Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роде. Слушаю, господин генерал. Мы сделаем все, что в наших силах.
Горн. И даже больше, Юрген. И действуйте без всяких сантиментов и джентльменства. Тут джентльмены не водятся, климат не тот. И леди тоже отсутствуют.
Роде. Как говорят русские, лес рубят – щепки летят.
Горн. Вот именно. Но ваша, Юрген, главная миссия – думать и вычислять шпионов. Рубить, не обращая внимания на щепки, будут молодцы из команды Отто Кауша. На тонкую работу умом они не годятся, о вот рубить – это по ним…
Неожиданно, один из мотоциклистов, стоявших в стороне, хватает автомат и выпускает длинную очередь по монастырю.
Фон Горн и Роде хватаются за пистолеты. «В чем дело?» – кричит фон Горн. «Показалось, что там кто-то есть, господин генерал», – докладывает стрелявший.
Горн. Надеюсь, вы в него попали, кто бы он ни был. Поехали.
7. Штаб Красной Армии. Отдел разведки
Генерал Трусов говорил по телефону. Вернее, слушал, одновременно пытаясь открыть одной рукой не поддающийся портсигар. Наконец ему это удалось, и он выудил папиросу, сунул в рот, но зажечь спичку даже не пытался – просто мял папиросу зубами.
Трусов. Так точно, товарищ генерал, мы делаем все возможное… Форсируем… Предприняты экстренные меры, как раз сегодня начинаем ускоренную подготовку разведгруппы, которая сможет работать… Есть основания рассчитывать… Понятно, товарищ генерал!
Трусов положил трубку, помял пальцами незажженную папиросу, раздраженно сломал ее в массивной пепельнице.
Постучав, вошел майор Вергасов.
Трусов. Ну?
Вергасов. Она здесь, товарищ генерал.
Трусов. И? Она согласна? Или надо уговаривать?
Вергасов. Согласна.
Трусов. Пришлось уговаривать?
Вергасов. Никак нет. Согласилась сразу.
Трусов. Сразу… Тогда веди.
Вошла Алиме, тихо поздоровалась.
Трусов. Здравствуйте, товарищ Абденанова… Вы уже представляете, о чем мы будем говорить?
Алиме кивнула.
Трусов. Вы несколько раз писали заявления с просьбой направить вас на фронт… Мы решили пойти вам навстречу.
Алиме. Спасибо.
Трусов. Правда, как вы поняли, это будет не передовая, а тыл врага. Места, где вы выросли, которые хорошо знаете, где сейчас живут ваши родственники…
Алиме. Да, мама и сестры…
Трусов. Но насколько я в курсе, ваши родители умерли…
Алиме. Да, мама умерла от тифа, когда мне было восемь лет, а через год умер отец… Нас сестрами воспитывала бабушка Ревиде, но мы всегда ее звали мамой…
Трусов. Вы комсомолка, работали в советских органах, ваши дядья с первых дней на фронте…
Алиме. Дядя Исмаил погиб, а дядя Аедин пропал без вести под Сталинградом…
Трусов. А еще один ваш дядя, Муедин Абденанов, был ранен и сейчас работает в тылу на партийной работе…
Алиме. Да? А я не знала… Я случайно встретила его в госпитале… Он тогда лечился от ранения…
Трусов. Товарищ Абденанова, вы должны отдавать себе отчет, с каким врагом вам придется иметь дело. Должны понимать, на что способны фашисты.
Алиме. Я понимаю.
Трусов. Уверены?
Алиме. Я была дома, когда наши освободили Керченский район… В сорок втором… Я все видела собственными глазами… Я знаю…
Трусов задумчиво смотрит на нее, как бы еще раз взвешивая свое решение.
Алиме. Я только не знаю, смогу ли я…
Трусов. Вам нужно еще время подумать?
Алиме. Нет. Я согласна. Просто боюсь не справиться. А так я готова.
Трусов. Давайте поступим так. Вы начнете подготовку в нашей разведшколе, и по ходу ее многое станет ясно. И вам, и нам. Договорились?
Алиме кивает.
– Ну, что ж, товарищ Абденанова, с сегодняшнего дня вы – военнослужащая.
Алиме встает и вытягивается по стойке «смирно».
Трусов. Сейчас вы выполните некоторые формальности, а завтра приступите к подготовке. И вот еще. Ваша работа требует строжайшей секретности. Даже в стенах разведшколы. У вас там будет другое имя. У вас будет свой позывной. Можете выбрать себе сами.
Алиме. Спасибо.
Трусов. Ну, так как мы будем вас называть? Смелее… Какое-то имя, прозвище… Смелее.
Алиме. А можно… Софие?
Трусов. Можно. Софие… А это имя оно что-то значит?
Алиме. Да… Оно значит – чистая, верная.
Трусов. Ну, прекрасно. Значит, вы теперь – секретный сотрудник Софие.
Алиме выходит. Трусов и Вергасов остаются вдвоем.
Вергасов. Рискуем, товарищ генерал.
Трусов. Рискуем… У тебя есть другой вариант?
Вергасов. Нет, но… Какой из нее резидент? Ей двадцати еще нет… Как она будет вербовать агентуру? Кто ее будет слушать? Кто ей поверит?
Трусов. Значит так. С завтрашнего дня начинаешь подготовку по ускоренной программе. И подбирай для нее радистку из резерва. Помоложе. Чтобы разница в возрасте не чувствовалась…
8. Старый Крым
Черный «Опель» остановился у дверей GFP – тайной полевой полиции, работающей в прифронтовой полосе. Из машины вышел гауптман Роде, небрежно поприветствовал часовых, легко взбежал по лестнице к кабинету Отто Кауша – полицай-комиссару.
Дежуривший в приемной молодой лейтенант сказал, что Кауш в подвале и предложил капитану «прогуляться» вниз, уж коли он так спешит.
В скудно освещенном подвальном коридоре Роде невольно поежился.
Лейтенант. Да, здесь у нас невесело. Здесь у нас «процедурные кабинеты». Из них обычно одна дорога – на кладбище. Такие тут специалисты.
Из-за двери одного из «кабинетов» раздались звуки ударов и отчаянный женский крик.
Лейтенант (пожав плечами). Попадаются и дамы.
Дверь распахнулась, и из нее вышел Кауш – приземистый, похожий на борца. В открытую дверь было видно, как полицай избивает резиновой дубинкой распростертую на полуженщину.
Кауш (ухмыляется). А-а, Роде (улыбнулся). – Благородные господа из абвера решили наведаться в нашу преисподнюю? И что вас привело сюда – неужто любопытство?
Роде. Да, хотел узнать: неужто вы сами увлекаетесь «процедурами»?
Кауш. За кого вы меня принимаете, Роде? Я вовсе не любитель фильмов ужасов… У нас этими делами занимаются местные «товарищи». Знаете, среди них есть даже один учитель. Настоящие животные. Первостатейные скоты… Но работу свою выполняют с увлечением. Ударники, как говорили при Советах. Ударники в полном смысле слова…
Поднявшись по лестнице, Роде и Кауш вошли в кабинет.
Кауш. Выпьете?
Роде. К сожалению, не могу. У меня встреча с генералом фон Горном. А он не
