Тонкая структура (СИ) - Хьюз Сэм

И наконец, третья, самая насущная, проблема: каждому Рождению предшествует некий подготовительный период. Во время этого периода испытываешь такие ощущения, будто кто-то лезет тебе прямо в мозг, хватает болевые центры и что есть сил сдавливает их в обеих руках. С такой болью не сравнится ни одно ощущение, которые ты испытывал до этого. Одновременно начинается выработка сильнодействующих гормонов, которые провоцируют агрессию и к моменту удара «молнии» — чем бы она ни была — полностью подавляют любые проявления разума и рационального мышления. На практике это приводит к тому, что каждый человек Рождается в состоянии временного помешательства. Безумная ярость длится около пятнадцати секунд. В зависимости от того, сколько людей окажется поблизости в момент вашего Рождения, кем именно будут эти люди, а также от общего психологического настроя перед ударом молнии, этого времени — в вашем состоянии гиперускорения — вполне может хватить на то, чтобы жестоко убить где-то от десяти до десяти тысяч людей. О причинах этого явления нам ничего не известно. Как остановить эту ярость или хотя бы частично нейтрализовать все остальное, мы тоже не знаем.

Третья проблема состоит в том, что Китай — самая густонаселенная страна в мире, а город Ланьчжоу, в котором, как мы выяснили, произойдет Рождение очередного члена Эшелона, — один из лидеров по плотности населения во всем Китае.

— Джейсон, тебе нужно двигаться быстрее. При такой скорости ты опоздаешь на несколько минут. Тебе повезло, что он вообще оказался в пределах досягаемости, вряд ли ты захочешь упустить этот шанс.

Стиснув зубы, я нажимаю воображаемую кнопку, которая заставляет меня ускориться. — Так лучше? — кричу я в радиостанцию, форма которой совершенно не отвечает требованиям аэродинамики и замедляет меня, когда я пытаюсь ей воспользоваться. — Как там Арика?

— Забудь о ней. Арики нигде нет. Не стоит принимать ее в расчет. И ты все равно движешься слишком медленно. Я подключу к твоим наушникам аудиосигнал, который не даст тебе отклониться от нужной скорости. Ты помнишь, как он работает, да?

— Конечно. — В наушнике раздается громкий непрерывный звук. Я слегка ускоряюсь, звук постепенно затихает, и когда он пропадает полностью, я продолжаю движение с постоянной скоростью, оставаясь непосредственно на границе атмосферы, пригодной для дыхания, и медленно вращаясь вокруг своей оси, чтобы свести к минимуму солнечные ожоги. Мне приходится слегка корректировать свою траекторию в сторону Земли, чтобы компенсировать кривизну ее поверхности. При таких скоростях гравитация практически ни на что не влияет.

— Так лучше.

Я напеваю мотивы легендарных Пинк Флойд и тешу себя несбыточными желаниями о музыке, которую могли бы передавать в мой литой наушник размером с муху вместо путеводных сигналов. Такого не бывает. В той физической Вселенной, где мы живем, человек не должен уметь летать как птица, без посторонней помощи. Супергероям здесь не место.

Я увлекся живописными видами и тридцать минут пролетели в два счета; лишь один раз тишину нарушило сообщение от Центра о том, что пересечение монгольской границы прошло без осложнений.

Найти город Ланьчжоу уж точно гораздо проще, чем любое из мест, которые я посетил в прошлом году. Облетая земной шар вдоль и поперек с гиперзвуковыми скоростями на редкость легко заблудиться — зачастую я либо поднимаюсь в космос и выхожу на низкую орбиту, чтобы получить более целостный обзор, либо, если оказываюсь в англоговорящей стране, приземляюсь где-нибудь и прошу показать дорогу. Вы когда-нибудь читали комиксы, в которых герои устраивают небольшую передышку, чтобы выпить кофе на вершине Эвереста? Знаете, сколько в Гималаях гор? Вы Эверест там просто не найдете. Я пытался. Скорее всего, я даже Непал не нашел. Но в этот раз все иначе — я могу просто следовать за «сиянием». Оно как будто зовет меня домой. Хотя, если подумать, то это не самое лучшее сравнение.

В моем ухе раздается электронный «плип», и меня снова вызывает Центр.

— Мы предвидели такую возможность: китайцы направили реактивные самолеты, чтобы перехватить тебя у Ланьчжоу. Скорее всего, они будут там на несколько секунд позже тебя. Причинить тебе серьезный вред они не смогут, но, чтобы наше отрицание причастности звучало правдоподобно, а политический ущерб был сведен к минимуму, я настоятельно рекомендую тебе покинуть город при первой возможности, после того, как разберешься с новичком. Ясно?

— Ясно.

— Осталось десять секунд. До встречи на другой стороне.

Когда до города остается около двух секунд, я понимаю, что все пошло не по плану. На мгновение сияние резко набирает силу. Ощущение такое, будто кто-то пнул меня в живот.

Приближаясь под углом в сорок пять градусов, я вижу лишь на удивление обширные сельскохозяйственные угодья, раскинувшиеся на близлежащих холмах, и вырастающие между ними сооружения в восточном стиле. Все размыто; образ «китайского города» — лучшее впечатление, которое я могу составить об этом месте, пересекая городскую черту и устремляясь к источнику пробоя. Но когда я приступаю к поверхностному осмотру «зоны», начинаю концентрировать внимание и замедлять свое восприятие, то подняв голову, замечаю впереди столб дыма.

Это офисное здание, которое я застаю в момент его взрыва. При такой скорости все, что движется медленнее пули, кажется практически неподвижным. Верхние пять этажей медленно расплываются во все стороны — я вижу стальные перекладины, куски бетона, бесчисленные осколки стекла и людей — точнее, их тела. Части тел. А кое-где — целые облака крови. Внутри дымящейся колонны я вижу искру — ее света достаточно, чтобы я смог разглядеть происходящее. Подброшенные вверх люди висят прямо в воздухе и кажутся неподвижными. По мере приближения искра приобретает очертания человека — человеческой фигуры с ярким нимбом, которая мечется от одного тела к другому, словно мошкара.

Все уже началось. Предполагалось, что время будет рассчитано с миллисекундной точностью. В ухе по-прежнему никакого шума. Я прибыл точно в нужный момент. Но он уже проявил активность. Офисное здание, в котором он находился, уже разрушено.

Сбросив радио, я, образно говоря, вдавливаю педаль газа в пол, и начинаю двигаться по слегка искривленной траектории в сторону противника, в то время как мои пальцы оставляют за собой след из перегретого воздуха. Я мог бы попытаться спасти людей, оказавшихся внутри клубов дыма, но прикасаться к обычному человеку в состоянии гиперускорения нельзя — для них это будет равносильно столкновению с товарным поездом. Нужно двигаться медленно и очень-очень аккуратно. Чтобы поймать человека и со всеми предосторожностями опустить его на землю, нужно время — время, за которое мой противник может убить еще больше людей. Я должен вывести его из игры и сделать это как можно быстрее. Со всеми остальными я смогу разобраться потом.

Вблизи облако становится похожим на какое-то мрачное произведение искусства — на зону боевых действий в невесомости. Люди, которых застал момент взрыва, парят посреди дыма, будто подвешенные в воздухе во всевозможных состояниях — живые и невредимые, искалеченные и выпотрошенные, и даже те, от кого остались лишь пятна запекшейся крови; и все это на фоне — а кое-где и впечатавшись в него — безобразных и невесомых, но при этом не утративших своей грозной массы, громадных обломков наземной части здания.

Пулей проскочив сквозь дым, я взлетаю вверх по дуге. Меня он едва замечает — его бушующее фоновое поле скрыло мое приближение, а значит, я смогу воспользоваться эффектом неожиданности и застать его врасплох. Как следует зарядив по нему кулаком, я хватаю его руками за пояс на манер захвата, которым пользуются регбисты. Он невысок: редкие черные волосы, тонкий черный галстук, раскаленный от трения о воздух. Он что-то мне кричит, но я не обращаю внимания и… и снова замечаю, будто вокруг что-то не так…

Когда он уже готов нанести ответный удар, мы вырываемся из дымового облака под углом в десять градусов, и в этот самый момент я замечаю второе, более высокое офисное здание, которое находится прямо позади первого. Ошибка. Катастрофическая ошибка. Я пытаюсь набрать высоту, облетев строение, но мне не хватает места для маневра. Пригнувшись, я заслоняюсь телом китайца, и оставляя за собой диагональные дыры, мы пробиваем семь этажей жесткой конструкции из бетона и стали, как пуля, прошивающая упаковку бумажных салфеток. От удара здание отрывается от земли — физически поднимается в воздух, целиком, отделившись на пару футов от своего фундамента, после чего снова падает вниз. По пути я замечаю вереницы бизнесменов и бизнесвуман, наблюдающих за пробоем из офисных окон.