Чужие среди чужих - Юрий Теплов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что произошло дальше, повергло ее в шок. Не было ни щелчка, ни эха выстрела, ни отдачи. Увидела лишь, как неведомая сила отбросила генерала, и он опрокинулся на ступени навзничь.
Она была абсолютно уверена, что не успела нажать на курок! Не могла же выстрелить и не заметить этого. Ну, никак не могла! И указательный палец все еще оставался на спусковой скобе. Однако ее и Герин враг оказался поверженным.
Все это пронеслось в ее голове подобно молнии. Хоть она и была в шоке, но автоматически фиксировала все, что происходило в кишлачном дворе. Девицы онемели. Первым из столбняка вышел коротконогий помощник. Сиганул с крыльца, шлепнулся на асфальт и на карачках, подняв зад, пополз к машине…
Ах, какая это была легкая мишень – его зад! Пусть хоть этот получит! Она выстрелила, почти не целясь. И даже не усомнилась, что прошила его в самом болезненном месте.
Больше ничто Юлю не интересовало. Она положила винтовку на бруствер и откинулась к стенке окопа, подставив лицо под мелкие дождевые капли. На душе у нее было пусто, как на кладбище ночью. Ни мыслей, ни чувств. Только усталость, будто после тяжелейшей физической работы. Она понимала, что надо делать ноги. Если не убегать галопом, то хотя бы уползать. Но продолжала сидеть чучелом.
Из оцепенения ее вывел громкий шепот:
– Ты что натворила, дура!
Юля подняла глаза и увидела Геру. И нисколько тому не удивилась. Георгий ухватил ее за руку, рывком вытянул наверх.
– За мной! – приказал тем же громким шепотом.
Она даже не заметила, когда он успел забрать винтовку. Взял ее за локоть и потащил, ни слова не говоря, за собой. Она лишь поняла, что направляются они в обход холма к шоссейке.
Заросли крапивы, где валялся Бобёр, оставались слева. Поравнявшись с ними, Георгий сунул руку в карман ее ветровки, вытянул доставшийся ей в качестве трофея «Макаров» и швырнул его поближе к крапиве. Сказал сердито:
– Волына тебе ни к чему.
Она не воспротивилась. Все, что он делал, воспринимала, как необходимость. Да и не было у нее сил чему-то противиться. Ногами перебирала, словно во сне. То и дело спотыкалась, но Георгий не давал упасть. Даже усилившийся дождь не мог заставить ее очнуться. До той минуты, пока не заметила на обочине шоссе силуэт автомобиля. Дернулась было назад, но Георгий не выпустил ее руку.
Силуэт оказался жигулями. Со стороны водителя приоткрылась дверца. Из темноты послышался голос:
– Прокол?
Георгий ничего не ответил. Открыл дверцу с другой стороны, впихнул ее на заднее сиденье и нырнул следом за ней. Скомандовал шоферу:
– Гони!
– Уходить будем? – спросил тот.
– Хрен его знает!
Юля склонила голову на Герино плечо. Он не отодвинулся, лишь недовольно произнес:
– Я же тебя просил не соваться не в свое дело!
– В какое дело? – пробормотала она.
– Зачем завалила Мирзоева?
– Это не я.
– Кто же, по-твоему?
– Не знаю. Я пульнула только в помощника.
– Юля, не ври! Все равно узнаю.
– Я не вру, Гера.
Наверно, он пожалел ее: перестал расспрашивать, Юлька отметила это с благодарностью. Езда навевала на нее покой и сон. Она смежила веки. Спросила сквозь дрёму:
– Куда мы едем?
– Потом узнаешь, – тон ответа совсем не походил на голос возлюбленного. Но плечо от ее головы он все же не отодвинул.
Мысли ее были половинчатыми и ленивыми. Вот, наверное, хай поднялся в городе! Всех ментов на уши поставили: ищут и киллера, и заказчика. И еще ей было жалко папу. Надо обязательно позвонить ему. Но не сейчас, а утром, после того, как мама уйдет на работу…
Юля задремала. Но сквозь дрему продолжала ощущать все, что происходит. Гера кому-то звонил. Машина куда-то сворачивала, минут пять тряслась по ухабам. На короткое время остановилась и снова тронулась. Когда мотор вдруг перестал работать, она убрала голову с Гериного плеча. Он вылез. Минут через пять вернулся.
– Выходим! – сказал.
Дождь выдохся, и из-за рваного облака собиралась выползти на небесные просторы луна. Они находились внутри какого-то ограждения. То ли автопарка, то ли мастерской. Везде были натыканы машины, некоторые даже без кузовов. Двор слабо освещали два фонаря со скрипучими железными колпаками.
– Гера, – жалобно произнесла она, – как я теперь верну деду Рамилю винтовку?
– Я уже решил этот вопрос, – взял ее за руку и повел мимо горы ящиков к приземистому кирпичному зданию.
Впритык к кирпичной стене стояла серая «Волга». Георгий по-хозяйски открыл обе дверцы.
– Садись назад и спи. Там сзади маленькая подушка и плед.
– Мне домой надо позвонить, – жалобно произнесла она.
– Потом…
Они выехали из ворот. Попетляли по улицам неизвестного ей городка и покатились по трассе.
Больше Юлька ничего не запомнила, потому что свернулась на заднем сидении калачиком и, укрывшись пледом, уснула. А когда пробудилась, было светло и солнечно. Она взглянула на часы: два часа дня.
«Волга» стояла у подъезда пятиэтажки. Георгий куда-то делся. Не успела она, как следует взволноваться по этому поводу, как он вышел из подъезда. Заглянул в салон и сказал:
– Приехали.
– Где мы?
– Недалеко от Москвы. Вылезай, пойдем домой.
– Ты здесь живешь?
– Изредка.
Лифта в доме не было. Они поднялись на третий этаж, и Георгий открыл ключом обитую невзрачным серо-грязным дерматином дверь. Она шагнула вслед за ним.
Слабый жилой дух в квартире все же ощущался, но все равно жилье выглядело неухоженным. Юльке это даже понравилось: значит, женщинам сюда хода нет. А от мужчин что требовать? Благоустраивать квартиру и поддерживать в ней порядок им не по нраву. Домашний уют – удел женщины. Создать его она сумеет.
Наверное, природа определила ей быть нахалкой и фантазеркой. Иначе она бы не предположила, что станет здесь полноправной хозяйкой. Она по-хозяйски повесила на вешалку свой тощий рюкзачок. Сняла кроссовки и влезла в растоптанные мужские тапочки. Спросила:
– Это твоя квартира, Гера?
– Казенная. Принадлежит она людям, которые уже несколько лет живут в Израиле. И неизвестно, вернутся ли когда-нибудь.
– Ты их знаешь?
– Нет. Они знакомые моего приятеля.
– За квартиру ему платишь?
– Никому не плачу. Все, Юля, хватит вопросов. Оставайся тут. Можешь принять душ. Чистое белье в шифоньере…
– А ты куда? – не дала она ему договорить.
– Съезжу за продуктами, в холодильнике пусто. Ты пока позвони домой, чтобы родители шум не подняли. Скажешь, что уехала в Москву поступать в вуз. Пусть вышлют все твои документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
– Я – что, в самом деле, буду поступать в институт?
– Посмотрим… Вернусь через час. Позавтракаем, и опять уеду.
– Зачем?
– По делам. Возвращусь ночью.
– Гер…
Но он уже не слышал ее, скрылся за дверью.
Юлька с трудом отыскала под кроватью покрывшийся пылью телефон. Подняла трубку – аппарат работал. Набрала код родного города и зазубренный с детства номер своего телефона.
Трубку снял папа. Услышав ее голос, спросил:
– Ты у тети Любы?
– Нет. Я звоню из Москвы.
На том конце провода повисло молчание, и она поспешила рассеять папины страхи.
– Ты только не волнуйся, папа. У меня на самом деле все хорошо. Лучше не бывает, папа. Я решила поступать в институт. Здесь, в Москве. Успокой маму. И вышлите мне все документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
Папа продолжал молчать. Пожалуй, потрясение для него было слишком сильным. Господи, не дай, чтобы с ним что-нибудь случилось!
– Папулечка! – закричала Юлька. – Ты меня слышишь, папулечка?
– Да, доча, – проговорил он, едва не рыдая. – Где же ты остановилась, доча?
Она замялась.
– У Георгия?
– Да.
– Я так и знал…
– Не переживай, папа. У меня все отлично.
– Скажи номер телефона, откуда звонишь.
– Я не знаю его. Все, папочка. Целую вас с мамой. Потом еще позвоню, – и торопливо положила трубку, чтобы избежать лишних вопросов.
Закончив разговор, Юля пригорюнилась. Представила, как переживает папа. Догадался, наверняка, что она спит с Георгием. Такая уж у родителей участь – переживать за взрослых дочерей. Но рано или поздно дочерям все равно придется начинать самостоятельную жизнь
С такими невеселыми мыслями она, прихватив из шифоньера вместе с полотенцами Герину чистую рубашку, забралась в ванную. В его рубашке, как в минихалате, и встретила вернувшегося из магазина любимого. Он купил не только продукты, но и ночную рубашку с тапочками. Для нее, естественно.
За столом Юля все ждала, что он начнет допрос с пристрастием по поводу ее киллерства. Не дождалась. Сама завела разговор:
– Я не стреляла в Мирзоева, правда!
– Знаю. Ты израсходовала только один патрон.
– Кто же тогда его?
