Кофе по-турецки - Джавид Алакбарли

Бюро, он каждый раз шёпотом сообщал ей эту информацию. Почему-то озвученные им числа никогда не опускались ниже двадцати. Она же, выслушивая все эти «32, 43, 51»… просто заливалась смехом.

В первый раз он объяснил ей, что всё это означает число восхищённых взглядов, которые бросают на неё мужчины и женщины. Это могли быть обычные люди, идущие им навстречу. Очень состоятельные персоны, обгонявшие их на экипажах или автомобилях, не забывая при этом внимательно окинуть её полными восхищения взглядами. Чаще это были какие-то семьи, завтракающие на открытой веранде. Мужчины, сидящие в кофейне или чайной и смотрящие на неё горящими глазами, полными чисто мужского восторга. Женщины, разглядывающие её из-под своей чёрной чадры. Всех не перечислишь. А потом итоги их прогулки от дома до её работы выливались в его короткую речь на пороге Бюро. Она каждый раз звучала по-разному. Но суть всегда была одна и та же.

— Они все завидуют мне. И каждый, в своих разгорячённых фантазиях, представляет, что это именно он ведёт тебя под руку. Вдыхает аромат твоих духов. Касается твоей кожи, чувствует твоё дыхание. А ещё мечтает о том, чтобы этот день закончился, наступила ночь, и ты легла бы спать рядом с ним.

Вот так и возникла их весьма странная традиция. Сводилась она к этим проводам и его фантастическим комментариям о желаниях всех тех людей, кто встречался им на пути.

— Конечно же, здесь не всё однозначно. Возможны варианты. Самые старые из этих мужчин будут представлять себе, как ты засыпаешь, а у них появится возможность гладить твои руки и ноги, касаться твоей шеи и губ и жалеть о том, что, когда они могли что-то делать с женским телом, у них не было такой необыкновенно красивой женщины. Но они уверены, что даже сейчас, когда жар былых ярких желаний уже стих, такое сказочное существо способно подарить мужчине незабываемые минуты истинного наслаждения. Обеспечить возврат в его далёкую молодость.

Воображение же тех, кто ещё что-то может, рисует им такие картины, которые я никогда не осмелюсь тебе раскрыть. Но даже самые маленькие мальчишки тоже думают о том, что было бы просто замечательно каждый день засыпать и просыпаться рядом с тобой. Спасибо им всем. Своими взглядами они дарят нам удивительную атмосферу восхищения. Это прекрасный заряд энергии. И он, конечно же, должен помочь тебе пережить столь скучный и непростой день. Я-то лучше всех знаю, что у тебя все дни непростые.

— А женщины? Что они думают?

— Они не думают. Они жалуются. И не кому-нибудь, а самому господу богу. А ещё они спрашивают его о том, почему он не дал им лицо такой красоты, эти поразительно прекрасные волосы и столь удивительную фигуру. Естественно, что все их вопросы остаются без ответа. Это их очень злит. Именно поэтому они свою злость хотят излить на тебя. Вообще-то, тебе следует бояться женщин. Всегда. Разных и всяких. Они хорошо понимают, что в твоём присутствии у них нет ни единого шанса на счастье, любовь и обожание тех мужчин, которым хоть раз довелось увидеть тебя.

— Неужели всё так плохо?

— Хуже, чем ты думаешь.

— Почему?

— Ну, это же женщины. А их отношение к красавицам всегда остаётся тайной за семью печатями. Они могут называть тебя ангелочком и даже искренне восхищаться тобой. А потом всё же захотят выяснить, а правда ли это? Ангел ли ты на самом деле? Есть ли у тебя крылья? И начнут думать о том, что же станет с тобой, если лишить тебя крыльев? Им будет очень интересно узнать, а может ли выжить ангел, если оторвать его крылья? Они даже не будут считать это убийством. Станут убеждать всех в том, что им просто было любопытно узнать, а как же устроены ангелы? А ещё они будут оправдываться. Строить из себя дурочек, говоря: ну кто же знал, что после этого ты не выживешь?

Конечно, каждый день эти их разговоры были разными. Вариаций на одну и ту же тему зарождалось великое множество. Но суть от этого не менялась. И все они сводились к простой мысли о том, как же ему завидуют мужчины и что способна сделать с ней беспредельная женская зависть. Почему-то каждый такой комментарий вызывал у неё безудержный смех. Уже на пороге здания, куда ей предстояло войти, они старались принять серьёзное выражение лица, хотели успеть расцеловаться, помахать друг другу и расстаться на долгих десять часов. Им надо было ещё и работать, а не только ворковать друг с другом.

Жизнь начала понемногу налаживаться. Они стали учить турецкий язык. Он давался им очень легко, и уже через три месяца могли вполне прилично объясняться. А ещё пытались научиться грамоте. А вот она очень трудно усваивалась ими. Дело было не только в начертании непривычных букв арабской прописи. Было непонятно, почему в письме не надо выписывать гласные, считая, что и без них всё предельно ясно. Но они честно старались вникнуть в эти особенности.

Старый каллиграф, взявшийся за обучение, всё время хвалил и гордился их успехами. Но тем не менее часто им казалось, что вся эта необычная письменность просто не хочет раскрывать им свои тайны и секреты.

Теперь всё представлялось уже не таким ужасным, как это было в первый день их приезда. Однако какое-то ощущение зыбкости всё же не покидало. Почему-то иногда казалось, что они нанялись статистами в какой-то очень дешёвый балаган. И вот пройдёт время, представление закончится, и они вернутся к своей настоящей жизни. Но вот только когда это произойдёт, не было доподлинно известно ни одной живой душе.

Как правило, муж заезжал за ней вечером и забирал её после работы. Уже после того, как он оставлял своего француза в одном из многочисленных увеселительных заведений Стамбула. Потом они вдвоём сидели в каком-то кафе, казино или даже на тараканьих бегах, дожидаясь, чтобы француз завершил все свои дела и его можно будет везти домой. Он очень дорожил своей безопасностью и никогда не рисковал ходить пешком, садиться в чужие такси или пользоваться автомобилями своих друзей.

Они любили эти вечера за то, что они давали им возможность побыть вдвоём, поболтать, послушать хорошую музыку. Француз обожал Вертинского, популярные романсы, и всё то, что они между собой называли обычной цыганщиной. Иногда он шёл в игорный дом. А там можно было после игры наслаждаться блистательной игрой известного скрипача-виртуоза или же выступлением какой-нибудь изысканной музыкальной знаменитости. Но им нравилось всё. И они не