Город - Татьяна Имайкина

В нашем городе много мест, где люди объединяются в субкультуры. Так, например, каждое летнее воскресенье дворец культуры Костино собирает на своей площадке любителей социальных танцев; Аллея Славы – излюбленное место для фаерщиков, скейтеры встречаеются у памятника Сергею Павловичу Королёву, студенты ходят в городское антикафе, байкеры общаются на бульваре, в самом сердце проспекта Королёва. А вот постоянного места встречи маргиналов-алкашей в городе до сих пор ещё не было. Мы не говорим об опустившихся алкашах, которые живут исключительно на водке, политуре и прочих горючих веществах. Хочется верить, что подобных людей в нашем наукограде не встретишь. Речь идёт об интеллигентах-отшельниках, предпочитающих полубродячую, полууличную жизнь сидению в душных квартирах перед телевизором. О пенсионерах, пытающихся решить глобальные проблемы человечества. О разновозрастных фланёрах двадцать первого века, которые ещё не перевелись на нашей земле. О философах, осмелившихся не исповедовать массовую истерию остального населения.

Стекляшка приютила этих людей, стала для них второй семьёй, приветливым домом. Жители микрорайона иногда встряхивались от летаргического сна и с удивлением замечали, что там, где раньше околачивалась пара-тройка помятых пенсионеров, теперь собиралась целая организованная группа мужчин старшего возраста. Но летаргический сон вновь охватывал прохожих, которые сразу же забывали обо всём под натиском рутинной повседневности. Прохожие разбредались по своим делам, а стекляшка, оставаясь на месте, росла и ширилась, будоража маргинальную общественность.

Катулл Александрович любил пофилософствовать о стекляшке.

– Мы живём в ту пору, – говаривал он, – когда люди всё чаще встречаются на электронных форумах. А ведь что такое форум, вдумайтесь! Это площадь, место собрания! Это же центр и катализатор общественной жизни! Это же сама жизнь под открытым небом, уличное существование! Если бы люди ушли со своих виртуальных форумов и вышли в настоящий город, они бы потерялись на этих улицах. Где сейчас найти такую площадь, такой форум, который бы вершил судьбы города? Но мы постараемся, чтобы наша стекляшка стала древним форумом. Пусть она и подкачала с размерами, пусть она и не соседствует с административными зданиями, да и находится на окраине, но всё же она играет не последнюю роль в нашей жизни. Городское пространство создало здесь уютный закуток, маленькую площадку, центр пересечения нескольких улочек, потоков, по которым плывут судна с философами на борту. Стоит только построить причал, и наша стекляшка станет важнейшим стратегическим узлом для городских мыслителей.

Это была, как напишут потом несчастные литературоведы во главе с Гришей Батраком, «вторая речь Катулла Александровича». Некоторые исследователи защитят диссертации на тему городских метафор, призраков исчезнувшей повседневности и тому подобной тягомотины, высосанной из предыдущего абзаца и обоснованной трудами урбанистов и социологов. Сам Катулл Александрович даже не подозревал, что произнёс «вторую речь»; ежедневно он произносил их тысячами, но ленивый всеведающий автор удосужился записать только эту да ещё несколько других.

– А ведь что такое стекляшка? – задумался вдруг Катулл Александрович. – Почему стекляшка? Разве можно заподозрить этот обшарпанный белый сайдинг хоть в какой-нибудь прозрачности, присущей настоящему стеклу?

Магазин Валентины Петровны

Алкаши переглянулись. Действительно, столько лет они привыкли называть белый магазин стекляшкой, ни разу не спросив себя, откуда взялось это название. Стекляшка и стекляшка, и нечего тут думать. Но Катулл Александрович всерьёз озаботился этим вопросом:

– Други! Неужели никто из вас не знает, откуда есть пошла стекляшка? Может, прекрасная Валентина Петровна в курсе?

Валентина Петровна, стоявшая неподалёку, смущённо ответила:

– Откуда ж мне знать-то?

– Я читал в каком-то справочнике, будто здесь стоит целая уйма стеклянных бутылок, памятник постмодернизму, отсюда и название – стекляшка, – заявил Сашка.

– Бутылки здесь появятся только через несколько лет, – сказал Катулл Александрович. – Я тоже читал эту нелепую статью, это очередное мифотворчество марокканских учёных, разве они знакомы с реалиями, в которых мы с вами в данный момент существуем? Название бытует уже давно, а стеклянного памятника пока и в помине нет.

– А кто тут дольше всего околачивается? – спросили Петровичи.

– Вон тот клоун, как бишь его, Алексей Дмитриевич, – и Митричи указали на ветерана стекляшки, в сторонке репетировавшего очередную репризу.

Алексей Дмитриевич, услышав, что его зовут, не спеша снял с себя клоунскую атрибутику и подошёл к алкашам.

– Вы хотите знать, отчего белый магазин и эта площадка получили название стекляшки, – неспешно начал он. – Извольте. Давным-давно на месте магазинчика была торговая палатка с большой стеклянной витриной. На эту витрину продавцы выкладывали фрукты, детские игрушки, шампуни – сами помните, чего только не было в таких палатках! Народ валом валил, сюда выстраивались целые очереди, особенно по вечерам. Иногда из-под полы там продавали алкоголь, таможенный конфискат или какой-нибудь дефицитный товар. Хозяином лавки был предприимчивый армянин, из тех воротил, что наживаются на слабостях населения и исповедуют принцип «разделяй и властвуй».

Я в то время был неоперившимся юнцом, представителем типичных пролетариев, что иногда тратят свои карманные деньги на квинтэссенцию философии, не задумываясь, какая ценность налита в обыкновенную бутылку. Я наведывался в эту палатку, стаивал в очередях, рассматривая отражавшийся в стеклянной витрине необъятный мир. Мне нравилось, что через отражение можно было безнаказанно разглядывать покупателей, особенно, конечно, представителей женского пола, но, безусловно, не таких прекрасных, как вы, – Алексей Дмитриевич учтиво кивнул в сторону Валентины Петровны.

– Шло время, – продолжал он. – Палатка процветала. Однако судьбе было угодно добавить несколько капель яда в бочку с благоуханным вином. Однажды хозяин лавки пропал без вести. Говорят, в ночь, когда обнаружили его пропажу, кто-то видел в отражении витрины (а может, то было не отражение?) человека в странной одежде, напоминавшей римскую тогу. Как бы то ни было, предприимчивый армянин исчез. Лавка перешла в руки ушлого таджика, который тоже по непонятной причине как сквозь землю провалился лет через пять. И снова королёвские свидетели утверждают, будто видели в отражении стеклянной витрины того самого римского гражданина. После ушлого таджика палаткой заведовал расчётливый киргиз, затем – ловкий молдаванин, позже – оборотистый узбек. Так палатка скакала по рукам наших братьев, но что самое удивительное – каждый хозяин пропадал без вести, а в отражении стекла появлялся тот самый призрак. Вы даже можете поискать в хронике того времени упоминание о странной судьбе стекляшки, если, конечно, хорошенько покопаетесь в архивах. Но продолжу.

О палатке пошла дурная слава среди мелких предпринимателей. Никто не хотел с ней связываться, дабы избежать участи предыдущих хозяев. Палатку забросили, витрина её опустела, стены покрылись пыльным налётом, стёкла побили, так что осколки усеяли асфальт. Казалось, это конец. Именно тогда и появилось название – стекляшка. Люди шли мимо разбитого стекла, символизировавшего уходящее время и уходящее братство. Они забыли историю палатки, забыли римского гражданина. Палатка превратилась в привычный городской фон, утратила своё назначение. Но потом наступили лихие годы.

Лихие годы поставили на ноги многих людей, желавших вести своё собственное дело. Наш наукоград быстро разделили на зоны влияния, и тот, кто главенствовал в здешнем районе, наместник самого главы города, заметил заброшенную стекляшку. Он сразу понял, что это перспективная стратегическая точка. Согласовав захват территории с главой города, предприниматель стирает старую стекляшку с лица земли, а на её месте возводит магазинчик, стены которого обивает белым сайдингом. И вуаля – стекляшка возродилась из пепла! Проклятие, преследовавшее предыдущих хозяев стекляшки, срикошетило и, пощадив предпринимателя, ударило в главу города! Глава города пропал без вести, и с тех пор никто не желает долго занимать эту почётную должность, осознавая всю опасность заманчивого на первый взгляд положения.

Но это ещё не всё. Говорят, что иногда по улицам Королёва бродит призрак римского гражданина. Он ищет ту, старую, стекляшку, но никогда не найдёт её, а потому будет вечно скитаться по городским улицам. И беда тому, кто увидит его, ибо пропадёт он тогда с концами.

Глава 6. Городская симфония

Публика стекляшки притихла. Слова Алексея Дмитриевича произвели сильное впечатление на наших алкашей, которые до сих пор и не подозревали, что земля под их ногами была опутана древней легендой. Королёв в их глазах вдруг приобрёл космическое значение, да простят нам этот каламбур. Город, имеющий свой собственный миф, разительно отличается от любого другого города. Ореол таинственности, причастности к великому и непреходящему позволяет разглядеть за миражами повседневности монументальный образ, неповторимую действительность. Быть жителем такого города – большая ответственность, и алкаши это осознали.