохраняя мужскую тайну, хоть частично ее уже выболтал.

Татьяна налила и выпила холодного чаю. Села, посидела, успокаиваясь.

А Костя все не мог угомониться.

— Нашла вместо отца идиота какого-то, — пробурчал он.

— Никого я не нашла! Завтра же сдам! Только он не идиот, а больной! И даже не больной, а с памятью у человека что-то! И ты видел — он доски строгал. Не умеет, а хочет. А вы и умеете, а сроду матери не поможете!

Таня пошла в сарай.

Гоша спал тихим сном, улыбаясь. Быть может, видел какие-то хорошие, в отличие от Татьяны, сны.

Она вернулась в магазин, а там к Михаилу добавился гость незваный: бывший муж Татьяны Валера Абдрыков. Они мирно выпивали, сидя в углу на пластиковых стульях. Татьяну эта картина возмутила:

— На халяву угощаетесь?

— Ты же сама говорила: две бутылки, — напомнил Михаил.

— Так у вас пять уже!

— А это за мой счет! — солидно произнес Абдрыков.

— Да? И где он, твой счет? Деньги — где?

— Свои же люди!

— Ты мне давно не свой! — отрезала Татьяна. — А ты, Михаил, марш! Попросила тебя доброе дело сделать…

Михаил счел за лучшее убраться, не переча.

Абдрыков же остался для родственного разговора, ради которого он и явился среди ночи.

Это был, кстати говоря, довольно приятной внешности мужчина лет сорока. Когда Татьяна, приехав из деревни, познакомилась с ним, влюбилась и вышла за него замуж, он был веселым, энергичным молодым мужиком, умеренно выпивающим и даже, пожалуй, работящим. Правда, работа его увлекала не столько возможностью трудиться и зарабатывать деньги, а куражом. Дело в том, что он работал карщиком, подвозил на станции “Чихов-2-товарная” грузы к багажным и товарным вагонам. Вагоны ставились под погрузку в два ряда, а меж ними, то есть и меж рельсами, был дощатый помост. Категорически запрещалось ездить по этому помосту, если вагоны стоят только с одной стороны: велик риск свалиться. И сваливались, между прочим, за десять лет погибло двое карщиков: одного придавило тяжеленным кузовом электрокара, наполненным массивными аккумуляторами, другого облило из тех же аккумуляторов кислотой и просто сожгло заживо. Но запрет нарушался, причем с негласного попустительства начальства: вагоны стоят, грузить надо, а с другой стороны не подали — что делать? Вот Абдрыков и крутился, лавируя между столбов, стоящих по центру и держащих крышу, разворачивался, опасно приближаясь к пустому краю, один раз почти съехало колесо, кар накренился… но обошлось, выкарабкался… Валера даже скучал, когда вагоны были с обеих сторон и работа становилась слишком простой — тычься то туда, то сюда меж вагонами, никакого тебе адреналина.

К гадалке ходить не надо, чем это кончилось: опрокинулся-таки Абдрыков в один прекрасный день. Повезло: не придавило и не сожгло. Попортило только слегка щеку и руку, но все быстро зажило, затянулось, остались пятна, которые время от времени чешутся. Абдрыкова перевели в пешие грузчики, что его оскорбило. Он начал неумеренно выпивать.