Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев

Вергасов. Слушаюсь, товарищ генерал!

Трусов. Черт знает что! Так с девчонкой этой повезло! Представить даже не мог, что она так… развернется! И на тебе – дурость какая-то… В самый ответственный момент! Сколько дней они смогут еще выходить на связь?

Вергасов. Дня три. И то, если будут работать экономно.

Трусов. Что предлагаешь?

Вергасов. Два варианта. Первый – сбросить питание с самолета. О том, как действовать в этой ситуации, «Софие» проинструктирована. Район – два километра на запад от Джермай-Кашика. Время – от 23-х до 24-х часов. Сигнал – один мигающий костер. При хорошей, безоблачной погоде летчик не промахнется.

Трусов. Не хватало еще, чтобы летчик промахнулся. Не в цирке. Второй вариант?

Вергасов. Питание доставит курьер из партизанского отряда Кузнецова. Пароль и отзыв «Софие» известны. Но я думаю, этот вариант запасной.

Трусов. Работайте. И пока у них рация не села окончательно, передайте, чтобы она постаралась установить, что происходит в закрытой зоне вокруг села Султановка. Это представляет особый интерес.

Вергасов. Товарищ генерал, «Софие» просит подтвердить полномочия нашего агента.

Трусов. А что случилось? Ее что-то смутило? Насторожило?

Вергасов. Она видела его после встречи в окружении гитлеровцев… Видимо, не ожидала, что он служит в полевой полиции, для нее это был сюрприз.

Трусов. Ну что – молодец, перепроверяется… Румына хорошо проверили?

Вергасов. Так точно. Объявлен пропавшим без вести. Его разыскивают…

Трусов. Ну, дай бог… А «Софие» подтвердите, что агент – наш человек.

26. Крым. Джермай-Кашик

Абдурагим и Ревиде сидят на скамейке перед домом.

Абдурагим. Ей надо объяснить, что она не должна рисковать собой. Если с ней что-нибудь случится… Без нее сами понимаете… А немцы как будто что-то почуяли… Раньше они меня обо всем спрашивали, верили всему, что я говорил, а сейчас прислали своего человека, он ко мне даже не зашел, ходит по селу, расспрашивает…

Ревиде. Я ей говорила, а она говорит: как я могу людей на задание посылать, а сама дома сидеть.

Абдурагим. Так это ее дело и есть – давать другим задание.

Ревиде. Не слушает.

Входит Алиме.

Алиме. Здравствуйте, дядя Абдурагим. Уф, устала, находилась… А я как раз с вами хотела посоветоваться.

Абдурагим. Я тоже.

Алиме. Слушаю.

Абдурагим. Меня с утра в полицейское управление вызывали… Спрашивали, что у тебя там за молодая девушка живет, почему она ходит по селам, появляется на станциях… Ну, я правду сказал, потому что проверить могут. Сказал, что родители этой девушки погибли еще давно, до войны. Что у нее две маленькие сестры и все они, три сироты, находятся на попечении бедной бабушки. И та, чтобы как-то прожить, даже отправила самую младшую к родственникам. Живут, говорю, как могут. Бабушка целыми днями читает Коран. А внучки и читают-то плохо – когда-то в сельской школе учились, а теперь, небось, забыли все…

Алиме и Ревиде смеются.

Абдурагим. Если, говорю, кто подаст им зерна, сами мелют на ручной мельнице и пекут лепешки. Соседи помогают, чем могут… А мне говорят: если такие бедные, то откуда у них яйца, которые они меняют на сигареты?

Алиме. Это тот парень, что ко мне на станции привязался, донес…

Абдурагим. Он не просто так привязался… Он сейчас по селу шныряет, вынюхивает… В общем, вот такая теперь ваша легенда, вы ее держитесь.

Ревиде. Для этого надо ручную мельницу достать. А ее у меня никогда не было…

Абдурагим. Я привезу. Так что пока удалось отбиться. Но тебе, дочка, надо быть осторожнее. Из дома не высовывайся пока.

Алиме. Есть важное задание, дядя Абдурагим. Очень важное. Надо как-то попасть в Султановку и разузнать, что там. Можете туда пропуск достать?

Абдурагим. Алиме, там закрытая зона, куда местным строго запрещено появляться. Патрули заворачивают всех, кто там появляется…

Алиме. А тот немецкий капитан, что у вас в доме остановился, не может помочь? Скажем, что у меня там родственница живет.

Абдурагим. Нет, тебе я пропуск просить не буду. Ни под каким предлогом. Если я просто упомяну твое имя и Султановку, немцы сразу заинтересуются, и тогда жди беды. Могут просто схватить без всякой причины. Зачем ты ищешь неприятности?

Алиме. Я не ищу. Но есть задание, на которое нас просят обратить особое внимание.

Абдурагим. Значит, надо искать другие способы.

Алиме. Какие?

Абдурагим. Этот капитан, он не дурак выпить. А как выпьет, становится очень болтлив. Можно устроить ему угощение и как-то разговор про Султановку завести… Может, проговорится…

27. Дом Абдурагима

За накрытым столом сидят несколько немецких офицеров и Абдурагим. Они уже хорошо выпили. Тост говорит толстый капитан. Один из офицеров переводит.

Капитан. Я предлагаю выпить за хозяина этого дома, который продемонстрировал нам и гостеприимство, и порядочность, и дисциплинированность. Такие люди рейху нужны. После нашей победы, когда Крым станет райским местом для победителей, таким людям, как наш хозяин, тоже найдется место на этой земле!

Входит Алиме с подносом, на котором дымится горячее блюдо. Ставит его на стол.

Капитан. О, юная фрау, прошу вас за стол!

Абдурагим. Прошу простить, господин капитан, но это невозможно.

Капитан. Германский офицер не знает слово «невозможно»! Господа, налейте юной фрау!

Абдурагим. Еще раз прошу прощения, господин капитан, мне очень жаль, но она не может.

Капитан. Как? Мы же принесли вам свободу от большевиков, вы теперь свободны.

Абдурагим. Но согласно нашей вере женщине не позволительно пить вино, встречаться с мужчинами другой веры. Вы ставите ее в очень неловкое положение, прошу вас…

Капитан. Ну, как хотите. Я только хотел отблагодарить вас…

Алиме скрывается за дверью, но продолжает слушать разговор.

Абдурагим. Господин капитан, я хотел обратиться к вам с огромной просьбой. В Султановке у нас живет тяжело больная родственница. Мы даже не знаем, жива ли она… Не могли бы вы помочь нам навестить ее?

Капитан. Султановка… Нет, нет и нет. И лучше вам ни к кому не обращаться такой просьбой. Закрытая зона. Запрещено. Да вы и сами понимаете – штаб армии, главный госпиталь… Так что туда лучше не соваться…

Абдурагим. Раз нельзя, значит нельзя. Должен быть порядок.

Капитан. Именно. Когда в Крыму будет настоящий немецкий орднунг, вы его не узнаете!

Немцы возбужденно галдят. Алиме незаметно исчезает.

28. Дом Ревиде

Алиме и Лариса у радиостанции. Лариса, сняв наушники, о чем-то мечтает.

Алиме расшифровывает