Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

Камаль краем глаза заметил, как Эйджер прикрыл юношу своим телом. Он понял, что это должно было означать, — однако ему оставалось только надеяться на то, что нападавшие на Эйджера не успеют расправиться с горбуном за то время, что сам он ждал приближения первого разбойника, с диким видом размахивавшего длинным ножом, Камаль легко выбил мечом оружие из руки нападавшего, а затем поднял меч и вонзил его в горло разбойника — так что острие перерубило мышцы и артерию, войдя в позвоночник. Нападавший дернулся и замертво упал к ногам Камаля.

Камаль освободил меч и повернулся, по-прежнему оберегая левой рукой юношу и удерживая его у себя за спиной. При виде картины, представшей его глазам, у него вырвался вздох облегчения. Второй бандит лежал на земле, а поверх него сидел Эйджер, чей меч глубоко вонзился в самое сердце разбойника.

— Отлично сработано, старина, — произнес Камаль и лишь после этого заметил странную неподвижность горбуна. Он шагнул вперед и положил руку на изуродованное плечо Эйджера:

— С тобой все в порядке?

Эйджер закашлялся и с трудом повернул голову так, что смог видеть Камаля своим здоровым глазом.

— Этот мерзавец переложил нож в левую руку, — слабеющим голосом проговорил он. — Мне было уже не успеть сменить захват. — Голова калеки упала на грудь, глаз закрылся, сознание покинуло его.

Камаль наклонился и увидел нож, торчавший из правого бока Эйджера. Кровь лилась ручьем. Юноша опустился на колени рядом с Камалем.

— Это серьезная рана, — произнес он. — Мы должны перенести его во дворец.

Камаль кивнул.

— Я сам понесу его, а ты возьмешь его меч.

Оставив нож торчать в ране из боязни нанести еще больший вред, Камаль с легкостью поднял Эйджера — ведь тот весил не больше ребенка.

Юноша выдернул короткий меч из тела убитого бандита.

— Я побегу вперед и разбужу доктора Триона.

— Боже! — выкрикнул Камаль. — Оглянись, мальчик!

Молодой человек пружинисто развернулся и увидел прямо перед собой третьего разбойника. Определенно, тот был обескуражен гибелью своих приятелей — однако явно решил, что наступил подходящий момент для нападения, раз уж руки великана были заняты ношей.

— Мой друг, — спокойно произнес юноша, — это было неразумно.

Нападавший с удивлением увидел, что его жертва сама направилась прямо на него. Инстинктивно он поднял нож с таким расчетом, чтобы защитить от удара голову и шею. Это движение стало последней ошибкой, которую ему суждено было совершить. Он еще успел увидеть, как юноша сделал выпад в сторону и пригнулся. Прежде чем бандит успел о чем-либо подумать, меч вонзился глубоко в его живот и с легкостью выскользнул из раны. Нападавший закричал от безумной боли, увидел землю, стремительно надвигавшуюся на него, и потерял сознание прежде, чем лезвие меча обрушилось ему на шею, едва не отделив голову от туловища.

Юноша молча стоял перед своей жертвой. Какое-то мгновение в его глазах горел огонь, но затем очи его потухли, став похожими на два холодных уголька. Рука, державшая меч, безвольно опустилась. Окружавшая место драки толпа заговорила в один голос, будто перед ними разыгралось цирковое представление.

— Скорее, Линан! Нам надо идти. Здесь могут оказаться и другие!

Очнувшись от того, что его назвали настоящим именем, юноша взглянул на Камаля.

— Это… это вовсе не так, как мне раньше представлялось.

— Поговорим позже! Сейчас нам нужно идти.

Они поспешили прочь. Эйджер, не приходя в сознание, стонал от боли.

— Боюсь, как бы нам не опоздать, — мрачно проговорил Камаль.

— Он будет жить! — с яростью в голосе отозвался Линан.

— Если его призывает бог, никто не сможет вернуть к нам его дух.

— Он будет жить, — настойчиво повторил Линан. Юноша взглянул на Камаля, в его глазах закипали слезы. — Он знал моего отца.

ГЛАВА 2

Сознание то возвращалось на несколько коротких мгновений, то вновь покидало Эйджера. По временам он ощущал терзавшую его боль в боку, потом пропадало все, кроме неясного, но настойчивого сердцебиения. В какой-то миг ему представилось, будто он летит по воздуху, — однако он сумел открыть глаз и понять, что Камаль несет его на руках. Эйджеру смутно подумалось, что это уже когда-то было, что Камаль уже нес его однажды, — однако в следующий миг он ясно вспомнил, что Камаль выносил тогда с поля боя другого их товарища. Мелькнуло туманное воспоминание о том, что тот их товарищ все же умер, и Эйджер подумал, что его должна ждать та же участь. Хотя именно в тот миг его слишком мало волновало, останется он в живых или нет. В другое мгновение Эйджер заметил как бы плывшее позади него чье-то молодое лицо, которое внезапно изменилось и стало старше, так что он узнал это лицо, знакомое ему не хуже своего собственного.

«Это его дух, — подумал Эйджер. — Он вернулся, чтобы забрать меня с собой». Однако еще мгновение спустя лицо вновь сделалось юным и совершенно незнакомым.

Боль в боку стала непереносимой, гложущей, и в один из моментов просветления Эйджер понял, что это могло означать только одно, — он все еще был жив и очнулся от бреда. Он даже попытался что-то сказать, однако Камаль велел ему молчать. Вскоре, когда он снова едва не потерял сознание от невозможной боли, его пронесли через какие-то огромные ворота. Камаль выкрикнул несколько отрывистых приказаний, и солдаты тотчас же бросились исполнять распоряжения коннетабля. Эйджер понял, что близится конец путешествия. Он заранее знал, что это могло для него означать: вскоре появится какой-нибудь выродок с набором крошечных крючков и режущих инструментов, чтобы начать терзать его тело и извлекать из него то, что доставляло ему такую нестерпимую боль.

Теперь Камаль нес его по каким-то ступеням, и каждое движение коннетабля гвардии заставляло все тело Эйджера содрогаться от приступов боли, пронзавших его. Внезапно, что было совсем уж странным, у него зачесалась кожа, закрывавшая его пустую глазницу. Невольно он застонал и почувствовал себя крайне униженным. Он опять попытался что-то сказать, и снова Камаль велел ему заткнуться.

Наконец они оказались в самой роскошной комнате из всех, какие Эйджеру когда-либо приходилось видеть. Одна ее стена была полностью закрыта ярким блестящим гобеленом, а в камине у противоположной стены пылал огонь. Тут Камаль опустил тело Эйджера на что-то, показавшееся раненому отличным шерстяным тюфяком, потому что ощущение полета не исчезло. Он слышал, как разговаривали между собой Камаль и молодой человек, но почему-то смог разобрать лишь отдельные слова, которые ничего ему не объясняли.