Ямато-моногатари - unknown
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11
Ныне покойный вельможа Минамото-дайнагон долгие годы жил в любви с Госпожой из Восточных покоев, дочерью Тадафуса[47]. Но вот увлекся он юной принцессой Тэйдзиин[48], отдалился от прежней дамы, и так прошло время. Были у них с Госпожой из Восточных покоев дети, поэтому беседовать они не перестали и жили в одном месте.
И вот он послал ей:
Сумиёси-ноМацу наранаку-ниХисасику моКими то нэну ё ноНарини кэру кана
Не сосны мы с тобой,Что растут в Сумиёси,Но как же долгоТе ночи, что с тобою мы врозь,Уже тянутся[49].
Так он послал ей, и она ответила:
Хисасику ваОмохоэнэдомоСуми-но э-ноМацу я футатабиОхикахарураму
Что слишком долго —Не показалось мне,Но в бухте СуминоэСосны заново,Верно, успели вырасти[50] —
таков был ее ответ.
12
Когда этот вельможа завязал отношения с принцессой, сам государь соизволил быть у них посредником. В первое время, когда кавалер тайно навещал ее каждую ночь, он как-то, вернувшись от нее домой, так сложил:
Аку то ихэбаСидзугокоронакиХару-но ё-ноЮмэ то я кими-воЕру номи ва мин
Когда говорят мне, что рассветает, [кажется мне],Что ты сонБеспокойного сердцаВ весеннюю ночь.Ведь только ночью я вижу тебя[51].
13
Кавалер по имени Фудзивара-но Тиканэ[52], чиновник третьего ранга правого конюшенного приказа, был женат на даме по имени Тосико. У них было много детей, и жили они долгое время в любви, как вдруг Тосико скончалась. Кавалер безгранично предавался горю. Была одна фрейлина, Итидзё-но кими[53], которая дружила с Тосико. Но тут что-то совсем она перестала появляться в доме. «Странно это», – думал кавалер и вот как-то, увидев девушку – рассыльную этой фрейлины, что не приходила, так сложил:
Омохики яСугиниси хито-ноКанасики-ниКими саэ цуракуНараму моно то ва
«Думал ли я,ГрустяОб ушедшей жене,Что ты бесчувственнойБудешь?
отвечай!» – так он сказал, и ответом было:
Наки хито-воКими га никаку ниКакэдзи то тэНакунаку синобуХодо наурамисо
Я старалась,Чтоб ты не услышалО той, кого не стало,Плакала тайно.Так не укоряй же меня[54].
14
Детское имя младшей сестры Кита-но ката, госпожи из Северных покоев, супруги нынешнего господина[55], было Офунэ. Была она возлюбленной экс-императора Ёдзэй[56]. Однажды долго он к ней не приходил, и она послала ему:
Аратама-ноТоси ва хэнэдомоСарусава-ноИкэ-но тамамо ваМицубэкарикэри
С яшмой схожиеГоды еще и не прошли,Но в Сарусава-Пруду водорослиСтали видны тебе[57].
15
А еще было так: во дворец Цуридоно он[58] призвал фрейлину по имени Вакаса-но го, а потом больше не звал ее к себе, и она, сложив послание, ему отправила:
Кадзу нарануМи-ни оку ёхи-ноСиратама ваХикаримиэсасуМоно-ни дзо арикэру
На мое ничтожноеТело выпавшая вечерняяРоса, с белой яшмой схожая,И та, сверкнув, гаснет,Таков мой удел[59] —
так сложив, ему отправила, и он, прочитав, соизволил сказать: «Какое удивительно искусное стихотворение!»
16
Сукэ-но го[60], фрейлина императора-монаха Ёдзэй, отправила в дом сёсё[61], ее приемного отца:
Хару-но но ваХарукэнагара моВасурэгусаОфуру ва миюруМоно-ни дзо арикэри
Весенних полейБеспредельна ширь.Но «забудь-трава»,Что на них растет,Мне все же видна.
Сёсё ответил:
Хару-но но-ниОхидзи то дзо омофуВасурэгусаЦураки кокоро-ноТанэ си накэрэба
В весенних полях,Думаю, и вовсе не растет«Забудь-трава».Ведь нету в сердцеИ семян равнодушия[62].
17
В доме Идэха-но го[63], фрейлины покойного Сикибугё-но мия[64], навещал ее приемный отец, сёсё. Но вот отношения[65] их прервались, и вскоре после того, как расстались они, дама послала сёсё письмо, прикрепив его к метелке мисканта сусуки. На это сёсё:
Акикадзэ-ноНабику обана ваМукаси ёриТамото-ни нитэ дзоКохисикарикэри
Под осенним ветромСклоняющийся мискант обана[66],Как издавна говорят,С рукавом возлюбленной схож.[Смотрю на него] – и полон любви к тебе.
Идэха-но го отвечала:
Тамото-то моСинобадзарамасиАки кадзэ-ниНабику обана-ноОдорокасадзу ва
О рукавеТы, верно, не вспомнил бы,Если б под осенним ветромСклоняющемуся мисканту обанаНе удивился.
18
Сикибугё-но мия, ныне покойный, порвал с фрейлиной Нидзё-но миясудокоро[67], и вот в седьмой день первой луны следующего года послала она ему молодые побеги[68]:
Фурусато-тоАрэниси ядо-ноКуса-но ха моКими-га тамэ то дзоМадзу ва цумицуру
У заброшенного моего жилища,Что родным домом ты звал,Побеги травыДля тебяЯ прежде всего собрала.
19
Ту же даму однажды как-то долго принц не посещал, и вот наступила осень, и дама:
Ё-ни фурэдоКохи-но сэну ми-ноЮфу сарэбаСудзуро-ни моно-ноКанасики я на дзо
Хоть и живу в этом мире,Но никто не дарит меня любовью,Отчего же, когда наступает вечер,НевольноПечалюсь я?
так сложила, и ей в ответ:
ЮфугурэниМоноомофу кото ваКаминадзукиВага мо сигурэ-ниОторадзарикэри
В пору вечернего закатаЯ полон тоски по тебе,И десятой луныМелкий, холодный дождьНе так сильно льется, как слезы мои —
так он сложил. Не сильна была его привязанность к даме, и стихотворение он сложил дурное.
20
Принцесса Кацура-но мико[69] всей душой полюбила Сикибугё-но мия, ныне покойного, и навещала его. Как-то она перестала бывать у него и однажды ночью, когда луна была особенно прекрасна, соизволила послать ему письмо:
Хисаката-ноСоранару цуки-ноМи нарисэбаЮку то мо миэдэКими ва митэмаси
В извечномНебе луноюЕсли б была я,Невидимая, приходила бК тебе на свиданье[70] —
таково было ее послание.
21
Когда Рё-сесё[71] был в чине хёэ-но сукэ, он часто бывал у Гэму-но мёбу. Однажды из ее дома пришло послание:
Касихаги-ноМори-но ситакусаВоину то моМи-во итадзура-ниНасадзу мо аранаму
В дубовойРоще траваХоть и вырастет,Все же пусть для тебя я пустой забавойНе стану[72].
Ответ на него таков:
Касихаги-ноМори-но ситакусаВои-но ёниКакару омохи ваАрадзи то дзо омофу
В дубовойРоще траваПусть вырастает,Но мысли этиОставь – так я разумею[73].
22
Когда Рё-сёсё потребовалась кожа на тесемки, привязывающие меч к поясу, Гэму-но мёбу сказала: «В моем доме есть», но долго не присылала. Тогда Рё-сёсё:
Адахито-ноТаномэватарисиСомэкава ноИро-но фукаса-воМидэ я яминаму
От ненадежной возлюбленной,Которой я доверял,Кожи крашенойГлубину цветаНе видя, порву с ней[74] —
так написал, и Гэму-но мёбу, пораженная этим стихотворением, приказала отыскать [кожу] и отослать ему.
23
Второй сын экс-императора Ёдзэй[75] долгие годы жил в любви с дочерью тюдзё Нотикагэ, но после того, как он взял в жены пятую дочь[76], уж у той не бывал, и она, отчаявшись его дождаться, горевала безмерно. Прошло много времени, и вдруг он неожиданно приходит, но она, ни слова не вымолвив, убежала и за дверью[77] затворилась. Потом воротился он к себе, а на следующее утро пишет ей: «Почему же, когда я пришел к вам, надеясь поговорить о событиях долгих давних лет, вы от меня сокрылись?» Она же ничего не сказала, а только этим ответила:
Сэканаку-ниТаэтэ таэнисиЯма мидзу-ноТарэ синобэ токаКовэ-о кикасэму
Хоть и нет запруды,Но совсем иссяк.Горный поток,Так кому же «вспомни обо мне»Сказать бы могла я?[78]
24
Во времена прежнего императора[79] дочь удайдзина[80], правого министра, служила камер-фрейлиной и бывала во дворце. В глубине души она все ждала, что государь призовет ее, но он не призывал, и тогда она ему послала:
Хигураси-ниКими мацу яма-ноХототогисуТовану токи-ни дзоКовэ мо осиману
ЦикадуЖдущая горнаяКукушка,Не пришли к тебе,И ты плачешь, слез не жалея[81] —
так она сложила.
25
Монах по имени Нэмугаку[82], удалившийся в горы Хиэ, там, в горах, поселился и однажды, увидев засохшую сосну у жилища безвременно скончавшегося монаха, славившегося великой добродетелью:
