Мельница на Флоссе - Джордж Элиот

Несколько секунд царило молчание: все, включая Мэгги, были поражены его неожиданно взрослым тоном. Первым заговорил дядюшка Глегг:

— Ого, молодой человек, а ты кое в чем разбираешься. Но ты забыл о процентах: твои тетушки получают пять процентов на свои деньги, и коли они дадут их вам сейчас, они на этом проигрывают — вот о чем ты не подумал.

— Я буду работать и выплачивать проценты каждый год, — не колеблясь ответил Том. — Я сделаю все, что угодно, только бы матери не пришлось расставаться со всем своим добром.

— Молодец! — с восхищением заметил дядюшка Глегг. Не то чтоб он считал проект Тома осуществимым, но ему хотелось послушать, что тот еще скажет. К сожалению, его слова рассердили миссис Глегг.

— О да, мистер Глегг, — сказала эта леди с едким сарказмом, — вы неплохо придумали — отдать мои деньги, а сами еще прикидывались, будто оставляете их в моем распоряжении. Значит, и то, что получено мной от отца, и то, что я сама копила, каждый год откладывая все больше и больше, — все это растранжирят на чью-то мебель, чтобы кто-то продолжал жить в роскоши и расточительстве, на которые и средств-то не будет. Мне что же — менять свое завещание или сделать приписку и оставить после смерти на две или три сотни фунтов меньше? Я всегда поступала, как положено, и не сорила деньгами, да я и самая старшая в семье, а теперь мои деньги будут переведены на тех, кто имел такие же шансы в жизни, да не боялся бога и свои деньги бросал на ветер? Сестрица Пуллет, ты можешь поступать как знаешь, можешь позволить своему муженьку отобрать обратно то, что он тебе дал, но со мной это не выйдет.

— Фу, Джейн, ну разве можно так горячиться? — сказала миссис Пуллет. — Тебе еще худо станет, и придется кровь отворять. Мне очень жаль Бесси и детей… видит бог, я всю ночь только о них и думала, потому что очень плохо сплю с этим новым лекарством; но какой мне толк делать что-нибудь, если ты умываешь руки?

— Тут вот о чем надо подумать, — сказал мистер Глегг. — Нет смысла отдавать этот долг, чтобы сохранить мебель, когда так или иначе на судебные издержки уйдет все до последнего шиллинга, больше, чем можно выручить за землю и инвентарь, — так я понял из слов мистера Гора. Нам понадобятся наши деньги, чтобы поддержать беднягу там, наверху, и нет смысла тратить их на мебель, которая ему обеда не заменит. Непременно тебе надо вскинуться на человека, Джейн, словно я сам не знаю, что разумно, что нет.

— А знаете — так и говорите дело, мистер Глегг, — сказала его жена, отчеканивая каждое слово, и многозначительно кивнула головой.

У Тома вытянулось лицо и задрожали губы, но он твердо решил не давать волю чувствам. Он будет вести себя как мужчина. Мэгги, напротив, лишь на миг воспрянув духом, пока слушала Тома, снова погрузилась в отчаяние, смешанное с возмущением. Мать стояла рядом с Томом, прижавшись к его плечу; Мэгги внезапно вскочила с места и, отстранив их, стала перед тетушками и дядюшками; глаза ее сверкали, как у молодой тигрицы.

— Зачем же вы пришли тогда, — взорвалась она, — болтать тут и вмешиваться в наши дела и отчитывать нас, если вы не собираетесь помочь моей бедной матери — вашей родной сестре, если вы не жалеете ее, когда у нас несчастье, и не хотите расстаться ни с единым пенни, хотя вам это совсем не трудно, чтобы избавить ее от страданий? Раз так, не приходите к нам бранить моего отца — он был лучше, чем вы все, он был добрый, он бы помог вам, если бы вы попали в беду. Мы с Томом и брать не станем ваших денег, раз вы не желаете помочь матери. Они нам не нужны! Мы обойдемся без вас!

Излив свое возмущение, Мэгги стояла, сверкая черными глазами, готовая ко всему.

Миссис Талливер пришла в ужас; было что-то чудовищное в этой бешеной вспышке, ей казалось — мир сейчас перевернется. Том рассердился: что толку с ними так говорить? Тетушки застыли в изумленном молчании. Наконец, решив, что такая сумасшедшая выходка не заслуживает даже ответа, миссис Пуллет заметила:

— И когда ты перестанешь мучиться с этой девочкой, Бесси? Ну до чего дерзкая и неблагодарная, прямо ужас! И зачем только я давала деньги на ее учение? Она стала еще хуже, чем прежде.

— А что с нее спрашивать! — присоединилась к сестре миссис Глегг. — Меня это не удивляет. Я твердила без устали еще много лет назад: „Попомните мои слова, из этого ребенка не выйдет ничего хорошего; в ней нет ни капли нашей крови“. А что до учения, я никогда не ждала от этого проку — я знала, что делаю, когда сказала, что не дам ни пенни.

— Полно, полно, — перебил ее мистер Глегг, — хватит тратить время на разговоры, давайте займемся делом. Том, неси сюда перо и чернила…

В это время в окне промелькнула высокая темная фигура.

— Ой, да это же миссис Мосс, — воскликнула миссис Талливер. — Значит, до нее уже дошли дурные вести. — И она вышла, чтобы отпереть дверь, а Мэгги метнулась за ней следом.

— Вот удачно, — сказала миссис Глегг. — Она тоже примет участие в выкупе вещей по нашему списку. Это будет только справедливо — ведь он ей родной брат.

Миссис Мосс была в слишком большом волнении, чтобы протестовать, когда миссис Талливер по привычке повлекла ее в гостиную, не подумав, что ей тяжело будет очутиться среди такого множества людей в первый печальный момент встречи. Высокая, темноволосая, измученная женщина в поношенном платье и наспех накинутых шали и шляпке представляла разительный контраст сестрам Додсон. Она вошла в комнату, безразличная ко всему от горя и, казалось, никого не видя, кроме прильнувшей к ней Мэгги и Тома. Она подошла к нему и взяла за руку.

— Милые мои детки, — воскликнула миссис Мосс, — я не виню вас, что вы обо мне не подумали: чем я могу вам помочь, когда сама только беру, а не даю? Как себя чувствует братец?

— Мистер Тэрнбул считает, что скоро ему должно стать лучше, — сказала Мэгги. — Садись, тетя Гритти. Не расстраивайся так.

— Славная ты моя девочка, у меня прямо сердце надвое разрывается, — сказала миссис Мосс, послушно идя вслед за Мэгги к дивану и, казалось, все еще не замечая никого вокруг. — Мы взяли у братца три сотни фунтов, и теперь они нужны ему и вам, мои бедняжки!.. Но чтобы вернуть их, мы должны будем распродать все до последнего, а что делать с детишками — ведь их целых восемь, меньшенькая еще даже и не говорит. И на душе у меня так, словно я граблю вас. Но, видит бог, я и не знала, что братец…

Слезы помешали бедной женщине продолжать.

— Триста фунтов! О боже, боже! — воскликнула миссис Талливер. Когда она говорила, что муж ее дает сестре бог весть сколько денег, она не представляла, какая это может быть сумма, и чувствовала теперь законное негодование, что муж держал ее в неведении.

— Действительно, безумие, — проворчала миссис Глегг. — Семейный человек! Он не имел права раздавать деньги таким образом. И, верно, без всякого обеспечения, если говорить начистоту.

Голос миссис Глегг привлек внимание миссис Мосс, и, взглянув на нее, она сказала:

— Нет, с обеспечением. Мой муж дал долговую расписку. Не такие мы люди, чтобы грабить детей родного брата, и мы надеялись отдать долг, когда у нас станет немного полегче с деньгами.

— Все это так, — мягко сказал мистер Глегг, — но не может ли ваш муж достать сейчас эти деньги? Потому что для них это будет вроде целое состояние, ежели только Талливеру удастся избежать банкротства. У вашего мужа есть кое-какие запасы ч хозяйстве: мне кажется, только справедливо будет, ежели он вернет сейчас эти деньги… хотя мне и очень вас жаль, миссис Мосс.

— О, сэр, вы не знаете, как нам в этом году не везло. На ферме не осталось никаких запасов; и мы продали всю пшеницу, и задержались с выплатой ренты… Не то чтоб мы не хотели сделать по справедливости, и я бы работала по ночам, кабы это могло помочь… но дети… и четверо еще совсем маленьких…

— Не плачь, тетя… не расстраивайся, — шепнула Мэгги, не выпуская ее руки.

— Вам мистер Талливер дал эти деньги разом? — спросила миссис Талливер, все еще растерянно пытаясь понять, что же это творилось без ее ведома.

— Нет, за два раза, — ответила миссис Мосс, вытирая глаза и стараясь сдержать слезы. — Во второй — после моей болезни, четыре года назад, когда нам во всем была неудача, и тогда Мосс написал новую расписку. Из-за моих болезней да невезения я только обузой была брату все эти годы.

— Да, миссис Мосс, — решительно подтвердила миссис Глегг. — Незадачливая ваша семья — тем печальней это для моей сестры.

— Я отправилась сюда, как только услышала, что случилось, — сказала миссис Мосс, глядя на миссис Талливер. — Я бы уже давно приехала, кабы вы прислали мне весточку. И не подумайте, что я лишь о своей семье тревожусь, а о брате нет… а только у меня всё эти деньги с ума нейдут… вот я и заговорила перво-наперво о них. Мы с мужем хотим поступить по справедливости, сэр, — добавила она, глядя на мистера Глегга, — и мы сделаем, что в наших силах, и выплатим деньги, коли это все, на что братец может надеяться. А там — будь что будет! Нам не привыкать к нужде. Мне только ребятишек жаль, прямо сердце надвое разрывается.