Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев

Клава. Для приезжих, что ли?

Инга. Ну да. Для гастарбайтеров… И я решила, что иконниковский будет самым удобным, самым рентабельным. Он на отшибе, просторный… Их в него, этих гастарбайтеров, много влезет… Они люди терпеливые. Так что, тетя Клава, как говорится, ничего личного – дела. Не я, так другой бы их отсюда выпер…

Инга вдруг задумывается, внимательно глядя на Клаву.

Инга. Тетя Клава, а чего это ты из-за этой штуковины (кивает на бюст) так взволновалась? Копаешь тут, надрываешься…

Клава (угрюмо). Не твое дело. Хочу и копаю.

Инга (уже азартно). Нет, ты погоди… Неужели правду говорили, что твоя Юлька – от него… От Иконникова…

Клава (непримиримо). Сказала – не твое дело.

Инга (удовлетворенно). Значит, правда. Было… А что такого? Ты в молодости, говорят, хорошенькая была… Прямо как я, такая же дурочка… Дуры мы с тобой были, тетя Клава, дуры… На что надеялись? Кто мы для них были? А он что – и не знал? Ты ему и не призналась?

Клава (глядя прямо в глаза Инге). Ты, может, и дура была, а я нет. Так что жалеть мне не о чем. И мстить некому. Это память… Теперь уже память осени… Вот так вот…

Инга (задумчиво). О… О… О… Ты, я вижу, теть Клава, тоже очень памятливая… А может, ты и права… Жалеть не о чем… Было и было…

Клава опять начинает копать, Инга молча наблюдает за ней.

Инга (удивленно). Ни фига себе история!.. Шекспир отдыхает… Столько лет молчала! Получается, вы с Иконниковыми, считай, родственники…

Клава молча копает.

Инга (участливо). Ты, тетя Клава, одна-то не надрывайся, не молоденькая уже… Самой тебе его из ямы не вытащить. Я сейчас гастарбайтеров кликну – они помогут…

Инга (вдруг свистит по-мальчишески, потом кричит и машет рукой). Эй, Анвар! Идите сюда!

Подходят трое гастарбайтеров. Один явно главный. Инга обращается только к нему.

Инга (начальственно). Анвар, вы тетеньке помогите… Выкопайте эту штуку и отнесите, куда она скажет. Вам же здесь теперь жить… Ну, я ушла, тетя Клава. Ты теперь давай тут сама с ними.

Инга уходит.

Гастарбайтеры спрыгивают в яму и начинают быстро орудовать лопатами.

Клава (находясь наверху, беспокойно). Вы осторожней, осторожней… Не повредите.

Очистив бюст от грязи, гастарбайтеры начинают вытаскивать его, однако не удерживают и он скатывается на прежнее место.

Клава (испуганно). Боже мой! Осторожней! Я же вас просила… Не разбейте его…

Вера Александровна (пофигистски, с восточным акцентом). Не волнуйся, да́рагая… Ничего с ним не будет… Он же каменный…

Клава (ностальгично-поучительно). Да нет… С ним так нельзя… Это память…

Вытащив бюст из ямы, гастарбайтеры с любопытством рассматривают его, о чём-то переговариваются.

Вера Александровна (почтительно). Монумент! Какой красивый! Наверное, большой человек был…

Клава (спокойно). Большой… Таких уж нет.

Вера Александровна (недоуменно спрашивает как бы от лица всех). А если память, зачем тогда закопали?

Клава (долго молчит, потом говорит, словно сама себе). Теперь уже спросить некого… Никого не осталось…

Гастарбайтеры осторожно несут бюст. Клава идёт за ними. Другие гастарбайтеры, стоя на крыльце иконниковского дома уже как хозяева, провожают их взглядами, о чем-то переговариваясь, курят.

На опустевший сад налетает ветер, печально шумит в почерневших ветвях деревьев…

Конец

1992–2012 гг.