Ямато-моногатари - unknown
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
68
От Бива-доно[175] был отправлен посыльный в дом Тосико с просьбой прислать ветку дуба касива. Тосико приказала отломить ветку и послала со стихами:
Вага ядо-воИцука ва кими-гаНарасиба-ноНарасигахо-ни ваОри-ни вокосуру
Когда же тыТак, будто это для тебя привычно,Послал ко мне, чтобы сорвали для тебяЛист дерева нараУ дома моего?[176]
Ответом было:
Касиваки-ниХамори-но ками-ноМасикэру-воСирадэ дзо орисиТатари насару на
Сорвал я, не зная,Что в дереве касиваПребываетБог – листьев хранитель,Не гневайся же на меня[177].
69
Когда Тадабун[178] был назначен военачальником провинции Мити-но куни и направлен туда, его сын[179] состоял в тайных отношениях с Гэму-но мёбу. И вот на прощание она послала ему в подарок узорчатое каригину, одеяние утики[180] и нуса[181]. Получивший это кавалер:
Ёхи ёхи-ниКохисиса масаруКаригоромоКокородзукуси-ноМоно-ни дзо арикэру
В той одежде каригину,Что ты мне прислалаВ знак сердечного вниманья,Любовь моя к тебе будет все сильнееС каждой ночью —
так сложил. Дама была в восхищении от стихов и заплакала.
70
Тому же человеку Гэму-но мёбу послала горный персик, и он:
Мити но-ку-ноАдати-но яма моМоротомо-ниКоэба вакарэ-ноКанасикарадзи-во
Если бы вместеПерешли мы через горы АдатиСтраны Митиноку,Не так печальноБыло бы расставаться[182] —
так сказал.
И вот Гэму-но мёбу стала жить в доме у плотины. Как-то она отправила ему форель.
Камогава-ноСэ-ни фусу аю-ноИво торитэНэдэ косо акасэЮмэ-ни миэцу я
Видел ли ты во сне,Как, не смыкая глаз до рассвета,Я ловила тебе рыбу —Форель, живущую в стремнинеРеки Камогава?[183]
Однажды отправился этот кавалер с поручением в Митиноку. С каждой оказией он отправлял ей печальные письма, и вот узнала она, что он «заболел в пути и умер», и очень загоревала. И уже после того как она об этом известилась, со станции Синодзука вдруг с оказией приходит от него грустное письмо. Очень она опечалилась и спросила посыльного: «Когда же это написано?» Оказалось, посыльный был в пути очень долго. Тогда она:
Синодзука-ноМумая мумая-тоМативабисиКими ва мунасикуНари дзо синикэру
В СинодзукаНе стало тебя,Которого ждала я,Все думая:Вот сейчас, вот сейчас вернется[184] —
так сложила и заплакала. Этот кавалер с детства пребывал во дворце[185] – готовился к придворной службе; как исполнилось ему надлежащее число лет, он прошел обряд посвящения[186], служил при куродо[187] и потом занимался доставкой денег в столицу, посему и пришлось ему в сопровождении отца вскоре уехать.
71
Когда скончался принц Сикибугё-но мия, а было это в последний день второй луны, пышно расцвела вишня. И Цуцуми-тюнагон сложил:
Саки нихохиКадзэ мацу ходо-ноЯмадзакураХито-но ё-ёри ваХисасикарикэру
Цветущая и полная ароматаГорная вишня,Что живет, пока не подул ветер,И та оказалась долговечнее,Чем век людской[188].
На это Правый министр третьего ранга[189] соизволил ответить:
Хару бару-ноХана ва тиру томоСакинубэсиМата ахигатакиХито-но ё дзо уки
Хоть и опадут цветы,Но каждую веснуОни будут зацветать вновь.Но до чего печальна жизнь человеческая,[Отлетела она] – и не встретиться вновь.
72
Тот же самый принц, когда он еще был жив, жил во дворце Тэйдзи-ин. В дом к принцу хаживал Канэмори. Они вместе сидели за трапезой, разговаривали о том о сем. Вот умер принц, и с тех пор Канэмори было очень печально смотреть на этот дворец. Как-то, увидев, как великолепен дворцовый пруд, он очень затосковал и сложил:
Икэ ва навоМукаси нагара-ноКагами нитэКагэмиси кими-гаНаки дзо канасики
Пруд все еще,Как и прежде,С зеркалом схож,Но тебя, смотревшегося в пруд,Не стало – и как это горько![190]
73
Один человек был назначен наместником далекой провинции, и Цуцуми-тюнагон ждал его, чтобы устроить ему пышные проводы, но до заката он все не шел, и тогда Цуцуми-тюнагон послал сказать ему:
ВакарубэкиКото мо ару моно-воХинэмосу ниМацу то тэ саэ моНагэки суру кана
Расставанием с тобойИ так душа полна,Но оттого, что весь деньЖду тебя, еще горшеЯ вздыхаю —
так говорилось в послании, и тот в волнении поспешил прийти.
74
Тот же тюнагон повелел вырыть и пересадить ближе к главным палатам своего дворца росшее поодаль дерево вишни. Деревце заметно привяло, и тогда:
Ядо тикакуУцуситэ ухэсиКахи мо пакуМатидохо-ни номиМиюру хана кана
Ближе к домуПересадил яНапрасно.Верно, это цветы, чтоЛишь издалека видеть можно[191] —
так он сложил.
75
И вот тот же тюнагон, когда одного человека, бывшего в чине куродо[192], назначили наместником Кага, однажды ночью очень, жалел о расставании с этим человеком и сложил:
Кими-но юкуКоси-но сираямаСирадзу то моЮки-но маниманиАто ва тадзунэн
Хоть еще я не знаюТой белой горы Сираяма в Коси,Куда ты уезжаешь,Но в снегу постепенноПо следу твоему я отыщу ее[193].
76
Принцессу Кацура навещал в ее доме Ёситанэ[194], и вот мать ее, фрейлина королевской опочивальни, прослышав об этом, однажды заперла ворота, а Ёситанэ, весь вечер простояв в мучениях, собрался домой, промолвив: «Так ей передайте», и через щель в воротах произнес:
Коёхи косоНамида-но кава-ниИри тидориНакитэ кахэру тоКими ва сирадзу я
Знаешь ли ты,Что весь вечер сегодня,Как птица кулик, погрузившаясяВ реку слез,Плакал я и вернулся домой[195].
77
Той же принцессе тот же кавалер:
Нагаки ё-воАкаси-но ура-ниЯку сихо-воКэбури ва оора-ниТати я ноборану
В долгие ночиОт соли, что жгутВ бухте Акаси,Дым в небеСтоит, не поднимаясь[196].
Так навещал он ее тайно, и вот в пятнадцатую ночь восьмой луны, когда во дворце [Тэйдзи-ин] устраивали праздник любования луной, принцессе было послано высочайшее повеление: «Приходи». Но там они никак не могли бы встретиться, и Ёситанэ удерживал ее: «Прошу тебя, не ходи туда сегодня вечером». Однако приглашение было от императора, остаться дома она не могла и спешила отправиться, тогда Ёситанэ:
Такэтори-ноЁё ни накицуцуТодомэкэмуКими ва кими-ни тоКоёхи симо юку
Когда старец ТакэториБезудержно слезы проливал,Удалось ему задержать [Кагуя-химэ].Ты же к государюСегодня вечером уходишь[197].
78
Гэму-но мёбу во время церемонии поздравления императора с Новым годом стояла у трона, и принц в звании дансэй[198], увидев ее, внезапно в нее влюбился. Вручил ей послание, а она в ответ:
Утицукэ-ниМадофу кокоро-тоКику кара ниНагусамэясукуОмохоюру кана
Только взглянули на меня,И вот я узнаю,Что сердце ваше заплуталось.Но потому и думается мне,Что так же легко ему и утешиться[199].
Ответ принца тоже был, но память о нем утрачена.
79
Тому же принцу та же дама:
Коридзума-ноУра-ни кадзукамуУкимиру ваНами савагасикуАри косо ва сэмэ
Плавучие водоросли,Погружающиеся в воду в бухтеКоридзума...Ведь могутВолны забушевать над ними[200].
80
Когда у дворца императора Уда цветы были хороши необыкновенно, сыновья Нанъин-но кими[201] и другие собрались и стали слагать танка. И Мунэюки, бывший в чине укё-но ками, сложил:
Китэ мирэдоКокоро мо юкадзуФурусато-ноМукаси нагара-ноХана ва тирэдомо
Вот пришел и любуюсь,Но на сердце не радостно,Хоть у моих родных,Как и в былые времена,Цветы осыпаются[202].
Другие, наверно, тоже слагали стихи.
81
Когда Укон, дочь Суэнава-но сёсё[203], служила во дворце покойной императрицы[204], ныне покойный Гон-тюнагон-но кими[205] навещал ее. Они обменялись клятвами в вечной любви, и вот Укон перестала служить во дворце и поселилась у себя дома, но он к ней уже не приходил. Однажды случилось побывать у нее кому-то из дворца, и она спросила: «Как он там? Бывает во дворце?» – «Постоянно там служит», – ответствовали ей. Тогда она послала ему:
Васурэдзи тоТаномэси хито ваАри то кикуИхиси кото-но хаИдзути иникэму
«Не забуду»Обещавший человекЖив, узнала я.Но слова, что он говорил,Куда же они делись?[206] —
так написала.