Слезы ангела мести - Вадим Тимошин

– Завтра, – усмехнулся я и поднялся со стула. – Тогда до завтра, Фрэнки, – я пожал руку Кастелло и направился к двери кабинета.

Окурок, который я бросил в пепельницу Фрэнки, тлел ещё несколько мгновений, но потом потух, подобно так и не вышедшему из-за облаков солнцу.

Вечер опускался на Город липкой паутиной. Я шёл по опустевшей улице – обыватели уже спрятались по своим норам – и смотрел в свинцовое небо. Но ответов не видел. Впрочем, там, куда я направлялся, мне пока не нужны были ответы. Нужны были вопросы. Я шёл к Николь. Не знаю, почему во мне вдруг возникло непреодолимое желание навестить её. Может, из-за того, как она посмотрела на меня в ресторане. Женщины умеют сделать так, что ты, не страшась самой преисподней, бросишься ей на выручку. А может, меня просто влекло к ней.

Дом Вэнсов был на Корветт-драйв, почти на самой окраине. Тихий, спокойный уголок. И тем страннее было то, что именно здесь произошла трагедия, кровавый след которой всё ещё не высох. Мне не давал покоя вопрос – зачем? Зачем водитель «Плимута» убил мужа Николь? Чем ему не угодил этот тихоня? Но в поступках мразей никогда не бывает логики.

Я остановился возле полированной двери, выкрашенной в нежно-голубой цвет, и нажал кнопку звонка. По дому пронеслась нежная трель, и он будто вздрогнул, очнувшись от дремоты.

– Мистер Гомес? – удивилась Николь, открыв мне. На ней было коротенькое домашнее платье цвета морской волны, заканчивавшееся чуть ниже пояса. Сквозь тонкую ткань просвечивала не стесненная лифчиком грудь. Я судорожно сглотнул и попытался думать о деле, и только о нем. Не буду врать, получалось неважно.

– Доброго вечера, мисс Вэнс. Я хотел убедиться, что у вас всё в порядке. Вижу, ваши назойливые поклонники решили выспаться. – Никакого фургона на улице и впрямь не было. Я это заметил только сейчас, выйдя из тумана раздумий, скрывшего всё вокруг.

– Спасибо, всё хорошо. Настолько, насколько может быть в моём положении. Не желаете зайти?

Конечно, я желал этого, всей душой.

Николь провела меня в небольшую, но непередаваемо уютную гостиную. Небольшой сервант, старенький телевизор, диванчик и два кресла в тон низкому деревянному столику. Я занял одно из кресел.

– Кофе? – спросила Николь.

– Буду очень признателен, – улыбнулся я. Она ушла, оставив меня наедине с наполненной необъяснимым шармом комнатой. Я ещё раз обвел гостиную взглядом и заметил стоящие на серванте четыре диплома в деревянных рамках. Я не стал вставать, решив расспросить о них Николь.

– Пожалуйста, – женщина поставила на столик возле меня дымящуюся чашку и расположилась напротив меня на диванчике. Не знаю, сделала она это нарочно или нет, но Николь села так, что я мог видеть её полупрозрачные трусики и маленькую черную стрелочку под ними, указывавшую на заветный грот, в который я страстно желал войти. Я не мог оторвать глаз от этого зрелища, желание стальными когтями разрывало изнутри. Каким-то невероятным чудом мне удалось вспомнить, о чем я хотел спросить Николь.

– Это вашего мужа? – я кивком указал на дипломы.

– Да, – ответила женщина после небольшой паузы. – Александр до встречи со мной работал в области генетики в какой-то лаборатории. Он не любил говорить об этом, да я и не особенно спрашивала.

– Странно, – хмыкнул я, отхлебнув из чашки. – Насколько мне известно, генетикам неплохо платят. Уж наверняка в разы больше того, что получает программист «грядок». С чего бы ему уходить с такого хлебного места?

– Мой муж не придавал значения деньгам, – Николь закинула ногу на ногу, и я почувствовал некоторое облегчение. – Он всегда хотел лишь одного – помогать людям.

– И вот она награда за это – холодный поцелуй смерти, – мрачно произнес я. Никогда не понимал, почему небеса так рано забирают к себе хороших парней, а всякой швали позволяют жить до седых лет.

– Жизнь редко бывает справедлива, – вздохнула Николь. – Мой первый муж, узнав о том, что я не могу иметь детей, собрал мне чемодан, дал двести кредитов и выставил на улицу. Вы не представляете, что значит остаться совсем одной в этом жестоком мире.

– Представляю, – ответил я. – Жизнь моей жены забрали улицы, напичканные отрепьем. Тридцать шесть кредитов. Вот она – цена человеческой жизни. Но знаете что самое смешное? Этого ублюдка выпустили на свободу через несколько дней. Я нашел его и убил, медленно и жестоко, но это не вернуло мне Клару. И мира в душу не принесло.

– И как вы смогли преодолеть это? – Николь выглядела так, будто вот-вот расплачется. Я пересел на диванчик и обнял её. Никто не заслуживает такой боли. Видит Бог, никто.

– Я просто не переставал смотреть в небо, ведь там всё равно когда-нибудь будут видны звёзды.

– Вы удивительный человек, мистер Гомес, – почти прошептала Николь, и этот шепот обжег мне шею.

– Надеюсь, это не помешает, – улыбнулся я.

– Чему? – Николь посмотрела мне в глаза. Я увидел в её взгляде то, о чем мечтал с того самого дня, как она переступила порог нашей конторки.

– Этому, – я поцеловал горячие влажные губы женщины и почувствовал, как по её телу восхитительной дрожью пробежала волна возбуждения. Я был её героем. Героем, которому она решила подарить лучший из трофеев – своё восхитительное тело.

Утро нового дня нежно-розовым вином растекалось по крышам домов. Впервые за эту неделю из-за облаков выглянуло солнце. Его мягкие теплые ладони нежно поглаживали серый асфальт Корветт-драйв. Я стоял у открытого окна спальни, ещё хранившей жар ночи, проведенной с Николь, и курил сигарету. Я снова почувствовал себя живым. На короткий, но столь чудесный миг перестал быть ночным призраком, вершащим свой суд над неспособными жить по правилам сволочами. И это чувство клокотало в груди, вытесняя поселившийся там мрак и чувство безысходности. Может, Серджио прав, и мне стоит попробовать начать жизнь с чистого листа?

«Нет, приятель, война ещё не окончена». Словно в подтверждение моих мыслей, к соседнему дому подъехал бирюзовый фургон, о котором вчера говорила Николь, и остановился у обочины. Похоже, всё действительно серьёзно. Я отошёл от окна и оделся. Поцеловал спящую Николь и выскочил на улицу через заднюю дверь, благо её страстные поклонники женщины оставили без внимания. Хотя почему поклонники? Соглядатай вполне мог быть один. В любом случае был лишь один способ выяснить это.

Я вышел на соседнюю улицу, пробежал один квартал и, вернувшись на Корветт-драйв, неторопливо пошел к дому Николь, изо всех сил изображая этакого ротозея, ищущего нужный адрес. Актер из меня неважный, но, думаю, хотя бы эта роль у меня удалась. На руку играло то, что на улице никого не было. Можно было спросить у водителя фургона дорогу, и это будет выглядеть вполне естественно. Я так и сделал. Подойдя к машине, я постучал в тонированное окно, в котором отражались вновь появившиеся на небе тучи. Стекло медленно опустилось. Теперь я мог их разглядеть. Да, теперь было ясно, что «их». Тот, который сидел за рулем, был наголо бритым мулатом с толстыми губами, низким лбом и маленькой золотой сережкой в ухе. Его спутник – тощий азиат, короткая стрижка, маленькая козлиная бородка. Оба были одеты в практически одинаковые строгие костюмы, готов поспорить, что они покупали их в одном магазине.