Мельница на Флоссе - Джордж Элиот

— Да, но тут нужно вот о чем подумать, миссис Мосс, — сказал мистер Глегг, — и нечестно будет вас не предупредить: ежели Талливера объявят несостоятельным должником и у него есть вексель вашего мужа на триста фунтов, вам все равно придется выплатить эти деньги, кредиторы с вас их взыщут.

— О боже, о боже, — вздохнула миссис Талливер, думая о банкротстве, а никак не о последствиях его для миссис Мосс. Сама миссис Мосс смиренно и испуганно слушала мистера Глегга, а Мэгги в мучительном недоумении смотрела на Тома, стараясь уловить, понимает ли он, в чем эта новая беда, и жалеет ли он тетю Мосс. Но Том сосредоточенно разглядывал скатерть.

— А ежели его не объявят несостоятельным, — продолжал мистер Глегг, — триста фунтов будут для него, бедняги, как я уже сказал, целым состоянием. Мы ведь не знаем — может, он на всю жизнь останется калекой, даже ежели и поднимется с постели. Мне очень жаль, что вам все это так трудно, миссис Мосс, но… мое мнение такое: с одной стороны поглядеть — только справедливо, чтоб вы отдали эти деньги мистеру Талливеру, а с другой — с вас все равно их взыщут. Вы на меня, надеюсь, не в обиде за то, что я сказал вам правду.

— Дядюшка, — неожиданно заговорил Том, оторвав взгляд от скатерти. — Я думаю, тетя Мосс не должна отдавать деньги, если это против воли отца, — правда ведь?

Мистер Глегг удивленно взглянул на него, затем сказал:

— Пожалуй, что нет, Том, но ведь тогда бы он уничтожил долговую расписку. Надо ее поискать. А почему ты думаешь, что это против его воли?

— Да потому, — ответил Том, покраснев, но стараясь говорить твердо, хотя голос его прерывался, — что я хорошо помню, как перед моим отъездом к мистеру Стеллингу отец сказал мне однажды вечером, когда мы сидели вдвоем у камина и никого больше не было в комнате… — Том запнулся, но тут же продолжал: — Он сказал мне кое-что насчет Мэгги, а потом добавил: „Я всегда был добр к моей сестре, хотя она и вышла замуж против моего желания… и я одолжил Моссу деньги. Но я и не подумаю их с него требовать, пусть лучше совсем потеряю. Мои дети не должны жалеть, что станут от этого немного беднее“. И раз теперь отец болен и не может сказать об этом, мне бы не хотелось, чтобы что-нибудь делалось не так, как бы он сделал сам.

— Да, но в таком случае, мой мальчик, — сказал мистер Глегг, доброжелательность которого помогла ему понять Тома, хотя ему нелегко было отрешиться от естественного отвращения к такому безрассудству, как ликвидация ценных бумаг или отказ от суммы, довольно ощутимо меняющей состояние, — в таком случае нам придется уничтожить расписку, чтобы избежать возможных последствий, ежели отца объявят несостоятельным.

— Мистер Глегг, — возмущенно прервала его жена, — думайте, что вы говорите. Вы слишком много берете на себя в чужих делах. Не пеняйте потом на меня, коли сами несете невесть что.

— В жизни не слышал ничего подобного, — сказал дядюшка Пуллет, чуть не подавившись мятной лепешкой, так он торопился выразить свое удивление. — Уничтожить долговую расписку! Да вас любой может отвести к констеблю за такие штуки!

— Да, — сказала миссис Талливер, — но ежели расписка стоит столько денег, почему бы нам не отдать ее в счет долга и не спасти мои вещи? Нечего нам вмешиваться, Том, в дела твоего дяди и тети Мосс, коли ты думаешь, что отец осерчает за это, когда поправится.

Миссис Талливер была несведуща в вопросе учета векселей, просто мысли ее устремлялись все на ту же проторенную дорожку.

— Ну-ну-ну, вы, женщины, не разбираетесь в таких вещах, — проворчал дядюшка Глегг. — Единственный способ, чтобы мистер и миссис Мосс не пострадали, — это уничтожить расписку.

— В таком случае, дядюшка, я надеюсь, вы поможете мне это сделать, — серьезно сказал Том. — Если отец не поправится, мне будет очень тяжело думать, что мы поступили против его желания. А я твердо знаю — он хотел, чтобы я запомнил то, что он сказал мне в тот вечер. Я должен следовать воле отца насчет его имущества.

Даже миссис Глегг не могла удержаться от одобрения, глядя на Тома; она увидела в нем додсоновскую кровь, хотя, ежели бы его отец был Додсон, Тому и в голову бы не пришла такая глупость, как отказываться от своих денег. Мегги едва не кинулась Тому на шею, но тетя Мосс ее опередила. Быстро встав с места и взяв Тома за руку, она произнесла прерывающимся от волнения голосом.

— Ты от этого не обеднеешь, мой мальчик, бог свидетель, и ежели эти деньги будут нужны твоему отцу, мы с Моссом выплатим их — все равно, есть долговая расписка или нет. Мы не сделаем другим того, чего сами себе не желаем, и, коли нашим детям нет ни в чем другом удачи, у них хотя бы честные отец и мать.

— Ну что ж, — сказал мистер Глегг, все это время раздумывавший над словами Тома, — мы не нанесем ущерба кредиторам, даже ежели отца и объявят несостоятельным. Я сам был кредитором, и меня без конца обманывали. Коли он задумал отдать деньги твоей тете еще до того, как ввязался в это дело с Пивартом, — это все равно что он бы сам уничтожил вексель, раз он решил не брать денег обратно. Но, когда имеешь дело с деньгами, о многом приходится думать, молодой человек, — предостерегающе заметил дядюшка Глегг, глядя на Тома, — а то, может статься, заберешь у одного обед, чтобы сделать другому завтрак. Но тебе этого, верно, еще не понять.

— Нет, я понимаю, — решительно ответил Том. — Я знаю, что если я должен деньги одному человеку, я не вправе давать их другому. Но если мой отец решил отдать деньги тете до того, как попал в долги, он имел на то полное право.

— Хорошо сказано, мальчик! — от души промолвил дядюшка Глегг. — Я не ожидал от тебя такой сметки. Но, возможно, отец и сам уничтожил расписку. Давай, пойдем, поищем ее в сундуке.

— Сундук у отца в комнате. Пойдемте тоже туда, тетя Гритти, — шепнула Мэгги.

Глава IV ПРОБЛЕСК НАДЕЖДЫ

Даже между приступами спазматического оцепенения, в которое мистер Талливер погружался время от времени с той самой минуты, как упал с лошади, он находился в состоянии столь глубокой апатии, что можно было свободно входить к нему в комнату, не боясь его потревожить. Все это утро он лежал совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, и Мэгги сказала тете Мосс, что вряд ли отец заметит их приход.

Они вошли тихо, миссис Мосс села у изголовья, а Мэгги — на свое обычное место на краю постели; она положила руку на руку отца, но на лице его не дрогнул ни один мускул.

Мистер Глегг и Том осторожно вошли за ними следом и теперь из связки, взятой Томом в конторке отца, подбирали ключ к старому дубовому сундуку. Им удалось без особого шума открыть сундук, стоявший в ногах кровати мистера Талливера, и подпереть крышку железной подпоркой.

— Смотри, жестяная коробка, — шепнул мистер Глегг, — вполне возможно, что отец положил сюда такую небольшую бумажку, как вексель. Возьми ее, Том, а я посмотрю, что под теми бумагами — это, верно, документы на мельницу и дом.

Вынув бумаги, мистер Глегг отошел на шаг от сундука — к счастью для себя, так как подпорка вдруг соскочила и тяжелая крышка с треском захлопнулась. Шум раскатился по всему дому.

Видно, было в этом звуке что-то еще, кроме простого колебания воздуха. Чем иначе объяснить тот эффект, который он произвел на лежащего пластом человека, мгновенно выведя его из оцепенения? Сундук принадлежал его отцу, а до того — его деду, и мистер Талливер всегда с некоторым волнением открывал его. Все знакомые с детских лет предметы, будь то простая задвижка на окне или дверная щеколда, имеют свой неповторимый голос — голос, который, затронув в нас душевные струны, пробуждает глубоко скрытые чувства. Крышка захлопнулась, и в тот же миг мистер Талливер сел на постели и совершенно сознательным взглядом посмотрел на сундук, мистера Глегга с документами в руках и Тома, державшего жестяную коробку. Все взоры обратились к мистеру Талливеру.

— Что вы хотите делать с этими бумагами? — спросил он раздраженным тоном, обычным для него, когда что-нибудь вызывало его неудовольствие. — Подойди сюда, Том. Что тебе нужно в моем сундуке?

Том, весь дрожа, повиновался. В первый раз отец узнал его. Но, ничего ему не сказав, отец со все растущим подозрением смотрел на мистера Глегга и бумаги у него в руках.

— Что здесь происходит? — сердито произнес мистер Талливер. — Зачем вы суете нос в мои бумаги? Разве Уэйкем уже на все наложил свою лапу?.. Почему вы не говорите мне, что вы тут делаете? — нетерпеливо повторил он, так как мистер Глегг подошел и стал в ногах кровати, все еще не проронив ни слова.

— Нет, нет, друг Талливер, — успокаивая его, сказал мистер Глегг. — Никто ни на что лап не накладывал. Просто мы с Томом пришли посмотреть, что здесь в сундуке. Вы были немного нездоровы, и нам пришлось приглядывать за делами. Ну, будем надеяться, вы теперь скоро встанете и сами всем займетесь.