Пламя в джунглях - Николай Сучков

Женщины в разноцветных шалях держались особняком. Круглолицые с узкими глазками-щелками дети выглядывали из-за их спин.

Из первых рядов поднялся крепкий сухой старик с реденькой бородкой — староста деревни Гамбия. Он был закутан в черное одеяло, отороченное в знак его сана красной полосой. Большие серебряные серьги растянули мочки ушей до самых плеч. Темные глазки, прищурившись, изучали, оценивали незнакомца. Пошептавшись с Гаудили, староста отступил назад.

Гаудили жестом заставила попятиться правое крыло толпы и указала пальцем вниз. Там лежали два мужских обезображенных трупа. Что-то холодное коснулось плеча, и Алекс вздрогнул. Оглянулся. Нгамба сзади протягивал ему винтовку. Это японский карабин! Вот здорово! Алекс схватил обеими руками оружие, щелкнул затвором: в патроннике был всего один патрон. Люди колыхнулись.

Зазвенел напряжением голос Гаудили:

— Хэйо, люди сиеми! Какое у него белое тело! А взгляните на его лицо! Оно ослепляет. Он весь, как утренняя заря. И глаза, как наше небо! Хэйо, люди сиеми! Он сын самих богов неба. Да, да! Мы молились, и он явился нам. У него ружье, посылающее громкую смерть. Ему вести воинов на убийц. Он отомстит за нас. Попросим его, сына богов, люди сиеми! Попросим хорошенько!

И она первая склонилась у ног Алекса, поцеловала край его пледа. За ней подошел, согнувшись пополам, староста и тоже приложился к пледу. Остальные, распростершись на земле и подняв над головой сложенные ладонями руки, раскачивались и тихо гудели.

Алекс невольно отшатнулся. Этого еще не хватало! Ему, советскому офицеру, оказывают почести, как какому-нибудь средневековому феодалу! Провалиться со стыда можно!

Но Гаудили сделала предостерегающий жест рукой.

— Скажи «да»! — чуть слышно шепнула она. — Это нужно нам, очень нужно…

Вот он, случай! Ему представилась возможность сделать добро для сиеми, спасших его от смерти. Разве он мог отказать.

— Я согласен. Только скажите: куда вести? На кого?

— Хо-хо-хой! — единодушное одобрение вырвалось из мощных глоток.

Словно вихрь сорвал мужчин с земли, закружил вокруг. Сверкали белозубые улыбки, блестели глаза, лоснилась смуглая, разрисованная татуировкой кожа, перекатывались упругие комки мышц.

К Алексу подвели мужчин из соседнего селения, пришедших в Мангло за помощью, они повторили ему свой рассказ. Недалеко от их деревни группа чужеземцев встретила охотников, возвращавшихся домой, отняла у них добычу и убила их. Предполагают, что убийцы — джапони. Чужеземцев немного — два раза по две руки, но у них ружья. Кража простой вещи считается у нага большим преступлением. Ограбить же охотника, присвоить его добычу способен только злейший враг. За это карают смертью, и все племя встает на защиту своих членов.

В это время староста деревни Мангло, умудренный жизнью Гамбия спрашивал у Гаудили:

— Что это за человек? Откуда взялся?

— Я молилась небу в священной пещере, и он явился мне. Он возродился из пепла сожженных качарами героев. Ты же видишь, как он бледен. Он горяч, но справедлив, ибо пепел мучеников жжет ему душу. Он убьет наших врагов, и мир придет на землю сиеми.

Староста глядел со страхом на устремленные вдаль пылающие глаза Гаудили, на ее вдохновенное лицо. Мудрый Гамбия онемел. Удивительные слова вождя отняли у него язык. Смысл их был загадочен и непостижим.

ЗДРАВСТВУЙ, ОРУЖИЕ!

«Вот так отряд! Ну кто бы мог подумать, что Александр Громов будет командовать такими солдатами?» — усмехался он про себя, обходя строй живописных воинов.

Перед ним замерло два десятка самых крепких ребят по семнадцати-восемнадцати лет. Для боя все оделись в военный наряд. Он состоял из широкого пояса, изготовленного из кожи буйвола и украшенного рядами мельчайших бисеринок. К поясу подвешивался круглый щиток из полированной меди, напоминающий крышку кастрюли. Щиток призван отпугивать злых духов: увидев свое уродливое отражение в щитке, демон должен ужаснуться и убежать.

На многих были боевые шлемы, украшенные кабаньими клыками, лисьим хвостом и пером орла. Атрибуты эти имели символическое назначение: кабаньи клыки должны сделать воина храбрым, лисий хвост — хитрым, перо орла — быстрым. У воинов и прическа особая: голова с висков выбрита, по темени и затылку оставлена полоса жестких волос, похожая на гребень классического шлема. У каждого бамбуковое копье с металлическим наконечником, продолговатый щит и полуметровой длины нож — дах. А у некоторых — арбалеты и колчаны со стрелами.

Они вышли из деревни, едва забрезжило. Цепочкой, один за другим, как принято ходить у охотников и воинов. Небо опять слезилось, хотя земля еще не просохла после обильных ливней. Однако ни хмурое утро, ни угрюмые горы, мимо которых они шли, не могли испортить хорошего настроения Алекса. Вдыхая полной грудью удивительно чистый воздух, пьянящий, как молодое грузинское вино маджари, он чувствовал себя сильным и бодрым. А главное, очень счастливым. Временами он задевал крутое плечо Гаро, идущего впереди, и тогда они радостно улыбались друг другу.

Алекс, конечно, знал о том, что ожидает его в мокрых диких джунглях. Ему ли, оставшемуся столько дней один на один с джунглями, не знать этого! И все же он не представлял, как нелепо будет выглядеть по сравнению со своими воинами на тернистой лесной тропе.

Предательская вымоина. Ее не сразу заметишь. Она до краев заполнена гнилыми отбросами джунглей, поэтому кажется твердой. Наступишь — и проваливаешься по щиколотку. Камни, корни, колдобины прячутся под ползучей растительностью и папоротниками. Алекс старался, как сиеми, идти след в след. Но ноги скользили, спотыкались, проваливались. Он производил столько шума, что ему было стыдно перед воинами, которых он вел. Злился, напрягался, стараясь точнее подражать воинам, а получалось еще хуже. В такие минуты очень помогала ободряющая улыбка Гаро.

К середине первого дня похода он вконец вымотался. После желанного и такого короткого привала поднялся с трудом. Усилием воли заставил себя сделать первый шаг и пошел, зашагал. Ремень карабина давил плечо, ноги одеревянели, пот заливал лицо. Где же враги? Скорее бы встретиться, и тогда конец этой пытке. Он смотрел на воинов и удивлялся. В то время как он едва держался на ногах, сиеми не выказывали никаких признаков усталости. Несмотря на липкую духоту, на лбу у них не выступило ни капли пота.

Они шли только днем. Безлунной ночью не всякий осмелится продираться вслепую сквозь мокрую чащобу, полную ядовитых змей.

На ночлег остановились в сухой пещере. Воины разожгли костер, сушились, готовили ужин. Алекс прилег у стены, положив на камень ноги, перетрудившиеся до ломоты в костях. Не заметил, как заснул.

С утра зарядил дождь. Воины сорвали большие листья дикого банана вместо зонтика. Но это не помогало. Одежда сразу промокла. Сырость пропитала кожу, мышцы, кости, проникла в самую душу. Липкая сырая духота отнимала последние силы. Разбитые ботинки совсем развалились. Пришлось перейти на местную обувь гехи, которой у каждого воина было по паре про запас. С помощью двух тесемок из выделанного ротанга Гаро прикрепил ему эту многослойную подметку из коры. Но многие шли босыми, и Алекс уже узнал, что подошва ноги нага прочнее подметки из сыромятной кожи, сделанной на заводе. Кроме того, босая нога лучше сцеплялась с осклизлым грунтом.

Они миновали Бонг, где обнаружили девять трупов на двух высоких помостах у входа в деревню, мертвую собаку посредине улицы и ни одной живой души. Люди разбежались при их приближении. Теперь на подходе к следующему селению дудели в манилку-свирель, сделанную из бамбука. Она гнусаво пела и предупреждала: «Идут свои».

Через несколько дней обнаружили следы убийц. Это были японцы. Воины крепче сжали оружие. Только по-прежнему чавкала грязь под ногами да шептались листья под каплями дождя.

Они так же шли друг за другом, когда неистовый вопль вспорол монотонный шелест дождя. Он дрожал, звенел, переходил на визг, срывался и вновь набирал силу, этот сводящий с ума вопль. И воины забыли осторожность. Атака их была так стремительна, что японцы успели сделать только несколько выстрелов.

А джунгли все гремели нечеловеческой мукой. Алекс кинулся с дахом к кричащим несчастным, стремясь поскорее освободить их от пут. Его о чем-то предупреждали, но он не обращал внимания. Он видел только вопящую корчащуюся груду тряпья около дерева, и ничего больше. Рубанул тесаком но веревкам, и ком с душераздирающим криком начал кататься по земле.

И в ту же минуту Алекс подпрыгнул от боли. Раскаленные иглы вонзились в ноги, руки, живот, спину. В одно мгновение ока сотни крупных черных муравьев набросились на него и он побежал, срывая с себя рубашку и штаны, хлопая по рукам и бедрам. В одних трусах с карабином в руке, оглянулся в последний раз назад. На веревках держались три обглоданных скелета. Трава уже шевелилась около трупов побитых японцев. Алекс содрогнулся: тело все еще нестерпимо жгло после укусов прожорливых муравьев.