Исполнение желаний - Борис Березовский

– Недостающие бабки ищи сам, не маленький. А съезд окончится – посмотрим, сколько не хватило. Думаю, найдем. Удачи!

И все покатилось. Встречи, расселения, автобусы-экскурсии, завтраки-обеды-ужины… Ну, и капризы, разумеется, не без того. Пленарное заседание в Таврическом дворце и все секционные встречи прошли на должном уровне. Но в памяти Кирилла Аркадьевича и его коллег остались не столько они, сколько поэтический вечер в Капелле, где не то что яблоку – семечку негде было упасть; встречи горожан с живыми поэтами у двух памятников Пушкину и откровенные беседы с такими классиками наших дней, как Белла Ахмадулина, Наум Коржавин, Римма Казакова, Евгений Рейн и многими другими, уезжавшими из Петербурга с легким сердцем.

Перед отъездом, как водится, закатили и роскошный банкет – с объятиями, поцелуями, заверениями в вечной дружбе и классическим тостом: «За союз культуры, бизнеса и власти!».

В общем, съезд поэтов получил немалый резонанс, организаторов все поздравляли и благодарили. Были и награды: два благодарственных письма – от губернатора Санкт-Петербурга и зам министра культуры, а также медаль – разумеется, не Пушкинская золотая, а памятная, из томпака, в прозрачной коробочке.

Однако проблемы, и немалые, после съезда остались. Набранные долги намного превышали возможности Лавровского и его друзей.

Ситуацию усугубила еще одна, чисто издательская, авантюра, в которую Кирилл Аркадьевич ввязался, желая максимально заработать. Так уж сложилось, что как раз в те дни, параллельно со съездом поэтов, в области шли выборы нового губернатора. Одним из баллотирующихся кандидатов был Андрей Леснов – глава серьезного строительного холдинга. Вот его-то пиар-служба и обратилась к Лавровскому с просьбой как можно быстрее подготовить и напечатать большой тираж листовок и цветных плакатов своего кандидата. Несмотря на острую нехватку времени, Кирилл Аркадьевич пошел навстречу. Получив стопроцентную предоплату, он самолично подготовил все нужные тексты и, отработав с дизайнерами макет плаката, сумел разместить срочный заказ в надежной типографии.

И все было бы замечательно, если бы команда Леснова не попросила повторить весь заказ еще раз, пообещав через неделю перевести все деньги. Вот тут-то жадность и сыграла с Кириллом Аркадьевичем злую шутку. Он поверил, несмотря даже на то, что у Леснова было не много шансов на победу. К сожалению, самые худшие опасения подтвердились. Леснов не стал губернатором, а его команда, так и не переведя Лавровскому деньги, бесследно исчезла с горизонта. Финансовая же дыра в бюджете издательства увеличилась весьма заметно.

Памятуя об обещании Новожилова помочь отдать долги после завершения съезда, Кирилл Аркадьевич попытался найти его по телефону. Но не тут-то было: депутат ЗАКСа как сквозь землю провалился. Его милый секретарь не только не знала, где Александр Семенович находится в настоящее время, но и не могла сказать, будет ли он в ближайшее время вообще.

– Звоните, не стесняйтесь, – приветливо сказала она, – его многие ищут, но где он и когда появится, я, честное слово, не знаю.

Круг замкнулся. Финансовая брешь, зиявшая в бюджете, не давала Лавровскому спать, и успех конгресса его уже совсем не радовал. Настало лето, время отпусков. С огромным трудом выплатив сотрудникам отпускные, Кирилл Аркадьевич, несолоно хлебавши, отбыл на дачу. И с этого момента начались его июльско-августовские мытарства: раз в неделю он ездил в город, безуспешно пытаясь найти Новожилова и пиарщиков Леснова, а в остальные дни, психуя от досады и безысходности, пытался расколоть все тещины дрова. Однако купленные по дешевке, сверх меры сучковатые, березовые колоды поддаваться никак не хотели. Но он, из упрямства, чудовищно потея, все колол и колол, видя сквозь пот, заливавший глаза, лишь картину своего неизбежного и окончательного разорения.

4

– Лавровский! – дверь палаты распахнулась, и голос медсестры, слегка визгливый, но не без игривости, вернул Кирилла Аркадьевича к реальности. – О чем мечтаете? Спускайтесь на землю!

– Да, да, сейчас, – он торопливо встал с кровати, на которой лежал в джинсах поверх покрывала, подтянул живот и шутливо отрапортовал:

– Готов к труду и обороне! Чего изволите, красавица?

– Да ну вас! И что за палата? Кто бы ни лежал, все заигрывают, – улыбнулась сестра, шутливо поведя плечиком: – Доктор велела кардиограмму сделать. Наша процедурная занята, пойдемте, провожу в другую. А завтра утром, до завтрака, не забудьте сдать анализ крови, – повернувшись на каблучках, она неторопливо пошла по коридору, чуть-чуть покачивая бедрами.

«Хороша бестия, – пробормотал Кирилл Аркадьевич, закрывая палату на ключ и направляясь вслед за сестрой. – Лет двадцать, не больше, и фигурка прекрасная, и личико ничего». И он подумал о своем приятеле, прожженном бабнике, всегда завершавшем амурные байки одним и тем же заверением: «На смертном одре лежать буду, а к сестричке под юбку все равно залезу!»

«Какие уж тут юбки, – усмехнулся Кирилл Аркадьевич, – юбки раньше были. Теперь у сестер сплошные брючки. А под ними – колготки. Как говорили в 60-е, когда колготки только появились: “Ни дать, ни взять!” Чего там спорить, раньше лучше было – девчонки чулочки носили, на резинках с поясочком, и с трусиками легче расставались. А сейчас, при этих чертовых прокладках, женщина скорее с жизнью расстанется, чем позволит мужчине, даже самому желанному, их с себя стянуть. Вот уж, действительно, гениальное изобретение! Попробуй лиши сейчас женщин прокладок – не просто бабий бунт, истинная революция грянет».

Сделав кардиограмму и вернувшись в палату, Кирилл Аркадьевич слегка занервничал: «Похоже, к операции готовят. Ну вот и ладно, скорей бы уж!»

Врожденное, а может быть, развившееся с возрастом, чутье Лавровского на неприятности было сродни звериному инстинкту. Многие хорошие новости зачастую заставали его врасплох. А вот плохие он всегда чуял за версту. «Хотя какая же это плохая новость – операция? – попытался уговорить себя Кирилл Аркадьевич. – Это же новость хорошая!»

Чутье не подвело его и на сей раз. Назавтра, после осмотра, лечащий врач как-то совсем буднично сказала:

– Анализы и кардиограмма у вас вполне приличные. Будем проводить стентирование. И не волнуйтесь, пожалуйста. В принципе, это почти амбулаторная процедура, ничего опасного, я вам уже говорила. Завтра утром вас поднимут к кардиохирургам. Конечно, сообщите супруге. Но ей приезжать не надо – вас потом все равно в реанимацию положат, на сутки, пока контрастный раствор из организма не выйдет, да и тугая повязка на бедре должна быть под контролем. А вот послезавтра, часам к двенадцати, пусть приезжает. С вашим хирургом все договоренности в силе, он прекрасный специалист, и я уверена, все пройдет как надо. Удачи вам, и до встречи!

Врач ушла, а Лавровского заколотило. «Может, зря все это, – завертелось у него в мозгу. – Чувствую себя вполне нормально, да и анализы хорошие. Черт бы побрал и меня, и мои болячки!» Однако, вспомнив приступы стенокардии, которые ему довелось испытать, он решительно отогнал от себя панические мысли: «Ну не отступать же на финише!»

Чуть позже к нему зашла уже другая медсестра:

– Лавровский, знаете, что у вас завтра операция? – и, не дожидаясь ответа, лукаво улыбнулась: – Не забудьте побриться! Ну, там, – слегка зардевшись, она махнула рукой куда-то в направлении его живота. – Можно только с правой стороны, а можно и все убрать. – Окончательно смутившись, она выпорхнула из палаты.

– Ах, какие мы нежные! – пробормотал Кирилл Аркадьевич, – лучше бы помогла. Вот незадача!

Позвонив жене и передав все новости, включая предстоящее интимное бритье, Кирилл Аркадьевич попробовал было уговорить ее завтра не приезжать. Но быстро убедился в бесполезности своих аргументов. Высказав ему, в предельно непечатных выражениях, все то, что она думает о нем, о медицинских сестрах и интимной стрижке, Татьяна Николаевна заверила его, что обязательно приедет.

Как ни странно, процедура бритья окончательно успокоила Кирилла Аркадьевича, и он, поужинав и посмотрев телевизор, безмятежно уснул. Рано утром, едва дав ему умыться и привести себя в порядок, две сестрички вкатили в палату каталку, и одна из них, побойчее, бодро скомандовала:

– Раздевайтесь! Совсем! Трусы и майку тоже снимайте. Да не стесняйтесь вы! Что мы, голых мужиков не видели? Вот-вот, влезайте на каталку. Побрились правильно, я вижу, молодец! Простынкой вот прикройтесь. Ключ мы на посту оставим. Все, поехали!

Лежа на каталке голышом под тонкой простыней, слегка подрагивая от холода и ловя на себе смущенно-сочувственные взгляды встречных больных и их посетителей, Кирилл Аркадьевич думал лишь об одном: «Только бы хирург, проведя коронарографию, не заявил: увы, сосуды забиты и стенты ставить уже поздно. Надо шунтировать». Такого поворота дел он безумно боялся, хотя почему-то в глубине души был уверен в лучшем исходе.