Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

— Олио!

— Добрый вечер, б-б-рат, — произнес Олио, и неуверенно подошел к постели. — Это он?

— Кто — он?

— По пути сюда я встретил Камаля, бежавшего по коридору. Я спросил его, куда он так спешит, и он прокричал что-то о каком-то раненом.

С этими словами Олио участливо посмотрел на несчастного Эйджера. Из всех сводных братьев Линана Олио был единственным, находившим для него время, а его утонченная и мягкая натура позволяла Линану легко мириться с высоким происхождением его отца. Даже в те времена, когда сам Линан был несмышленым ребенком, только Олио из всей королевской семьи признавал его равным себе.

— Да. Это тот самый человек, который сегодня ночью спас мне-то есть, я хотел сказать — Камалю — жизнь. — Линан вовсе не хотел, чтобы весь двор узнал о его ночных похождениях. Меньше всего он нуждался в неусыпном наблюдении дворцовой стражи. Довольно с него было и того, что при нем неотлучно находился ее коннетабль.

Олио широко раскрыл удивленные глаза:

— И т-т-яжела ли его рана?

Линан кивнул.

— Трион выразил сомнение в том, что он выживет, — ответил он, но тут же добавил: — Но я надеюсь на благополучный исход.

— Он твой друг?

— Нет… То есть да… Надеюсь, что так, — пытаясь подавить тяжелый вздох, ответил Линан.

Олио кивнул так просто, точно ему было с абсолютной точностью ясно, что Линан пытался выразить сказанными словами и о чем он умолчал. Впрочем, Линану-то было не привыкать к многозначительности слов Олио.

— Раз так, я буду молиться за него. — Олио повернулся, чтобы уйти.

— Тебе следовало бы молиться за него, даже если бы он был твоим злейшим врагом, — отозвался Линан без тени сарказма.

Олио наклонил голову, всерьез раздумывая над услышанным замечанием.

— М-м-ожет быть, и так, — ответил он. — Но, кроме того, если бы я был на твоем месте, я бы прежде всего переоделся.

Линан оглядел себя. Его одежда была сплошь запятнана засохшей кровью.

Олио еще не успел дойти до двери, как вернулся Камаль в сопровождении слуги, несшего за ним корзину сухих дров. Оба они поспешно поклонились Олио, который в знак приветствия взмахнул рукой и тут же отошел в сторону, освобождая им дорогу.

Пока слуга подкладывал в очаг сухие дрова, Камаль прошептал Линану:

— Приготовьтесь.

— О чем ты бормочешь?..

Однако закончить вопрос Линану не удалось. Он услышал тяжелую поступь в коридоре, и в дверях появился Деджанус, одетый в полную форму личной гвардии ее величества, держа в руке жезл, обозначавший его обязанности. Ростом он был едва ли не выше Камаля и заполнил собой весь дверной проем. Одарив Линана одной из своих знаменитых насмешливых улыбок, он сделал шаг в сторону. Из-за его спины показалась сама королева Ашарна с нарочито отсутствующим выражением на лице.

Она была одета как обычно в дни официальных приемов — в тяжелую льняную рубаху, изукрашенную затейливыми узорами из рубинов и изумрудов, поверх которой был наброшен черный бархатный плащ, развевавшийся за ее спиной и блестевший в свете светильников, подобно блеску черной воды в лунных лучах. На шее королевы висели четыре Ключа Силы — главные свидетельства непререкаемой королевской власти в королевстве Гренда-Лир и принадлежавших ему землях. Ключи были достаточно тяжелы, и казалось, что голова королевы склонялась под их тяжестью, потому что было отчетливо видно, как были напряжены мышцы ее шеи и плеч. Маленький рост в сочетании с обременительными обязанностями приемного дня подчеркивал болезненность королевы, делая ее схожей с хрупкой глиняной куклой. Ее белые пышные волосы были тщательно собраны на затылке и заколоты золотой диадемой с выгравированным на ней фамильным гербом — черным силуэтом пустельги на золотом поле. Прекрасные, изящные руки королева скрестила на груди, ее бледно-серые глаза выражали самое живое участие к тому, что происходило рядом с ней.

— Ваше величество!.. — воскликнул крайне удивленный Линан.

Все присутствовавшие в комнате склонились в почтительном приветствии.

Ашарна удовлетворенно фыркнула и жестом подозвала к себе Олио и Линана для ритуального поцелуя в щеку.

— Ну что же, я рада видеть вас дома, даже в столь поздний час, — произнесла она, обращаясь к Линану и безучастным взглядом скользя по его окровавленной одежде. Не дожидаясь ответа, она подошла к Эйджеру и внимательно вгляделась в его лицо. — Это он, тот самый?

Вопрос был адресован Камалю.

— Да, ваше величество.

— Где мой врач? — повелительно спросила она, и Трион тут же возник перед ней, словно появился прямо из воздуха.

Линан заметил толпившихся в коридоре придворных; было похоже, что королеву сопровождала вся свита без исключения.

— Что вы скажете? — обратилась королева к Триону.

— Ваше величество, он серьезно ранен. Если он переживет эту ночь, то, возможно, выживет, — хотя лично я думаю, что он едва ли увидит рассвет.

Королева глубоко и надолго задумалась. Никогда прежде Линан не видел ее такой утомленной. Ему захотелось подойти к ней, взять ее за руку, взять на себя часть ее забот, однако он остался стоять на месте, как обычно скованный ее отчужденным видом. С горечью он подумал, что мать всегда так далека от него.

— Я хочу остаться наедине с этим человеком, — произнесла она наконец. Но Линану показалось, что выражение ее лица говорило о том, что она предпочла бы находиться где угодно, только не наедине с Эйджером.

Деджанус хотел было что-то возразить, но Ашарна повелительно подняла руку, и он только почтительно поклонился. Все покорно вышли, Деджанус закрыл за собой дверь и встал возле нее на страже. Линан, зажатый между Камалем и одним из придворных, так сильно надушенным, что к горлу подступила тошнота, недоумевал, что заставило Ашарну лично беспокоиться о калеке, раненом в уличной драке. Краем глаза он взглянул на Камаля. Все, конечно, было бы понятно, если бы кто-то был в курсе ночных событий и его собственной роли в них.

Неужели она намеревалась разбудить беднягу и устроить ему допрос? При этой мысли волосы на загривке Линана начали вставать дыбом, однако он попытался взять себя в руки. Трион что-то вполголоса говорил одной из своих помощниц — привлекательной молодой женщине, одетой по последней моде в платье из отличного полотна, украшенное цветными фетровыми полосами. Она лишь недавно была взята ко двору — судя по ее смуглой золотистой коже, Линан решил, что она из четтов или аманитов. Скорее из аманитов. Четты, как правило, не отличались особенным вкусом при выборе одежды.

Эта мысль заставила его улыбнуться. Женщина решила, что он улыбнулся ей, и в свою очередь ответила улыбкой. Сердце Линана слегка дрогнуло. Большинство придворных Ашарны хотя и кланялись ему при встрече с деланным почтением, в обычных обстоятельствах старались не замечать его. Должно быть, до нее пока еще не дошли все дворцовые сплетни. Подумав так, он помрачнел.