Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алиме. И предателем?
Лариса. Ну зачем сразу предателем… Только если притвориться…
Алиме. А как можно предателем притвориться? Своих выдать, а самому в живых остаться? Нет, я думаю так нельзя. Не получится.
Лариса. А вообще-то я мечтала летать.
Алиме. У нас в школе тоже многие мечтали…
Лариса. Многие мечтали, а я в авиашколу поступила, только не успела начать летать – война началась… А ты небось учительницей хотела стать?
Алиме. Откуда ты знаешь?
Лариса. Так по тебе сразу видно – учительница. У нас в классе тоже такие были – учительницы…
Какое-то время лежат молча.
Лариса. А больше всего девочки в разведшколе боялись в плен попасть… Не того, что повесят или расстреляют, а что пытать будут, изуродуют… Все придумывали, как от этого спастись… Одна девочка даже приловчилась гранату в волосах прятать, чтобы при опасности рвануть всех к чертовой матери…
Алиме вдруг приподнимается, прислушивается.
Алиме. Кто-то едет…
На дороге показывается старенькая повозка, которой правит человек в немецком кепи.
Лариса. Полицай…
Алиме. Полицай…
Лариса. Думаешь, заметит? Пригнись…
Алиме. Погоди… Я его знаю… Это дядя Абдурагим…
Лариса. Ну и что, что дядя! Полицай… Он нас сразу сдаст куда надо…
Алиме. Нет, я его знаю, меня он не выдаст…
Лариса. Тебя не выдаст, а меня? Кто я ему?
Алиме. Я выйду к нему одна. Поговорю. А ты сиди пока здесь. Если все будет нормально, я тебя позову…
Лариса молча смотрит на нее.
Алиме тяжело встает и, припадая на больную ногу, идет к дороге. Повозка останавливается, возница смотрит на Алиме, та машет рукой.
Лариса наблюдает за происходящим из кустов.
Возница слезает с повозки и идет навстречу Алиме.
Алиме. Дядя Абдурагим, это я – Алиме!
Абдурагим. А я смотрю – неужели Алиме? Ты как тут, что с тобой?
Алиме. Да вот иду домой. От Керчи ехала на грузовике, на повороте на Старый Крым они меня высадили… Да вот ногу подвернула, когда прыгала из машины…
Абдурагим слушает Алиме молча.
Алиме. Как мои? Бабушка Ревиде? Сестры?
Абдурагим. Слава Аллаху, с ними все хорошо. Девочки растут… Ну, давай я тебе помогу. Отвезу тебя к Ревиде, она обрадуется.
Алиме. Дядя Абдурагим, я ведь я не одна… Со мной подруга…
Абдурагим. Вот как. Подруга…
Алиме. Она русская, зовут Стася, мы с ней на чулочной фабрике вместе работали, подружились… Она вообще-то в Черкассы добирается, к своим… А пока мы вместе.
Абдурагим. Вместе так вместе. Довезу обеих.
Алиме поворачивается в сторону Ларисы машет рукой. Лариса появляется не сразу. Идет к повозке, они все садятся и отправляются в путь.
14. Краснодар. Разведуправление
Кабинет генерала Трусова. Входит майор Вергасов. Трусов вопросительно смотрит на него.
Вергасов. Пока на связь не выходили, товарищ генерал.
Трусов. Ну, два дня не срок, конечно… Других вариантов у нас нет, вот что плохо…
Постучав, входит шифровальщик.
– Товарищ генерал, сообщение от «Софие»!
Трусов. Наконец-то! Давайте! Свободны.
Трусов (читает вслух): «Сброшены плохо. Двадцать километров от Джермай-Кашика. Живем у себя. Нелегально. Есть человек для вербовки. Софие». Ну, Вергасов, объясняй, что все это значит! Сброшены плохо… Почему плохо? Что значит плохо?
Вергасов. Очевидно, плохо то, что далеко от Джермай-Кашика, пришлось долго добираться. Возможно, пилот ошибся, возможно ветер был сильный… Но главное – до Джермай-Кашика, до родных добрались, раз живут у себя… Так что можно считать, высадка прошла успешно.
Трусов. Ну, давай считать… А что значит – есть человек для вербовки? Это как? Высадились далеко, долго добирались… Выходит, по дороге завербовали кого-то? На бегу? Раз-два – и завербовали… Кого? На каких условиях? Чем он может быть полезен? А если он связан с немцами?..
Вергасов. Трудно сказать, товарищ генерал. Будем ждать следующих сообщений.
Трусов. Смущает меня эта скорость… Куда она торопится?.. Слушай, Вергасов, а не может быть за этим немцев? Абвер, он такие штуки любит.
Вергасов молчит.
Трусов. А что если они в лапы немцам попали… Ну, а дальше сам понимаешь – оттуда живыми можно выбраться только согласившись на сотрудничество. И затеяли с нами классическую радиоигру… Отсюда таинственный осведомитель, как черт из табакерки… И погонят они нам дезинформацию… Согласись, звучит правдоподобно.
Вергасов. Но зачем тогда сообщать, что высадились неудачно. Если работают под немецким контролем, то должно быть наоборот – все нормально, все прошло хорошо…
Трусов. Для правдоподобия. Немцы нас с тобой дурачками не считают. И потом им же надо объяснить двухдневную задержку с выходом на связь. Вот тебе пожалуйста – неудачная высадка… Или с нами играют, или ей везет как… Значит так. Все сообщения проверять всеми возможными способами. Нам надо понять – или ей так везет, или за ней абвер…
15. Крым. Село Джермай-Кашик
Алиме и бабушка Ревиде сидят друг против друга у окна.
Ревиде. …А про дядю твоего Муедина мне один человек сказал, что он под Красноперекопском попал в плен к немцам и они его расстреляли… Вот и получается, все мои сыновья погибли, все… Только внучки остались… Ну младшие хоть у меня на глазах, а за тебя у меня постоянно душа болит…
Алиме. Не плачьте, мама… Дядя Муедин жив. Он был ранен, но его вылечили, он жив…
Ревиде (после паузы). Жив… А ты…
Алиме. Знаю точно, видела его в госпитале… Больше я ничего сказать не могу.
Ревиде. И не надо. Чего же больше… Жив Муедин, жив. А ведь я не верила, что его нет. Никогда не верила… И спрашивать я больше тебя ни о чем не буду, не беспокойся, все понимаю. И подругу твою тоже беспокоить не будем.
Какое-то время молчат, держа друг друга за руки. За окном раздается шум.
Алиме. Это дядя Абдурагим. Он обещал меня к фельдшеру отвезти, ногу показать. А то никак не проходит…
Ревиде. Хороший он человек.
Алиме. А как же он, бывший председатель колхоза, полицаем стал?
Ревиде. Да вот так – люди его попросили. Немцы приказали – должен быть староста-полицай. Люди к нему и пришли. Мы, тебя, Абдурагим, знаем, доверяем… А то назначат какого-нибудь подлеца – все горя не оберемся.
Алиме. И ты ходила?
Ревиде. И я… Жена его была сильно против,
